Вот именно эта пара и произвела на свет Петра и Кирилла. Погодок.
Кирилл был старше и основательнее. Петр, как говорят, хоть и младше, но умнее. Потому и учился сейчас в Академии вместе с братом.
— И что нам было делать? — что удивительно, совершенно не ерничая, поинтересовался Петр. — Хорошенькая первокурсница, живущая во флигеле дома профессора Соколова, которой оказывает протекцию сама Мегера… И тут на тебе…
Он не закончил. Посмотрел мне за спину.
Пришлось тоже оглянуться.
— Теперь все понятно, — глядя на подходившего к нам Владимира, кивнул он. — Все под контролем.
Дальнейших объяснений не последовало.
Впрочем, лично меня все устраивало. А что они сами себе надумали…
Это были не мои — их проблемы.
* * *
От Персии Игната уже тошнило. И от жары. И от песка. И от одних и тех же физиономий.
Их группе еще повезло — работа во дворце, на сопровождении его высочества, не вписывалась в их специфику, но это смотря с какой стороны смотреть. У тех хоть какое-то, но разнообразие.
Впрочем, у некоторых разнообразие тоже было. Опасное такое разнообразие.
Разместили их на территории посольства, в отдельно стоявшем здании, как раз предназначенном для приема особых гостей.
Сами они, конечно, к этой категории не относились, а вот младший сын императора…
Николай своим статусом не кичился: боец и боец. Тем более что был курсантом военного училища, так что слышал и про дисциплину, и про субординацию, и про правила поведения на территории возможного противника.
А в том, что Российско-Персидские отношения в довольно скором времени перейдут от относительно мирного варианта к военному, Игнат больше не сомневался. Это с той стороны границы еще можно было надеяться, что пронесет, с этой все выглядело иначе.
Не во дворце, естественно, там как раз было чинно и благородно, а когда доходило до общения с местными. Чтобы ощутить их жажду крови, достаточно оказалось выйти на рынок.
— Сойка еще не вернулся?
Игнат посмотрел на подошедшего подполковника снизу вверх — сидел на крыльце подсобки, качнул головой:
— Будет через полчаса.
Миронов усмехнулся, бросил взгляд на часы, засекая время. Потом протянул бутылку с пивом. Одну из двух, которые держал в руках.
Игнат отказываться не стал. До появления принца часа три, успеет прийти в норму. Да и что ему эта бутылка?! Как газировка для детишек.
В отличие от остальных, во время дороги и сейчас занимавшихся оперативной разведкой, его держали на коротком поводке.
Причина была очевидна. Целитель.
Людей с даром лечить других на территории их… соседей, включая османов, персов и афганцев, рождалось значительно меньше, чем в России или Европе. С чем это было связано, сказать трудно, но, скорее всего, стало последствием грубо-потребительского отношения к женщинам, характерным для этих стран. И хотя ситуация за последние лет тридцать серьезно изменилась, но сделанного не воротишь.
Наиболее сильные линии оборваны, а в тех, что остались, отсутствовали наработки раннего обучения, помогавшие максимально развивать то, что дано от природы.
Потому целителей здесь и ценили, но своеобразно, при первой же возможности прибирая чужое к рукам.
Отправлять с Игнатом соответствующую обстоятельствам охрану, подполковник, естественно, не собирался. Вот и сидел он в посольстве. Не без дела, конечно, сидел, но без возможности выйти за границы двухметровых стен, окружавших комплекс.
— Кстати, — сделав глоток, вскинулся вдруг Миронов. Достав из-за пазухи — как и он, был в легком камуфляже, довольно толстый конверт, протянул Игнату. — От Коршуна. Передали с оказией.
Коршун — князь Трубецкой. Он, Игнат, по документам Иван Волков, Угрюмый. Реваз — Рустам Абашидзе, Сойка. У подполковника Миронова, командира третьей группы, к которой они были приписаны, позывной Соболь.
На соболя он мало походил — хоть и высок, но крепок, но это если не приходилось наблюдать, как переходит в боевой режим и становится быстрым, вертким. Игнат даже сказал бы — молниеносным.
