А она сказала:
— Меня зовут Бет.
И я поняла, что она хочет пожать мне руку.
Я осторожно пожала ее лапу.
— Меня — Софи.
Бет улыбнулась. Улыбка была жуткая, но это уж не ее вина.
— Приятно познакомиться, — сипло проговорила Бет.
А вообще, не так уж все и страшно. Ну съела она там кого-то. Сейчас, вроде, не собирается…
Она вдруг сунула морду мне в волосы и громко засопела.
Теплая слюна капнула мне на голое плечо.
Я заставила себя стоять спокойно, и через минуту Бет меня отпустила.
Она смущенно пожала плечами:
— Извини, это у вервольфов такая привычка.
— Все нормально, — ответила я, хотя внутри все вопило: «Слюни! Вервольфовые слюни! У меня на коже!»
— Увидимся! — крикнула она мне вслед.
— Ага, обязательно! — ответила я, удаляясь чуть ли не бегом.
Добравшись до нашей комнаты, я первым делом кинулась к письменному столу и выдернула из ящика пачку салфеток.
— Фу, брр… — бормотала я, яростно оттирая плечо. Очистившись от слюней, я включила настольную лампу — поискать жидкое мыло с антисептиком.
Тут я вспомнила про Дженну и оглянулась.
— Ой, изв…
Дженна сидела в постели, держа у рта пластиковый пакетик с кровью. Глаза у нее горели красным.
— Извини, — едва слышно докончила я. — За лампу.
Дженна опустила пакет. Подбородок у нее был измазан кровью.
— Полночный перекус… Я думала, ты еще не скоро вернешься, — тихо сказала она.
Красный огонь в глазах мало-помалу угас.
— Все нормально, — ответила я, падая на стул.
В желудке все переворачивалось, но я не собиралась показывать это Дженне.
Я вспомнила слова Арчера: «Сейчас ты в „Гекате“».
Что верно, то верно!
— Поверь, я нынче вечером и не такое видела.
Дженна вытерла подбородок тыльной стороной руки. На меня она по-прежнему не смотрела.
— Ну как, ты вступила в ковен?
— А, это… Да нет.
Тут она все-таки посмотрела на меня.
— Почему?
Я потерла глаза. Вдруг навалилась жуткая усталость.
— Так просто… Не мое это.
— Наверное, потому что ты вообще-то не вредная.
— Да уж, вредности мне явно не хватило. Потом еще мне пришлось наблюдать драку между оборотнем и феями… Кстати, что это за фигня — «селки»?
— Королевский двор селки? Это группа добрых фей, которые применяют белую магию.
— В таком случае, не хотелось бы столкнуться со злыми, — буркнула я.
Дженна кивнула на салфетки у меня в руке.
— А это зачем?
— М-м? Да вот, понимаешь, там еще вервольф стал меня обнюхивать и всю закапал слюнями. Ну и ночка…
— А потом приходишь к себе, а тут вампир нажирается, — промолвила Дженна.
Она говорила как будто небрежно, но при этом судорожно комкала краешек розового одеяла.
— Да ладно тебе, — отмахнулась я. — Что поделаешь — вампирам надо питаться, оборотням надо ронять слюни…
Дженна засмеялась и, снова взяв пакет с кровью, застенчиво спросила:
— Можно?..
У меня опять что-то сжалось в животе, но я заставила себя улыбнуться.
— Да на здоровье!
И плюхнулась на кровать.
— Они здорово на меня разозлились…
Дженна оторвалась от пакета.
— Кто?
— Ковен. Сказали, мне нужна их защита, иначе общество осудит, потому что, м-м…
— Потому что я — твоя соседка?
Я села на постели.
— Ну да, и это тоже. А еще они что-то говорили про моего папу.
— Гм, — задумчиво отозвалась Дженна. — И кто у тебя папа?
Я снова откинулась на спину, подсунув под голову подушку.
— Насколько я знаю, обычный колдун. Джеймс Атертон.
— Не слышала о таком, — сказала Дженна. — Ну, да я всегда в стороне от событий. Так ты считаешь, Элоди с девчонками на тебя рассердились?
Я вспомнила злые глаза Элоди.
— О да!
Дженна вдруг расхохоталась.
— Ты что?
Она помотала головой, так что розовая прядка прикрыла один глаз.
— Просто подумала — Софи, ты первый день в нашей школе, а уже успела подружиться с местной отверженной, обозлить школьную элиту и втюриться в самого потрясающего парня. Если завтра ухитришься еще заработать взыскание — о тебе будут рассказывать легенды!
Мне потребовалось полторы недели, чтобы войти в легенду, согласно определению Дженны. Первая неделя прошла, в общем и целом, гладко. Во-первых, уроки были до смешного простые. Кажется, главным образом они давали повод учителям уболтать нас до смерти. Даже лорд Байрон — я так ждала его урока, а оказалось, это жуткое занудство. Он то воспевал собственное величие в крайне поэтических речах, то вдруг обижался на весь свет, мрачно сидел за учительским столом и приказывал всем заткнуться. Правда, изредка он отправлялся с нами на прогулку вокруг пруда — это называлось «единение с природой». Довольно весело было.
Я мечтала, что мы будем учиться колдовать, но Дженна сказала, этому учат в «настоящих» школах для детей особо влиятельных экстраординариев. А «Геката», по сути, исправительное заведение, вот нам и остается зубрить про охоту на ведьм в шестнадцатом веке и прочее тому подобное. Обидно!
Единственный луч света — что у нас с Дженной почти все предметы оказались общие.
— Для вампиров нет отдельного класса, — объяснила она. — В прошлом году мне дали такое же расписание, как у Холли. Наверное, решили и в этом году сделать так же.
Единственный урок, на котором мы с Дженной попали в разные классы — физкультура или, как ее называли в «Гекате», самооборона. По расписанию у меня этот предмет был раз в две недели, так что прошло полторы учебных недели до первого занятия.
В то утро я спросила Дженну:
— Почему всего раз в две недели? Другие предметы — каждый день.
Я натягивала на себя ненавистную гекатовскую физкультурную форму, состоявшую из ярко-синих хлопчатобумажных штанов и слишком тесной синей футболки с вычурными белыми буквами «ГХ» прямо над левой грудью.
— А потому, — ответила Дженна. — Если бы у тебя самооборона была каждый день или даже каждую неделю, ты бы мигом загремела в больницу.
Поэтому, отправляясь в бывшую оранжерею, где теперь был устроен спортзал, я чувствовала себя не слишком уверенно.
От главного здания идти нужно было примерно четверть мили, но не успела я пройти и тридцать футов, как уже была мокрая насквозь. Я, конечно, знала, что в Джорджии жарко, и раньше мне случалось жить в жарком климате. Но, скажем, в Аризоне или в Техасе жара совсем другая — там нет этой кошмарной влажности, которая выматывает до того, что жить не хочется, и кажется, что вся покрываешься плесенью.
