— Я серьезно, — поднялся он.
Подошел ко мне и мягко развернул меня лицом к себе. Навис надо мной и глядя в глаза проговорил:
— Когда-то, я был почти женат. И ребенок у меня был, почти. Ирочка, — с какой-то непередаваемой злостью хмыкнул он, — моя бывшая невеста решила, что не хочет детей от возможного инвалида и сделала аборт. Ты же знаешь, что среди магов тоже есть террористические группировки, — неуверенно кивнула. Ну, да. Уродов везде хватает, как и чокнутых. — Я военный человек, — продолжил он, — всю жизнь сражался вот с такими уродами, возглавлял не одну секретную операцию, начинал вообще со спецназа, — протянула ему чашку с горячим кофе. Он меня кивком поблагодарил, вернулся за стол и продолжил сухим, почти мертвым голосом. — Дослужился до майора и вот очередное задание по обезвреживанию террористов, что засели в большом торговом центре. Всех спешно эвакуировали, кого смогли, отправили группу на перехват, а у них там маг практически вне категорий. И где такого откопали? Я даже не понял, за что конкретно эти боролись. Был дан приказ обезвредить и он должен был быть исполнен любой ценой. Всю группу повязали, только этот чокнутый маг разбрасывал и калечил моих ребят как котят неразумных. Ну я и приказал своим убираться вместе с преступниками, вывести оставшихся людей, а сам схлестнулся с этим магом, с приставкой сверх. Колданули мы там такого, что взрывная волна пошла. Этого урода камнем по виску долбануло, от чего он сразу отключился. Я попытался вытащить его, ведь понятно же, что не рядовая пешка. С такой силой в рядовых и шестерках сидеть не будешь. Меня накрыло камнепадом уже у самого выхода. Сил осталось с гулькин хрен. Щитом прикрыл только этого мага и свою голову. После пришел в себя уже в нашем госпитале. Целители руками разводят. Позвоночник перебит, но надежда вроде как есть, хотя никто гарантий не дает. Моя стервь это как услышала, больше не появлялась. А ведь семь недель у нее срок был. Мы планы строили. Свадьба через месяц была назначена. Вот только за инвалидом ухаживать, она не хотела и ребенок ей был нужен, пока я деньги мог домой приносить, а получал я много. Так что теперь, — он поднял на меня почти почерневший взгляд и я судорожно вздохнула, осознавая, что это время кажется и не дышала вовсе, — я точно не выпущу из рук возможное счастье. Знаешь, я ведь сегодня смотрел на твою дочь и понимал, что вот абсолютно, не могу воспринимать ее как постороннего ребенка, — он со стоном ерошит волосы, — я хочу с ней общаться, хочу, чтобы она звала меня папой, хочу, — его голос сел и он медленно подошел глядя в мои широко раскрытые глаза, — чтобы ты звала меня мужем, хочу просыпаться с тобой каждое утро и засыпать с тобой же после бурного или нежного секса. Я просто хочу быть рядом.
И я хотела что-то сказать, не совсем уж я бесчувственная. Хотела дать ему шанс, сказать что мы можем попробовать. Он сам мне не дал. Накрыл мои губы поцелуем. Жарким, горячим, с ароматом кофе и горечи разрушенных надежд.
— Завтра, все завтра, — прошептал он отрываясь от меня. — Сегодня я просто хочу забыть и забыться. Потеряться в тебе, ты же мне поможешь в этом?
Вместо ответа, я лишь теснее прижалась к сильному мужскому телу, рывком вытаскивая рубашку из брюк. Прошлась немного дрожащими руками по напряженной мужской спине, ощущая крепкие, словно отлитые из свинца мышцы. Его губы терзали мою шею в мучительных укусах-поцелуях, напоминая о сказочных вампирах. Руки мужчины безжалостно разорвали подол дорогого платья, бесстыдно обнажая ноги. Я моментально оказалась усажена на столешницу и тут же обвила его бедра теми самыми ногами в ажурных чулках, отчего его дыхание сбилось. Он вновь вернулся к губам, а его руки продолжали истязать синее платье, разрывая теперь верх и откидывая в сторону атласную уже тряпку. Стон невольно сорвался с моих губ, когда его руки принялись исследовать мою грудь и талию. С его одеждой я тоже не церемонилась, и лохмотья его рубашки отправились к бывшему платью.
