Когда я дожевала последний кусочек кренника, мы уже вышли с торговой улицы к жилым домам, но пошли не по той же дороге, по которой я добиралась сюда утром, а снова повернули налево. Туда, где вдалеке высились горы.
– Родительский дом последний по этой улице, – пояснила Брижина.
Поначалу стоявшие по обеим сторонам дороги дома были небольшими и располагались кучно, но постепенно они отодвигались друг от друга и увеличивались в размерах. Домишки превращались в дома, а дома – в особняки. И последний на этой улице оказался самым большим.
Он стоял одинокий, с неухоженной территорией, но ни крыша, ни стены не развалились. Целый, но нежилой.
Брижина достала из мошны связку ключей и вручила её мне, как только отворила кованую калитку, ведущую к дому.
– Подожду тебя здесь, – сказала она, встретив мой недоумённый взгляд. – Этот дом больше не мой.
– И не мой тоже.
Она покачала головой.
– Как раз тебе он и принадлежит. Поэтому иди, – она распахнула скрипучую калитку пошире. – Постарайся недолго. У меня ещё много дел.
В душе́ я понимала, что мы с Брижиной лишь номинально сёстры и, кроме родственной крови, нас ничего не связывало, но всё равно почувствовала укол обиды. Ничего ведь сложного не было в том, чтобы пойти со мной и подождать в доме.
– Закончу, когда получится, – ответила я, поддаваясь нахлынувшей обиде. – Ради тебя и твоих дел торопиться не стану.
Сестра пожала плечами и отошла в сторону – её решение оставалось неизменным.
Я с опаской ступила на вьющуюся сквозь заросший сад дорожку из фигурных камней и направилась к особняку. Вокруг дома было пугающе тихо. Будто это место находилось не только на окраине города, но и на отшибе всего мира. Заброшенное, потерянное, неживое.
Резкий порыв ветра поднял в воздух опавшую листву, и я вздрогнула от испуга, но продолжила идти. Добралась до крыльца двухэтажного особняка с мансардой и повернула ключ в немного ржавом, но рабочем замке. Дверь скрипнула на петлях, распахнулась и дыхнула запахом старины и пыли.
– А говорил, что за домом следят, – пробубнила я и, собравшись с духом, шагнула внутрь.
Небольшая прихожая перерастала в просторный холл с лестницей и несколькими дверями, ведущими в другие комнаты. Пыли, которой пропах дом, на видных местах действительно не было. Перед моим приходом хорошенько убрались.
По рассохшемуся паркету я прошла чуть дальше, осматриваясь, и заглянула в комнату справа. Ведущая туда дверь уже была приоткрыта.
Эта комната оказалась гостиной, довольно просторной и, наверно, даже уютной. Хотя сейчас понять это было трудно, поскольку вся мебель и даже зеркала были прикрыты защитными тканями. Не полностью, а только частично. Будто те, кто готовил дом к моему приходу, не могли определиться, стоило ли ради короткого созерцания убирать ткань полностью. Поэтому они подняли её наверх, чтобы легче было возвращать на место.
Старая мебель и явно прогнившая софа не смогли заинтересовать меня в достаточной мере. Они выглядели так же, как и в любом другом доме. Но когда мой взгляд наткнулся на висевший на одной из стен портрет, обстановка перестала быть такой безликой.
На картине была изображена семья. Слева стоял высокий, статный мужчина. Не такой широкоплечий, как лорд Шенье, но всё же мужественный. Одной рукой он опирался на трость, а другой обнимал худенькую и до восхищения женственную девушку. На вид она была несколько старше меня. Может, такого же возраста, как Брижина сейчас. А между ними стояла маленькая девочка – моя сестра. Такая же белокурая, как наша мама.
Меня на этом портрете, конечно же, не было.
– Выходит, цвет волос у меня в отца, – сказала я, разглядывая картину. – А фигура в маму.
От этих слов на губах осталась жгучая горечь. Мне вдруг стало невыносимо душно и захотелось уйти. Но наведаться сюда второй раз я вряд ли решилась бы, поэтому вместо того, чтобы сбежать, просто вышла из гостиной и отправилась осматривать другие комнаты.
Дом оказался больши́м не только с виду. На первом этаже находились кухня и просторная столовая, библиотека, комнаты для слуг. А на втором, куда вела скрипучая, но ещё крепкая лестница, располагались спальни и кабинет отца. Я заглянула в каждую из комнат и всякий раз перед моим мысленным взором возникал тот увиденный в гостиной портрет.
