- Говори со мной, пожалуйста, - попросил он. - Я не верю…
- И я не верю, - отвечала она, кусая то его, то свои губы, и чуть не плача, чуть не смеясь от того, как остро ощущался этот мир. Так бывало когда-то давно, семьдесят лет назад, когда в этой самой комнате, на этой самой кровати… - Ты - опиум, я клянусь…
Мучительно, волшебно, с каждым его движением она понимала, как ненавидит Грэга за отнятую жизнь, и как благодарна ему за отсрочку, в которую родился и повзрослел, возмужал человек, который сейчас рядом с ней. Рука Эвет снова и снова сжимала в кулак чёрные волосы Кита, не такие длинные, как у его отца, и оттого даже лучше. Нет, она не сравнивает их. Она так доверяла, как никогда не могла себе позволить. Ни разу в жизни не доверяла она себя ни мужчине, ни женщине. Но если в эту минуту Кит достанет нож и вгонит его в сердце Эвет, она не дрогнет, потому что до последней секунды об этом не подумает. Кит - не смог бы. Он - абсолютное доверие и понимание. Он понимает её как никто, и она отняла его у всех. Ни одна женщина его не достойна, только она,Эвет, достойна. На что Бог (Аллах, по словам матери) дал ей такое лицо и такую самоуверенную, сильную душу? Уж не на то ли, чтобы однажды, одному мужчине сказать: «Ты принадлежишь мне, и я сделаю всё, чтобы ты был счастлив, но только со мной».
И Эвет зарыдала. В тот момент, когда всё уже было кончено и они дышали единым горячим воздухом, она зарыдала оттого, что не может сказать такого Киту, что его счастье не она. И не будет он счастлив с ней. Что придёт другая, умнее, лучше ее, а может, и хуже, но просто живая. Обычная. Куда Эвет тягаться с ней? Свободной? Современной?
И почему именно с этой мыслью я встретила новый день/вечер своей жизни? У меня же больше ничего не болит. Я даже почему-то счастлива, хоть и не заслуживаю этого. В моей жизни появилась, как это ни странно, любовь. Настоящая, как в книгах, которые я никогда не дочитывала.
Сегодня он узнает что-то новое, даже что-то нехорошее. Я думала, что всё исправила, но я всё только испортила. Но как испортила, пока об этом никто не знает, верно?
Когда он вошёл в хижину, у меня сердце упало. Он красивый, он такой красивый. Такой серьёзный, и глаза у него горят, когда на меня смотрит. Неужели это могло быть моим, будь я жива? Я привыкла быть одна. Я вечно буду одна. Но как больно прикоснуться к счастью и понять, что это только один раз. Первый и последний. Это как коснуться солнца. Наверное так? Но я не сентиментальная дурочка.
- Майла и Коко придут. Остальных даже не спрашивала.
- А Диана? Она не остановит?..
- Нет. Нет, дурачок, меня никто не остановит. Ты просто пока всего не знаешь. - Ничего, всё будет в порядке.
- Там какое-то собрание на берегу. Что там?
- Не знаю. Вру, знаю.
- Я не хочу потерять тебя из-за…
- Слушай, я сама не знаю, что будет. Никто не знает. Пожалуйста, прошу тебя, не волнуйся раньше времени.
- Всё как-то странно. Чувство нехорошее.
- Ничего. Будь тут, я вернусь. Никуда не выходи. И не смотри в окно, обещай мне.
- Обещаю.
Он садится на стул у стены, спиной к окну, даже боковым зрением ему ничего не увидеть. А я его целую, не на прощание, просто потому, что хочу. Последняя нота будет совсем другой. Пока рано.
Выйдя на улицу, вижу, что на берегу, чуть в стороне от тропинки, по которой пришёл Кит, и, правда, настоящее законодательное собрание. Пробираюсь туда прямо через кусты шиповника и думаю, что, наверное, веду себя слишком странно, никогда Эвет Сангу не ходила непроторёнными тропами. Так уж меня учили мои родители - наследник состояния и служанка в его доме. Моё сердце падает повторно.
- Глазам не верю, - бормочу я.
- Да уж, то ещё зрелище, - кивает Майла. Она на полпути к хижине. - Я с тобой…
- Нет. Иди к Киту и делайте дело. Сейчас самое время добраться до Джины.
