Мысли Ольги вязли в паутине непонимания. Невесомый поцелуй в лоб. На что это похоже? На вынужденный брак между Стэнли и Шэйлой, как она и предполагала? Брак по расчёту, где не требовалось согласия молодых на союз? Поведение графа Малгри подтверждает догадку. Он, как может, старается облегчить жизнь невестки с игнорирующим её супругом.
Брак, устроенный родителями… Она видела отца Стэнли. А где же мать? Её нет или хозяйка поместья в отъезде? Может быть, больна и пока не в состоянии навестить жену сына?
Необходимо ещё что-то сказать отъезжающему Айсбергу. Но Ольга молчала, снова боясь выдать себя — в этот раз — необдуманным словом. Как? Как его называть? Стэнли, Стэн, милорд? Какое принято общение между супругами? Можно симулировать частичную потерю памяти и всё списать на болезнь. Но тогда она никогда не избавится от заботы Айболита и его преданной помощницы. Знать бы, кому сказать за это спасибо! По чьей милости угораздило её вляпаться в такую запутанную историю?
Пока она терзалась мыслями, виконт, так и не дождавшись от жены прощальных слов, ушёл.
Ольга вздохнула: он и не нуждался в её добрых напутствиях в дорогу. Такого мужчину всегда найдётся кому проводить.
Глава 12
Ольга сидела на софе и, облокотившись на подушку, листала женский журнал. Тот самый, что Стэнли бросил на столик, когда зашёл проститься. Ей не терпелось окунуться в последние и самые достоверные новости мира, в который она попала.
На тонкой матовой обложке с изображением двух красивых леди в зимней меховой одежде, значилось: Иллюстрированный «Домашний журнал» № 4, февраль 1867 год. Издательство Вилсон Фостер, Лондон.
Девятнадцатый век. Дата не вызвала паники. Как и предполагала Ольга, её душа угодила в не очень отдалённое прошлое. Оставалось вспомнить, кто правил в Англии в это время. Виктория, — без труда всплыла в памяти нужная информация. Королеве сорок семь лет, пять лет как вдова, и у неё девять детей.
Только что Ольга одержала маленькую победу на пути к своему «выздоровлению».
Появившаяся в дверях сиделка и вошедшая следом Мадди, попытались вернуть леди Хардинг в кровать.
— Миледи, вам нужно принять порошки и лечь в постель, — невозмутимо сообщила сиделка, высматривая на столике очередную «пилюлю» для больной.
Мадди бросилась поправлять одеяло и подбивать подушки, подталкивая под них тугой валик, который Ольга накануне сдвинула к другому краю кровати. Привычка спать на низкой подушке перешла и к «виконтессе». С этим она ничего не могла поделать, да и не хотела. Уж коль она собирается задержаться в этом мире, то некоторые полезные привычки менять не стоит.
— Подождут ваши порошки, — спокойно отозвалась больная, не отрываясь от просмотра журнала. — А вот чаю с чем-нибудь вкусненьким я бы попила с удовольствием.
Она помнила, что ужин в Англии обильный и приходится на позднее вечернее время. Гадала, как сможет привыкнуть к тяжёлой еде на ночь? Съеденные на ленч бульон и протёртое пюре — неизвестно из чего приготовленное, — оказались очень даже ничего на цвет и вкус. Но Ольга привыкла к другой пище: калорийной и вредной. Сейчас ей хотелось горячего чая с сытным бутербродом. Лишний вес? Да, было немного. В той жизни. Лишних шесть-семь килограммов её не портили и, при желании, от них легко можно было избавиться. Только желания не было. А вот Шэйле не помешает набрать столько же и стать более женственной. Понятно, что болезнь никого не красит, но как раз именно это легко исправить.
Мадди вышла за дверь, а сиделка села на стул с выражением покорности и послушания на лице.
Итак, Ольга листала женский журнал и с интересом рассматривала цветные иллюстрации, вручную раскрашенные акварелью. Шестнадцать страниц желтоватой бумаги размером А4 изобиловали выкройками, схемами для вязания и вышивки, нотами — как она поняла — новой модной песни, советами по обустройству дома, ведению домашнего хозяйства и разведению цветов. Много отсылок было к правящей королеве — как к образцу стиля и поведения, — которая предпочитает то-то, очень любит это, стремится к тому-то. Её любили, ей подражали, её боготворили.