Я не могла отделаться от мысли, что здесь, в этом доме, когда-то проводили время, радовались, грустили и мечтали о чём-то люди, давшие мне жизнь. И чем больше я тут находилась, тем невыносимее становились обуревавшие меня чувства. Это был обычный дом обычной семьи. Тогда как и почему он уже столько лет пустовал, а мы с сестрой росли неизвестно где и как и выросли совершенно чужими друг другу?
Мне хотелось понять, что подтолкнуло моих родителей к тому поступку. И была ли судьба, которую они для меня выбрали, намного лучше той, что досталась мне при рождении? В итоге ведь я всё равно оказалась на этом острове. Так стоило ли оно того?
Выйдя из отцовского кабинета, я уже собиралась вернуться к дожидавшейся меня снаружи Брижине, но вдруг вспомнила, что забыла заглянуть в дальнюю из комнат. Она, в отличие от остальных, оказалась заперта, поэтому я хотела проверить, не подойдёт ли к ней какой-то из ключей в связке.
Перебрав их все, я так и не смогла открыть замок, но это лишь распалило моё любопытство. Похоже, на острове Иль-Нойер мои скромные навыки взлома будут пригождаться мне часто.
Найдя в родительской спальне шкатулку и выбрав в ней несколько шпилек, я отправилась покорять заинтересовавшую меня дверь. Замок поддался с трудом. Мне повезло, что он не проржавел.
С приятным чувством победы я заглянула внутрь и буквально приросла к полу. В этой комнате вдоль стен располагались стеллажи и полки, уставленные различными минералами. Это была настоящая библиотека камней.
Спустя мгновение я отмерла, и ноги сами двинулись дальше. В этой комнате за прошедшие девятнадцать лет явно никто не бывал, потому что пол и стеллажи покрывал толстый слой пыли. И только камни блестели так, будто их протирали по нескольку раз в день.
Я прошлась вдоль крайнего стеллажа и нагнулась над одним из камней. Он показался мне невероятно притягательным и ярким. Я смотрела, смотрела и не могла оторвать взгляд.
– Кэтлин! – кричал кто-то вдалеке. – Кэтлин очнись! – но мне не хотелось отвлекаться. – Да приди же ты в себя! – не сдавался женский голос.
Глава 9
– Позже, – прошептала я, вглядываясь в камень.
Что-то больно впилось в мои плечи и резко тряхнуло. Спустя мгновение болью обожгло и мою щёку. Я вскрикнула и, отвлёкшись от камня, стала искать причину дискомфорта. И нашла. Очень быстро нашла.
Надо мной нависало покрытое испариной лицо Брижины. Она смотрела уже не равнодушно, а испуганно.
– Очнулась? – спросила она, убирая со лба прилипшую прядь волос. – Хорошо тебя схватило.
Я лежала, распластавшись на полу между стеллажами и пытаясь осознать, что произошло. Мою правую щёку саднило, а свет в комнате явно сменился с утреннего на послеобеденный. Зимой темнота подступала рано, особенно в предгорье.
– Что произошло? – я оперлась локтями о пол и привстала, разглядывая привалившуюся спиной к стеллажу сестру.
– Камни, – она сделала широкий жест, обводя комнату. – Они слишком долго были в одиночестве. Будь у тебя сила, ты бы слышала, как громко они зовут. Хотя ты и без неё, похоже, не до конца оглохла.
– Зовут? – переспросила я. – Камни умеют разговаривать?
Сестра усмехнулась.
– Ещё как. Даже не представляешь, что они порой могут рассказать.
– А что рассказывают эти?
Брижина нахмурилась.
– Свои последние воспоминания, – ответила она сдавленным голосом, морщась, будто от боли, потом мотнула головой, и спустя мгновение на её лицо вернулась маска равнодушия. – Хочешь взять с собой тот, что звал тебя громче остальных? – предложила она, поднимаясь с пола и отряхивая подол от прилипшей к нему пыли. – Это чароит* – камень перемен. Заговорённый, конечно же, – она без малейших колебаний схватила с полки сиреневый со светлыми разводами камушек и протянула мне. – Не бойся, второй раз ему незачем тебя заманивать. Если ты его возьмёшь, конечно.