— Ну, если с оказией… — Игнат осмотрел сургучный штемпель, скреплявший конверт.
На первый взгляд, ничего особенного. А вот на второй…
Слепок их с Ревозом аур у Трубецкого имелся, так что без защитных магем, уничтожавших содержимое, если послание попробует вскрыть не тот, кто должен, здесь не обошлось.
Убрав конверт в карман на камуфляжной куртке, Игнат откинулся назад. Закрыл глаза. Хоть и в тени, но все вокруг было слишком ярким.
Время текло неторопливо. В кустах у ограды кто-то шебуршился, но детекторы не реагировали, признавая шебуршившегося своим. С тренировочной площадки, находившейся слева, за углом подсобки, доносились то команды, то кхеканье и звуки падения — разминалась отдыхавшая сегодня смена. Когда там стихало, можно было расслышать шум текущей воды. Арыки, фонтанчики…
Зелени вокруг было много как раз за счет обильного полива.
— Ты чего такой угрюмый? — заставив открыть глаза, спросил неожиданно подполковник.
— Не нравится мне все это, — поморщился Игнат. Сделал глоток. — Жара, песок…
Пиво было холодным и приятным на вкус. Это из хорошего. А вот все остальное…
— Обрати внимание на мурзу, — добавил он после того, как бутылка показала дно. — У него под защитой сильный амулет.
Мурзой они окрестили начальника охраны персов, которая обычно сопровождала его высочество во дворец и обратно. По внешности — ничего особенного, невысокий крепыш. Но вот взгляд…
Взгляд был острым, пробивным.
Ментальных магов среди других не выделяли. Но способности такие время от времени обнаруживались. Мысли не читали — оценивали скрытые реакции организма, иногда очень близко приближаясь к тому самому чтению.
Эмпаты относились к этой же категории, но в более мягком варианте. Хотя…
По мнению Игната, эмпатов серьезно недооценивали. Создать у себя соответствующее настроение, а затем «навязать» его другому, некоторые вполне могли.
— Наши его…
— Полевая структура искажена, — перебил подполковника Игнат.
В том, что мурзу смотрели маги контроля, он не сомневался. Вот только смотреть можно по-разному. Как и видеть то, что недоступно другим.
Еще одна грань целительского дара. Любой амулет искажал полевую структуру. При создании этот момент учитывался, но…
Полностью погасить изменения невозможно. По-крайней мере, Игнат о таком ни разу не слышал.
— Можешь предположить, какой направленности? — нахмурился подполковник.
Когда высокие стороны договаривались о встрече, отсутствие любых амулетов, кроме защитных, на случай непредвиденных обстоятельств, декларировалось жестко.
Понятно, что не гарантия безопасности, но… Хотя бы намек на нее.
— Думаю, что считыватель, — флегматично рассматривая торчащее неподалеку тощее деревце, произнес Игнат.
Это место для уединения он выбрал как раз из-за него. Не позволяло забывать, где именно и зачем они с Ревазом находятся.
— Козлы! — поднимаясь, протянул подполковник. — Я им…
Не закончив, демонстративно посмотрел на часы. Тридцать четыре минуты…
— Сейчас появится, — хмыкнул Игнат и бросил взгляд на дорожку, которая вела в их сторону.
Они с Ревазом уже давно чувствовали друг друга. Трудно ошибиться.
Подполковник ушел, как только показался Реваз. Прихватив обе пустые бутылки, исчез в направлении тренировочной площадки. Еще спустя минуту там раздался залихватский свист. Похоже, Миронов решил тряхнуть стариной и повалять парней.
Бойцом он был сильным, Игнату до него ой, как далеко. А вот Ревазу…
Впрочем, пусть и немного, но заточены они под разное. Один на разведку, второй… Второму только дай что-нибудь сломать или взорвать. С разведкой у него тоже все выглядело неплохо, но как диверсанту цены не было.
— На рынке Дедова встретил, — присаживаясь рядом с ним, произнес Реваз.
В отличие от него, напарник был одет, как большинство местных, не обремененных серьезным занятием. Потертые джинсы, легкая рубашка навыпуск и сандалии.
