– Физическое перенапряжение. Ты слишком много бегаешь и забываешь есть. Поэтому потеряла сознание посреди улицы, и случайные прохожие вызвали скорую. Ничего серьезного. Завтра тебя выпишут.
– Когда меня допросят?
– В этом нет необходимости. Дерек уже все рассказал.
– Вы установили, кто это был?
– Да, – Альфред кивнул. – Один из низших палачей. Если бы вам с Дереком удалось взять его живым, возможно, мы бы раскрыли очередную группировку, работающую на черный рынок Жатвы.
– Как его звали? – спросила я.
– Это не важно. Ты все равно не была с ним знакома.
– Почему он меня выбрал?
– Исток палача – самый сильный. Его можно использовать для нескольких райотов, хранителей и человек пять послушников. С опытным палачом справиться сложнее, ты сама это понимаешь. Ну а ты, – Альфред вздохнул, – легкая добыча. Мы полагаем, что он вышел на тебя через Ригардов, а точнее, через Дерека. Известный род хранителей рано или поздно должен был обзавестись хоть одним палачом. Так он выследил тебя.
– До этого у Ригардов не было союзников-палачей?
– В этом поколении не было. Сейчас у Ригардов напряженные отношения с Паствой. Они сделали свое состояние на альтернативных источниках энергии, заручившись поддержкой состоятельных послушников, а не Паствы. Раскрутились быстро, в течение пятнадцати лет. Теперь Пастве приходится с ними считаться. Заключение союза рода Ригардов с одним из палачей должно навести определенные мосты в сложных отношениях. Но Ригарды выбрали низшего палача, то есть представителя послушников, а не райотов. Райотом это не очень понравилось, хотя и возражений особых они не высказывали. Воспитав тебя, у рода Ригардов будет небольшое преимущество. Ты начнешь работать на Паству, а они будут помогать. Одна услуга за другую. На этом построены деловые отношения.
– Значит, Ригарды хотят меня использовать?
– А почему, ты думаешь, Дерек настолько щедр, что предложил тебе оплатить обучение? Они вкладывают средства в перспективные проекты. И ты – один из этих проектов.
– Но мое имя его роду пока неизвестно, – напомнила я.
– Честно говоря, я думаю, что родители Дерека знают твое имя, – снисходительно улыбнулся Альфред. – В курсе ли остальные отпрыски семьи – не думаю, но они все равно потом узнают, кто ты такая. Осталось только немного подождать.
– Два года, – прошептала я.
– Теперь ты понимаешь, что не все в этом мире дается легко.
– Я знала это всегда.
Альфред погладил меня по волосам и улыбнулся.
– Ты знаешь, что ты – молодец?
– Нет. Это первая похвала от тебя за всю мою жизнь.
– Думаю, что она не последняя. Спи, Мэйю. Завтра будет новый день и новые достижения.
***
На следующий день меня выписали. Мама от меня не отходила. С одной стороны, мне было приятно ее внимание, ведь раньше она никогда не проявляла столько заботы по отношению ко мне. А может, все дело в том, что она испугалась, увидев огромный рубец на моей груди? Родители ведь не тупые. Наверняка в ересь Альфреда не поверили.
– Иди ложись, – мама пошла на кухню. – Обед я принесу в твою комнату. Неделю в школу ходить не будешь – я уже написала заявление. Роуз и Айени после уроков позанимаются с тобой, чтобы ты не отстала.
– Я сама справлюсь, – буркнула я, поднимаясь на второй этаж.
– Не спорь. Помощь еще никому не навредила.
***
В дверь моей комнаты постучали.
– Кто?
– Это я, – голос Роуз звучал подавленно.
Я еще раз взглянула в зеркало на свой рубец и опустила майку.
– Я сейчас спущусь!
– Могу я войти?
Видно, угрызения совести за то, что она меня оставила на дороге, брали свое. Я понимала, что ее вины в случившемся нет, и не останься она в машине с остальными, не знаю, чем бы все это закончилось. Ничем хорошим, конечно же.
– Входи! – я присела на кровать и стала натягивать на ноги теплые носки.
Роуз тихо вошла.
– Ты не виновата в том, что со мной произошло, – отрезала я, не дав ей и рта раскрыть. – Но позволь дать тебе совет: Кейдж Оусен может вести себя как ей вздумается, но это не значит, что ты или кто-то другой должны терпеть ее язвительные замечания и молчать.
