— Жду твоё грёбаное «пибиб», — хохотнул он.
А ей было не до «пибип».
Потроха, иначе субпродукты, — думала она, отворачиваясь к тёмному окну, вспоминая вид печени, лёгких, почек… Сердце тоже относится к потрохам, вот так. Как и голова, конечности, хвост. Кулинарная тема.
Наташа едва сдержала усилившиеся позывы тошноты:
— Что-то мне нехорошо.
— Потому что пить не умеешь, лапуля. Закусывать надо, — услышала недовольное ворчание парня, завинчивающего крышку на бутылке.
— Ты ж заявился только с выпивкой, — вяло парировала она, шурша пакетом в сетке для газет в поисках лимона. — Когда идут в гости, берут с собой колбасу, консервы, вкусности всякие, тортик, фрукты. А ты, Мишель, жмот. Всё, чеши отсюда, — упёрлась обеими руками в его бок, выталкивая. — Я спать хочу.
Диво дивное! Ушёл! — хлопала она глазами, надкусывая лимон, глядя вслед угомонившемуся отпрыску олигарха. Выглянула в проход и поискала Мисси. Мелкая предательница счастливо повизгивала на чьих-то руках в соседнем ряду.
Герой Киану Ривза, впустивший в дом двух промокших под ливнем маньячек, любезно предлагал им согреться чаем.
На задних сиденьях хихикали и шептались малолетки…
Глава 10
Наташа открыла сумочку, нащупала смартфон и выключила будильник. Вибро-сигнал всегда действовал на её слух раздражающе — отличный способ не проспать в экстремальных условиях. А спать в этот раз хотелось как никогда. Тяжёлые веки разомкнулись с трудом. Зажим для волос в виде стрекозы больно впился в голову. Девушка сняла его и потёрла затылок.
В тёмном салоне пахло чем-то приятным и знакомым. Двигатель урчал, как сонный кот: тихо, монотонно, уютно. Со стороны первого ряда автобуса слышался приглушённый неспешный разговор.
Нашарив на соседнем сиденье Мисси, Наташа успокаивающе погладила её и получила в ответ благодарное шершавое касание языком к ладони.
Над креслом из вентиляционного сопла била ледяная струя воздуха. Девушка обняла себя, потирая озябшие плечи. Приподнявшись к багажной полке, достала из сумки большую тонкой вязки косынку, накинула её на плечи и закрепила на груди «крабом».
Ну что ж, — вздохнула она, извлекая из сумочки телефон. Пора предпринять что-нибудь из ряда вон выходящее, чтобы заставить водителя остановить автобус.
Глянув на часы, убедилась, что они показывают нужную дату и время — 17 августа 2015 года 02.03 ночи. По её расчётам минут через двадцать пять они подъедут к мосту Шиллера. Сейчас они должны проезжать Штамхам.
Так и есть. В стороне от дороги в белёсом тумане просматривались редкие огни ночного городка.
Девушку затрясло от волнения; пальцы рук задрожали. Она потёрла их — влажные, ледяные — о подол платья, достала белый носовой платок и приложила ко рту. Согнувшись и пошатываясь от охватившей тело слабости, держась за подлокотники кресел, направилась к водительскому месту.
Люся увидела её первой. Повернувшись лицом к проходу, она покачивалась на поворотном сиденье и улыбалась кому-то, сидящему напротив неё в первом ряду на служебном месте.
Мужчина отклонился в сторону окна, и Наташа видела лишь его длинные ноги, вытянутые в проход и согнутую в локте левую руку, покоящуюся на опущенном подлокотнике кресла. Высоко подвёрнутый рукав рубашки открывал крепкое загорелое предплечье.
Ноги мужчины были обуты не по сезону: в замшевые сапоги-мокасины — явно ручной работы — с широкими отворотами, перевязанными длинными кожаными шнурками. Заправленные в них тёмные плотные холщовые брюки удивили. При такой-то жаре… Впрочем, если попутчик, а это был точно не разомлевший от жары турист из их группы, собрался в горы… Только где те горы?
Людмила Афанасьевна с интересом смотрела на её руку с платком у рта.
— Укачало, Наташа? — спросила она сочувственно. — Потерпи немного. Скоро будет остановка. Уже подъезжаем.
Незнакомец взялся за край подлокотника и подтянул ноги; на большом пальце его руки сверкнул золотой перстень с высокой верхушкой.
