них голым, но старалась вести себя прилично, когда дело касалось Киерана.
Сейчас я вела себя крайне неуместно, когда мой взгляд скользил по их бедрам, туда, где они оба были… ну, не менее скандальными, чем я.
Я знала, что Кастил доволен каждым дюймом моего тела — бедрами, которые некоторые могут счесть слишком полными, ляжками, которые могут быть слишком толстыми, животом, который слишком мягкий, и шрамами, которыми я отмечена. Но было очевидно, что ни один из них не находил то, что видел, неприятным. А может быть, это не имело никакого отношения к тому, что они видели или как я выглядела. Возможно, это было связано только с тем, что они чувствовали. То, что мы разделяли. В любом случае, они были…
Добрые боги.
— Всегда такая любопытная, — пробормотал Кастил.
Мой взгляд устремился вверх, лицо потеплело.
Одна сторона губ Кастила изогнулась вверх, и я увидела намек на ямочку, появившуюся на его правой щеке.
— Заткнись, — прохрипела я.
Он усмехнулся, но, когда его глаза снова коснулись моих, они задали невысказанный вопрос.
Я сглотнула, надеясь, что это успокоит мое сердце, как дуновение ветерка, пронесшегося по поляне. Этого не произошло, но мой голос прозвучал.
— Я готова.
Оба, казалось, сделали один и тот же вдох, а затем, вместе, подошли ко мне.
Мои ноги немного ослабли, когда по мне пронесся циклон ощущений, настолько быстрых и постоянно меняющихся, что я смогла разобраться лишь в некоторых из них. Нервозность разбилась о любопытство и уступила место неуверенности, которую затем захлестнула острая волна предвкушения, не имеющая никакого отношения к тому, что может или не может произойти. Это был весь ритуал. Весь акт соединения наших сущностей воедино. Будем ли мы чувствовать себя по-другому после этого? Изменится ли что-то, независимо от того, закончим ли мы обмен кровью или пойдем дальше?
С клинком в руке Кастил остановился передо мной на расстоянии волоска, а Киеран встал позади меня. Ни один из них не коснулся меня, но их близость уже согревала мою поцелованную ночью кожу.
Когда я стояла там, мне вспомнился Конец Спессы, в котором Киеран был рядом, когда Кастилу нужно было питаться. Это было очень похоже на то время.
Только мы все были обнажены, как в день своего рождения.
Если я думала, что будет легче не замечать нашу наготу, когда не будет видно всех непристойных мест, то я ошибалась. Теперь мне это казалось еще более очевидным.
Взгляд Кастила метнулся вверх и за мою спину. Он кивнул, и тут грудь Киерана коснулась моей. У меня перехватило дыхание от его прикосновения, от его кожи, которая всегда была горячей… от его внезапного прикосновения к моей пояснице, когда он выпрямился.
— Прости, — сказал Киеран грубым и густым голосом, который щекотал мое плечо. — Просто ты красивая, а я… — Он запнулся, и я никогда не слышала его таким раздраженным. — Я пытаюсь вести себя… подобающим образом.
— Все в порядке, — сказала я ему, сглатывая, чтобы унять сухость в горле, и убеждаясь, что мои чувства заперты. Последнее, что мне было нужно, это соединиться с тем, что Киеран, возможно, чувствует. Это не помогло бы никому вести себя прилично. — Твоя… физическая реакция вполне естественна, — добавила я, чувствуя, как пылает мое лицо.
Точно так же, как естественной реакцией было дрожащее осознание Киерана, сосредоточенное на каждой части наших тел, которые соприкасались.
Ухмылка Кастила распространилась до тех пор, пока не стала заметна раздражающая ямочка на его левой щеке, а его взгляд стал откровенно злым.
Мы с Киераном пытались вести себя подобающим образом. Очевидно, Кастил этого не делал. Он прикусил нижнюю губу, обнажив клыки.
То, что он не вел себя подобающим образом, не стало для нас потрясением.
Нисколько.
Киеран тяжело вздохнул.
— Никакой помощи, парень.
Смеясь под нос, Кастил нашел и задержал взгляд на мне.
— Сначала выпьешь ты, — напомнил он мне мягким голосом. Его взгляд не отрывался от меня. — Сначала из моей груди, а потом из горла Киерана. После тебя мы будем пить друг из друга. Затем мы оба будем пить из твоего горла. Мы должны будем находиться в постоянном контакте друг с другом, когда ты начнешь пить, и потом на протяжении всего процесса.
Чувствуя, что мои щеки разгорелись еще больше, я кивнула, не давая своему воображению разгуляться. Он все объяснил. Поскольку вольвен не мог впитывать кровь, как атлантиец, для вытягивания сущности из атлантийца использовался клинок, а метка делалась возле сердца в центре груди, примерно там, где я чувствовала, как в моей груди беспокойно пульсирует эфир. Из горла вольвена брали кровь, потому что он был своего рода проводником, мостом, призванным связать жизнь атлантийца с его напарником. Но в нашем случае, чтобы связать его с нашими… его с моей. Затем кровь брали одновременно у самого сильного — у того, кто держал в себе обе жизненные силы.
У меня.
Взгляд Кастила все еще был прикован к моему, он провел пальцами по изгибу моей щеки.
— Ты должна произнести слова, которые я тебе сказал, — тихо проинструктировал он.
Я сделала неглубокий вдох, вспоминая их и то, что нужно делать.
— Вступаешь ли ты, Кастил Да'Нир, в это Присоединение свободно и по собственной, только собственной воле? — спросила я, поднимая левую руку. Она слегка дрожала.
— Я вступаю в это Присоединение свободно и только по своей воле, — сказал он, взяв мою левую руку в свою.
Ночные птицы замолчали.
Я подняла правую руку.
— Вступаешь ли ты, Киеран Конту, в это Присоединение свободно и по собственной, только собственной воле?
— Я вступаю в это Присоединение свободно и только по своей воле. — Теплая правая рука Киерана обхватила мою, и он поднес наши соединенные руки к центру моей груди, где когда-то покоилось кольцо Кастила между моих грудей.
Воздух вокруг нас затих.
И когда нужно было произнести последние слова… их было всего несколько, но казалось, что царство их слышит, Первобытная сущность затрепетала еще больше, словно просыпаясь и прислушиваясь.
— Я люблю тебя, Пенеллаф Да'Нир, — прошептал Кастил, наклонив голову, чтобы провести губами по моим губам. — С этого момента и до твоего последнего мгновения.
Я вздрогнула от его слов. В них не было ничего общего с Присоединением. Они были просто напоминанием.
— Я люблю тебя, Кастил Да'Нир, — тихо прошептала я. — С этого момента и до нашего последнего мгновения.
Та же дрожь пробежала по его телу, когда он поднял клинок. Не отводя взгляда, не дрогнув, он провел острием по