– Кейдж очень переживает из-за случившегося!
– Ей наплевать, Роуз, и тебе должно быть наплевать на нее, – я встала и сунула руки в карманы старых спортивных штанов. – Подружиться с Кейдж у тебя не получится. А твои попытки навести мосты с теми, кто приближен к Айени, выглядят жалкими. У Ригардов есть достоинство, и, если ты не научишься уважать себя и свои интересы, так и будешь для родителей Айени и его родни вторым сортом.
– Во мне есть достоинство! – Роуз вскинула подбородок.
– Это во мне есть достоинство, – ответила я, – а в тебе его нет, Рози. Иначе вчера ты бы заткнула эту суку и, либо больше никогда бы не слышала ее подколов, либо ездила бы в школу на машине, которую купил тебе отец.
– Тачка отстойная, – скривилась Роуз.
– У тебя она есть. А у меня есть школьный автобус, – я подошла к двери и открыла ее.
Айени стоял поодаль в коридоре и подпирал стену. Уверена, что он подслушал наш разговор, но разве мне не плевать?
– Привет Айени, – я прошла мимо него. – Как закончите обжиматься в ее комнате, спускайтесь в подвал. Будем заниматься.
Они спустились через десять минут. Мама принесла нам чай и печенье. Айени прохаживался по периметру комнаты, обитой деревом, и разглядывал вещи, сложенные в коробках на стеллажах.
– Здесь довольно просторно! – заметил он.
– Да, наверное, – согласилась я.
– Мэйю вечно здесь тусуется, – Роуз начала выкладывать тетради из сумки.
– Здесь нет ни компьютера, ни телека, – он взглянул на свой телефон, – и сеть почти не ловит. – Чем ты здесь занимаешься?
– Читаю, – пожала плечами я.
– Книг тоже не видно, – добавил он.
– Электронные книги, – нашлась я. – У меня их на телефоне куча.
– Понятно, – он сел на пол.
– Иди на диван, – предложила Роуз.
– Втроем на полу будет удобнее, – Айени распластался по полу и уставился в потолок.
Роуз подошла к нему и протянула кружку с горячим чаем.
– Черный с лимоном, как ты любишь!
Я достала со стеллажа коробку со своей школьной утварью и поставила ее на пол. Часть тетрадей осталась в рюкзаке, который должен был…
– Черт! Мой рюкзак!
– Забыла в комнате? – спросила Роуз.
Я поднялась наверх и окликнула маму.
– Ма! А ты знаешь, где мой школьный рюкзак?
– Рюкзак? – маман выглянула с кухни. – Я думала, он у тебя?
– Черт…
– Найдется твой рюкзак, – махнула рукой маман. – Может, в больнице остался? Я позвоню им и спрошу.
– Хорошо, – я направилась обратно в подвал и застыла на ступеньках.
Роуз стояла у коробки с моими вещами и держала в руках мой стеклянный брелок, а точнее, мои водительские права.
– Рыться в чужих вещах нехорошо, – я подошла к ней и вырвала свои права, бросив брелок обратно в коробку.
– Почему ты соврала, что не сдала экзамен? – возмутилась Роуз.
– Мы заниматься будем или мои водительские права обсуждать?
– Машина в гараже стоит! Бери и езди! – взвилась Роуз.
– Это твоя машина! Вот бери и езди!
– Она наша, а не моя!
– Что-то я не припомню, чтобы на день рождения папа мне ключи от нее подарил! – разозлилась я.
– Ты боишься.
Я и Роуз уставились на Айени, который только что это произнес. Он глотнул чай из кружки и скривился. Очевидно, дешевый чай он пить не привык.
– Ты боишься ездить, – повторил Айени. – Потому и сказала всем, что завалила экзамен. Но пока не сядешь за руль и не поедешь, страх не пройдет. Через год, может, через два ты сядешь за руль и поймешь, что не испытываешь тревоги, когда ведешь машину, что не объезжаешь всю парковку, в поисках более широкого места, и вообще, тебе наплевать, куда надо ехать и какой дорогой. Но это случится только если ты найдешь в себе силы сесть за руль и поехать. Например, – он пожал плечами, – в школу?