Девушка качнулась и тяжело опустилась в ближайшее кресло.
Шамси! Она проспала его появление! Когда он успел остановить и сесть в автобус? Что ему здесь нужно? Какова его цель — спасти всех или погубить?
Перед глазами поплыло. В ушах зашумело. Чувствовала себя умирающей. Если минуту назад она хотела выглядеть смертельно больной, то сейчас для этого ей напрягаться не пришлось.
Словно через вату слышала голос гида, видела близко перед собой её беспокойные карие глаза, смотрела на открывающийся рот и ничего не могла понять.
— Наташа… Ильина… — хлопала по её щекам Люся, отвлекая от накатывающей паники и тошноты. — Где болит? Сердце?
Девушка сфокусировала взгляд на её лице:
— Остановите… автобус, — задыхалась, прикладывая платок ко рту.
Не узнала собственного голоса. Сиплый и слабый, он колючими рывками вырывался из сухого воспалённого горла. В висках гулкими толчками стучала кровь.
— Тошнит? Потерпи немного, — копалась гид в аптечке, взятой у своего кресла. Проедем мост и через пару минут остановимся.
— Сейчас… остановите, — вцепилась Наташа в руку Люси. — Люди… Высадите всех.
— Молчи и дыши глубоко. Мы уже едем через мост. Давай, Наташа. Раз… два, — дышала вместе с ней, подсовывая под нос вскрытую ампулу с нашатырным спиртом.
— Какой мост?.. Это же Штамхам? — смотрела она в габаритное лобовое стекло, видя в свете фар лишь клубящиеся, бесплотные сгустки тумана, разгоняемые передней частью автобуса.
— Его проехали минут двадцать назад, — гладила её по голове гид.
— Как… проехали? — обессилела она окончательно, через руку женщины ошарашено глядя на Шамси.
— Останови автобус! — кричали её глаза.
В тусклом мерцании светодиодных ламп его лицо казалось излишне тёмным и устрашающе-мрачным: чёрные глаза в обрамлении длинных чёрных ресниц, чёрные волосы, чёрные мысли, чёрная душа.
Он сидел спокойно, как ни в чём не бывало. Не сменил позы, не проявил участия. Не пытался помочь ни действием, ни советом.
Изучал её лицо.
Вскинув бровь, усмехнулся: женщина устроила представление. Искусная лицедейка, она может и не такое. И снова его не разочаровала — его Вэлэри, его королева.
— Твою мать, — услышали они сдавленный голос водителя, когда система контроля за полосой движения пронзительным сигналом предупредила о пересечении дорожной разметки.
Автобус подпрыгнул и перевалился, словно через препятствие. По его днищу и наружной облицовке заскребло, в стеклянный люк в крыше что-то ударилось. Толстая обломанная ветка упругой листвой хлестнула по лобовому стеклу и съехала под колёса. MAN качнулся, накренился и остановился. По приборной панели пробежала волна красных огоньков. Двигатель чихнул и заглох.
Люся оставила Наташу и метнулась к водителю:
— Что случилось, Юрий Васильевич?
Тот хлопнул ладонью по рулю и обречённо сказал, указывая на загоревшуюся красную лампочку на приборной панели:
— Приехали, твою мать. Говорил же тебе, что не знаю дорогу через Луитпольдпарк.
Послышались сонные недовольные возгласы туристов, вялые голоса:
— Эй! Не мешки с картошкой везёшь!
— Уже приехали?
— Идём в кафе?
— Сколько стоять будем?
— Полчаса обещали.
Защёлкали выключатели светодиодных ламп, расположенных над креслами, зашуршали пакеты.
— А что знать, Юрий Васильевич, — громко шептала Людмила Афанасьевна. — Поезжай по навигатору и все дела.
— Вот и приехали, — рыкнул он, открывая двери автобуса.
Всматривался в обступившую MAN мутную темноту и расползающийся в стороны потревоженный туман.
В салон хлынул прохладный ночной воздух. Замигали огни аварийного освещения. Мощный свет передних фар выхватил из кромешной тьмы силуэты елей, осветил узкую полоску заросшей дороги.
— Луитпольдпарк? — переспросила Наташа, вставая за спиной гида и косясь на Шамси. — Это не Кленцепарк? Мы не поехали по мосту Шиллера?