Кажется, кто-то из нас смахнул мою чашку с кофе и она громко упала на пол, но нам не было до этого дела. Я лишь молила его про себя. Не отпускай меня. Держи, целуй, погружай меня в огонь своего безумия. С тобой, тает лед в моем сердце и душа не ноет от невыносимой боли. Стань моим спасением сегодня. Держи меня. А я стану твоим. Стану морозом на твоей коже, обжигающим льдом в твоем разуме. Раскрошу в осколки оковы, которыми ты запечатал свою надежду на счастье. И может быть когда-нибудь ты сможешь стать для меня чем-то большим, чем мужчина, который заслуживает счастья. Может быть, когда-нибудь, ты сумеешь выжечь внутри меня мою старую любовь и сможешь заполнить собой ту пустоту, что живет внутри. Вот так. Целуй меня. Ласкай.
Его руки огладили бархат моего бедра и пальцы скользнули во влажную глубину моего тела. Я закусила губу, задохнувшись от новой волны возбуждения, дрожью пробежавшей по телу. Протянула свои руки к кожаному ремню и, наконец, его мужское естество оказалось на свободе. Он не стал медлить. Кажется, мое белье также подверглось варварскому обращению и приказало долго жить. Раздался неприятный скрипучий звук, когда моя попа проехалась по столешнице ближе к краю. Одним рывком он вошел в меня и замер. Казалось, что вместе с нами замер весь этот мир. Мы с ним застыли на вдохе, глядя друг другу в глаза. Зелени в глазах мужчины почти не осталось, все затопила чернота, в которой то и дело вспыхивали угли его демонической сути. Я всхлипнула.
— Крылья, — судорожно выдохнула я, рукой сдерживая его от движения. — Я хочу видеть твои крылья.
По его лицу прошла судорога и я снова вздрогнула, когда за его спиной с шелестом развернулись серебристо-стальные крылья. Я смотрела и впитывала в себя весь его образ. Запечатлевала его на своей сетчатке и любовалась совершенством его тела. Законченностью и гармонией образа. Он стал как будто выше. Мышцы прорисовывались четче, а черты лица стали чуть грубее. Кожа приобрела сероватый оттенок, а в глазах ярче полыхнули дьявольские огни. На руках появились когти длинной в сантиметра два, а где-то у моих ног мелькнул хвост, пройдясь кисточкой по бедру.
Я снова всхлипнула, когда он сделал первое движение, потому что там он тоже стал больше. Но было приятно. Я была заполнена до отказа. Плотнее прижала его к себе своими ногами.
— Сильнее, — прошипела я, чувствуя что мне мало.
Он развратно ухмыльнулся и резко вышел. Я возмущенно посмотрела в его глаза и едва не захлебнулась стоном, когда он вновь до упора заполнил меня. Мой демон будто играл и дразнил меня: то двигаясь медленно, то сводя меня сума бешеными рывками. Напряжение внизу живота нарастало, сталкивая мой разум в пропасть безумия. А я, не отрываясь, смотрела в пляску адского пламени его глаз. Его лицо резко приблизилось ко мне и чужие губы поймали мой стон. Ощущения стали еще острее, а объятья крепче. Он оторвался от моих губ и впился отросшими клыками в мою шею, причиняя боль, которая внезапно для меня стала катализатором расколовшегося мира. На осколки. Тело билось в судорогах, испытывая невероятный по своей силе оргазм, который обострялся от его движений. Наконец, внутри меня запульсировала его горячая и большая плоть, сжимаемая моими мышцами и он с удовлетворенным вздохом уткнулся в мою грудь.
— Не прогонишь меня сегодня? — шепнул он мне в ухо, продолжая обнимать меня за талию.
— Не прогоню, — тоже шепнула я, обдавая жарким дыханием его шею.
А в это время в темной комнате на втором этаже, Лилия распахнула свои чудесные зеленые глаза и непонимающе вглядывалась в темноту, а затем на ее губах расцвела довольная улыбка, и девочка снова провалилась в сон. Теперь все правильно. Все теперь будет хорошо…
ГЛАВА 8
Это было самое странное утро за последние пять лет. Слишком давно меня не обнимали с утра мужские руки. Я уже и забыла каково это просыпаться в одной постели с мужчиной. Чувствовать тяжесть на своей талии, слышать за спиной чужое дыхание, ощущать бедром чью-то утреннюю физиологию. Ощущения были несколько диковатыми, но весьма приятными.