- Мне страшно без тебя…
- Ничего, потерпишь. Иди. И Коко прихвати, тут нужна грубая сила. И не утопите его, иначе конец нам всем.
Я иду к митингу, в котором участвуют все. На берегу костёр, рядом с ним Кло, вокруг все русалки с венками на головах.
- Кто позволил? Что за чушь?
- Мы сделаем её одной из нас! - хохочет Клотильда.
- С каких это пор для этого нужны венки и костры? Вы рехнулись? Вода застоялась в озере совсем. Что вы, поехали кукушкой? Где Диана?
- На цепи, - сверкает зубами Клотильда, Альба хохочет.
- Суки бешеные, отпустите девчонку!
- Она сама хочет! Она сама пришла!
Кло поднимает голову и пристально смотрит на меня.
- Это же ты в комнате у него была? Ты же и ещё приходила? Ты и ночью у него была…
- Эвет? Ты же Вилиса… - шепчет кто-то из девочек.
- И что? - с вызовом бросаю я, отвечая гневом на гнев.
Кло мне противна своей праведной мордашкой.
- И что вы тут устроили? Быть может, вам напомнить, что будет, если невинную жертву скинуть в воду? М-м? Что за дешёвый спектакль? Неужели вы сказали этой девочке, что всё так просто?
Я смотрю на круг русалок и понимаю, что Кло тут не одна такая. Ещё пять или шесть живых девушек переминаются с ноги на ногу. Одна из них бросается вперёд, встаёт рядом с Кло, она дрожит от холода.
- Что она говорит? Что происходит?
- Неужели ты думаешь, что достаточно только утонуть в озере, чтобы стать такой, как мы? - я подхожу к несчастной и кладу подбородок на её плечо.
Девочку нужно хорошенько запугать, и я всегда делала это превосходно. Девочка дрожит.
- То есть мы просто умрём?..
- Хуже. Если вы невинны, вы умрёте в муках и станете Мученицами, будете вечно страдать по тем, кого покинули, плакать и надеяться на скорое спасение, только его не будет. Ещё вы забудете, кто вы и почему тут, а если кто-то вам обстоятельно всё расскажет, да так, что вы ему поверите на все сто процентов… ваши муки перейдут на новый уровень. Вы будете рваться к своему прошлому, как старые раны вскроется любовь к близким, к детям, родителям, родным и друзьям. Вы будете заживо в этом гореть, пока не упокоитесь по своей воле, но и это вас не спасёт. А если вы не невинны, вам дорога к Некрещёным. Вас будет вечно мучить желание близости. Любой! Просто прикосновения. Вы станете вампирами, которым нужна не кровь, не мясо, а человеческое тепло. И без этого вы будете иссыхать. А скоро этот дом снесут, и вы умрете первыми. Вечные нимфоманки.
- Нужно умыть её, - говорит Эвет, копошась в старой, отгороженной ширмой каморке, и приносит чашку с водой.
- Зачем тут вода? - спрашивает Кит.
- Осталась, уже… давно, - бормочет Эвет, садится на колени перед телом и поливает лицо водой. Замирает на секунду, и тут же из-за её спины доносится визг.
- Какого хрена? - Карен, как резаная, визжит. - Вы зачем достали Мэрилин, эту проститутку?
- Так мы ж… Джин никогда не видели… - блеет Коко.
- Ты видела её!
- Ну сколько там… да и когда это было. Я всегда думала, что по центру она лежит.
- Ох, Мэрилин упокоилась ещё до Джин и остальных! В тридцатом! - с нажимом объясняет Карен, уперев руки в бока. - Возвращайте её назад!
- Её нельзя вернуть, - перебивает Эвет. - Пропажу и так обнаружат. Придумывай, как это оправдать!
- Я не буду…
- Будешь! Карен, это и твоё дело тоже. Разве нет?
- Может быть, - кивает Карен. - Ну хорошо, пусть просыпается… Я попробую договориться с ней.
- Значит ждём, когда там в ней всё запустится… - говорит Эвет и садится, прислонившись к стене спиной. - Вот как можно было всё испортить!
- Может, ты уже сама всё расскажешь? - спрашивает Кит. Звучит неожиданно холодно и отчуждённо. Эвет обращается к нему немного испуганно:
- Что ты…
- Ты же всё знаешь?
- Знаю.
- Почему рассказать не можешь ты?
- Я не знаю, что будет с ними. И без Джин…