В конце журнала Ольга нашла короткий рассказ миссис Дейколл о её милой комнатной собачке Белле, которую она учит выполнять простые команды. «Виконтесса», посмеиваясь, фыркнула, отметив скучный стиль повествования и полное отсутствие какой-либо идеи. К этой чепухе прилагался рисунок маленькой гладкошерстной собачки и будто отрубленные женские ручки с кусочком печенья в тонких пальчиках. Последняя страница пестрела десятком объявлений о вакансиях. В декоративной рамке бросался в глаза призыв к читательницам присылать рассказы для публикаций. И ни слова о политике!
Спрашивать Мадди о предыдущих номерах журнала Ольга не стала. Если они есть — а они должны быть, — то неминуемо попадутся на глаза. Хотелось заглянуть в газеты, которые должны получать мужчины. Чем занимаются хозяева дома, и откуда исходит достаток графской семьи, тоже в скором времени прояснится. Наследство наследством, но и оно не является неиссякаемым источником. Деньги должны работать на своих хозяев.
Ольга, обмакивая в вишнёвый джем ломтики фруктового пирога с сушёной смородиной и изюмом, пила несладкий чай. Смотрела, как у кровати хлопочет Мадди, разглаживая складки на одеяле, а сиделка сосредоточенно перебирает коробочки и склянки на прикроватном столике.
Ничего, — утешала себя «виконтесса», — даст Бог, через несколько дней все эти так называемые лекарства полетят в урну. Мечтательно сузив глаза, вертела в пальцах серебряную вилочку, поглядывая на такой же нож и ложечку. Она вовремя догадалась, что приборы предназначены для еды всевозможной выпечки с тарелок. Очень непривычно. Несомненно, вкуснее откусывать от большого куска, но традиция есть традиция.
Поев и окончательно успокоившись от потрясения после встречи с «мужем» и его отцом, она, прикрыв рот ладонью, расслабленно зевнула. Расправила шерстяной клетчатый плед и поправила подушки под боком. На недоуменный взор Мадди пояснила:
— Вздремну здесь, а ты забирай посуду и иди.
Сиделка, молча, протянула ей на тарелочке два крошечных бумажных фунтика.
— Что это? — тянула время Ольга, не зная, как избавиться от сомнительного лекарства. Одно дело выполнять рекомендации квалифицированного лечащего врача в двадцать первом веке и другое — избегать всеми силами предписаний врача-дилетанта девятнадцатого века.
— То, что прописал вам доктор Пэйтон, — поставила женщина тарелочку на столик и подала чашку с водой.
— Я потом выпью.
— Так нельзя, миледи. Нужно выпить сейчас, — в голосе сиделки послышались металлические нотки.
— У меня ничего не болит, — заупрямилась больная, не показывая неприязни к настырной женщине.
— Потому и не болит, что вы их пьёте.
— А мы попробуем не пить, — настаивала «виконтесса», демонстративно укрываясь пледом. — Как только я почувствую боль, сразу же выпью.
— Миледи, я вынуждена доложить об этом доктору Пэйтону, — пообещала сиделка обиженным голосом.
Ольга кивнула:
— Вот и сходите к нему, пока я буду спать, — отвернулась к стене, прислушиваясь.
Спор с женщиной оставил нехороший осадок. Сиделка ушла, а Ольга, не имея сил сдвинуться с места, слушала нарастающий в ушах шум. Секретер она обследует позже. А сейчас… спать.
Проснулась она, когда за окном сгустилась темень. Масляный ночник отбрасывал на стену угловатую остроносую тень сиделки, дремлющей в кресле у камина.
Ольга сладко потянулась — выспалась.
Чуткое ухо надзирательницы уловило лёгкий шум, и она открыла глаза. Моргнув, прогоняя остатки дрёмы, быстро встала и дёрнула за кольцо сонетки. Зажгла керосиновую лампу и свечи на каминной полке.
Мадди будто ждала сигнала сообщницы. Не успела Ольга размять затёкшие ноги, как горничная вошла с подносом.
Ужин, — сглотнула голодную слюну «виконтесса». Она наблюдала за Мадди, выставляющей на столик-матрёшку глубокую тарелку с супом-пюре зелёного цвета — снова суп! — лапшу с кусочками отварной курицы в белом соусе, небольшой кусочек хлеба, рисовый пудинг с изюмом, чай и банан.
