Пролистывая описания грифонов, единорогов и русалок, я наткнулся на страницу с примером двух мужчин. Один из них был изображен со злым лицом, у другого же вокруг головы был изображен некий ореол, на подобие сияющего нимба. Над ними стояло заглавие "Ревененты: Бардия/Нима". Я в изумлении тряхнула головой. Доверьте Папи сохранить книгу с иллюстрациями о всевозможных видах нежити, которые так тщательно заботятся о сохранении своей идентичности, что о них никто не слышал в современном мире.
По моей спине пробежал холодок, когда я попыталась расшифровать надписи под заголовком. Но кроме тех первых трех слов, я не поняла ни слова. Мне хотелось пнуть себя за то, что в средней школе уделила всего год изучению латинского. Я вытащила лист бумаги из принтера Папи и тщательно скопировала текст на него с оригинала. Когда я закончила, то вернула книгу на место, схватила словарь по латинскому с одной из полок и удалилась к себе в спальню.
В связи со странными временными формами латинских глаголов и того, что в предложениях между словами казалось не было никакого порядка, я довольно долго трудилась над коротким текстом. Наконец, я расшифровала достаточно много, чтобы понять, что ревененты, как бессмертные, делятся на два типа: хранителей жизни — бардия и тех кто отбирает жизни — нума. Оба этих вида ограничены рамками одних и тех же правил "смертным сном" и "парящим духом". Одни из них черпают свою силу из спасения человеческих жизней, другие же наоборот, из того, что отбирают жизни. И то, что ревенентов практически невозможно уничтожить.
"Ну что ж, здесь ничего нового", подумала я, испытав болезненное разочарование. За исключением термина "бардия". Я задумалась почему ревененты не применяют его к себе, так как очевидно, что термин "нума" сохранил свою актуальность.
Я вернулась к свои записям, чтобы перевести последний маленький параграф внизу страницы. Там было всего два предложения, которые мне показались очень легкими для перевода, по сравнению с остальными, и у меня получилось расшифровать слово в слово. Когда же я закончила, то поняла, что по моему тело пополз холодок, а пальцы онемели.
"Горе человеку, который сталкивается с ревенентом. Ибо он танцует со смертью, доставляет смертную душу в её холодные объятья, либо вырывает из них".
Я вздрогнула, и посмотрел на часы, когда услышала, как мои бабушка с дедушкой вернулись. Полночь. Я бы отложила свои исследования на другой день, но, не открыв для себя ничего нового, я была полна решимости продолжить свои изыскания.
И вот как только каникулы закончились, я вновь вернулась в школу. Обучение в подготовительном классе оказалось всё таким же легким, а Джорджия, в свой последний семестр в старшем классе, не давала мне скучать и чувствовать себя одинокой между занятиями. Но душевное волнение по поводу Винсента, быть ли мне с ним и ревенентами, сделало эту грань моей "реальной жизни" размытой. Школа была тем, что мне необходимо было пройти. Я даже не думала о том, что будет после выпуска.
Хотя, Джорджия уже определилась со своим будущем. Она, начиная с осени, будет получать степень по связям с общественностью в Сорбоне. И теперь у неё и новый парень, Себастьян, который не только не злобный убийца, как её предыдущий, но у него за плечами нет никакого криминального прошлого, насколько мне было известно, и на самом деле он был очень приятным. И конечно же он играл в группе. Ты не можешь быть никем и при этом встречаться с Джорджией. Гламур и слава были наименьшими её знаменателями, чтобы она начала встречаться с парнем.
Мы с Джорджией шли домой после школы, отучившись уже второй день, после окончания новогодних праздников, проходя мимо кафе Сент-Люси, как я услышала, что кто-то меня окликнул. Я оглянулась и увидела в дверях кафе Винсента, который нам махал рукой.
— Я надеялся, что ты пойдешь домой именно этим путем, — сказал он.
Беря меня за руку и ведя через весь зал кафе, полного народу, к столику, за которым сидели ревененты.
— Привет, — сказала я, подставляя для поцелуя щеки Амброузу и Жюлю, пока Винсент забирал два стула у ближайшего столика и ставил их между ним и Виолеттой.
— Джорджия, познакомься с Виолеттой и Артуром. — Я указала в направлении новичков. — Это Джорджия, моя сестра.
Артур кивнул и привстал, сев только после того, как уселась Джорджия.
— Дайте-ка угадаю, — сказала Джорджия, благодарно таращась на его галантное обращение. — Если бы не та божественно красивая маска ты был бы, вероятно, похож на хранителя склепа. То есть ты видимо…еще из преднаполеоновской эпохи? Друзья-приятели Луи XIV?
Виолетта ахнула и как бы защищаясь, положила руку на плечо Артура. Но её возмущение сменилось изумлением.
Амброуз расхохотался.
— Джорджия, не останавливайся, продолжай отсчитывать эпохи назад, а то ты ошиблась на пару столетий.
Джорджия, впечатавшись, присвистнула.
— Кажется, в наши дни нужно позависать в каком-нибудь богадельни, чтобы отыскать настоящего джентльмена. Приятно познакомиться с тобой, Артур.
Лицо Виолетты цвета слоновой кости приобрело багровый оттенок.
— Я не ошибусь, если скажу, что каждый человек в Париже знает кто мы такие?
Винсент улыбнулся своей очаровательной улыбкой и сказал ей,
— Джорджия имела честь узнать о нас в наш самый сложный период. Она была дружна с Люсьеном.
Виолетта резко выдохнула.
— Ты тот самый человек, которому запрещен вход в дом.
— Единственная и неповторимая, — сказала Джорджия, отмахиваясь от комментария Виолетты со смехом. — Но я всегда считала, что любое учреждение, которое не примет меня с распростертыми объятиями на самом деле не заслуживают моего расположения.
Виолетта сидела, уставившись на неё, по-видимому не понимая слов Джорджии.
— Перевожу…Ж-Б не хочет видеть меня по близости, а я — его. Я знакома с людьми по-лучше, с которыми не прочь позависать, чем с каким-то подражателем старинной королевской семьи.
Джорджия произнесла эти слова как бы между прочим, поэтому они не показались такими грубыми, какими были на самом деле. Да, моя сестра, просто гуру дипломатии. О, Боже. Приехали. Я положила свою ладонь Джорджии на руку, но она только накрыла её своей собственной ладонью и вызывающе уставилась на крошечную ревенентку.
Когда смысл слов Джорджии наконец дошел до Виолетты, она резко поднялась. И довольно тихо, только так, чтобы мог слышать наш столик, пробормотала,
— Знаешь ли ты, что мы делаем ради вас, ты неблагодарный человечишко?
Джорджия задумчиво рассматривала свой маникюр.
