Нибрас слегка наклонил голову, послав Лизе насмешливую улыбку, однако в глазах его не было ни намёка на веселье. Более того, прислушавшись, девушка ощутила исходящую от демона печаль, очень схожу с той, которая привела её к нему прошлой ночью.
— Испугавшись горящего страстью мужского взора, молодая нимфа стремглав бросилась прочь, — продолжил Нибрас, растягивая слова на манер рассказчика сказок. — Аполлон помчался вслед за ней, умоляя девушку замедлить шаг и не бояться его. Он говорил, что не враг ей, что сражён её красотой, что сердце его навеки принадлежит ей. Но невинную девушку лишь сильнее пугали слова златокудрого бога. Чувствуя, что силы покидают её, и преследователь вот-вот нагонит её, Дафна взмолилась своему отцу, Пенею, одному из речных богов. И тот, внемля мольбам дочери, превратил её в изящное деревце — лавр. Аполлон же, оставшись ни с чем, с той поры стал украшать свою голову венком из листьев лавра, чтобы хотя бы таким образом быть рядом с возлюбленной.
— Ты как эта нимфа, — после недолгой паузы заметил Нибрас. — Стремглав несёшься от меня по непроглядной чаще, раня свои ступни острыми камнями и царапая кожу хлёсткими ветвями. Тебя гонит вперёд суеверный страх, ты не слышишь слов мольбы, которые я кидаю тебе вслед. Я кажусь тебе монстром, беспощадным чудовищем. Ты готова принять даже самую страшную смерть, лишь бы избавиться от меня.
— А разве ты не чудовище? — спросила Лиза, без тени страха глядя в искрящиеся золотом глаза напротив. — Забавно, что ты выбрал именно эту историю, чтобы отразить наши отношения. Ведь, если верить ей, Аполлон с готовностью оборвал листья дерева, в которое превратилась его возлюбленная, — что, несомненно, должно было причинить ей невыносимую боль, — из эгоистичного желания иметь при себе хотя бы частичку её. Не жестокий ли монстр он после этого? Быть может, Дафна не просто так убегала от него?
Нибрас нахмурился и наградил девушку недовольным взглядом.
— Не смотри на меня так, — вдруг улыбнулась она. — Тебе не напугать меня мрачным взглядом.
— И в мыслях не было, — прохладно отозвался демон. — Полагаю, что бы я ни сказал, ты не изменишь своего мнения?
— Нет, не изменю, — подтвердила Лиза, а затем добавила: — Но я больше не буду убегать.
Сократив то небольшое расстояние, что между ними было, Лиза положила руку демону на плечо, приподнялась на мыски и мимолётно коснулась губами гладковыбритой щеки мужчины.
— Спасибо за прошлую ночь, — Лиза смущённо улыбнулась. — Мне понравилось с тобой танцевать.
Нибрас ничего не ответил. Накрыв руку девушки на своём плече обжигающе горячей ладонью, демон наградил собеседницу жарким взглядом… а затем просто растворился в воздухе, оставив её в полном одиночестве посреди просёлочной дороги.
Лита
Май и большая часть июня пролетели для Лизы как один миг. Девушка усердно занималась магией, всё больше и больше времени проводя в обществе Леонарда. Ей нравилось общаться с этим демоном. Казалось, у него был ответ на абсолютно любой вопрос, и, что самое восхитительное, он с явным удовольствием делился своими знаниями. Лиза же была крайне благодарным слушателем. Ей было интересно абсолютно всё: и рассказы демона о прошлых эпохах и других мирах, и практические знания по использованию магии — её «Книга теней» заполнялась просто с ошеломительной скоростью.
Переборов внутренний страх перед колдовством, Лиза сконцентрировала всё внимание на практической магии. Особенно её волновал вопрос изменения собственного облика, что оказалось весьма непростой, но весьма увлекательной задачей.
— Всё в этом мире состоит из атомов и молекул, — вещал Леонард, впервые объясняя Лизе теоретический аспект превращений. — Растение, животное, неодушевлённый предмет, по своей сути, есть одно. Для того чтобы одно превратить в другое, нужно просто переместить нужные молекулы так, чтобы получить желаемый результат. Однако для этого нужно обладать определёнными знаниями, и не только магическими.
В конечном итоге Лизе пришлось вновь засесть за учебники и с головой погрузиться в химию, физику, биологию, анатомию и физиологию. Однако её труд не был напрасным, и первые скромные успехи не заставили себя долго ждать.
Самым простым оказалось влияние на растения: они были крайне восприимчивы к магии и легко менялись, подчиняясь чужой прихоти. Ускорить или замедлить рост, увеличить плодоносность, отрастить ромашке шипы или заставить пихту цвести — всё это стало подвластно Лизе уже через пару недель. Впрочем, это как раз было неудивительно: все ведьмы в ковене прекрасно знали ботанику и пользовались умениями в данной области на полную катушку.
Вообще местным ведьмам, насколько Лиза успела заметить, был свойственен некий прагматизм: они интересовались исключительно теми аспектами магии, которые можно было активно применять в быту. Даже ритуалы и заклинания, которым их учил Леонард, были исключительно бытовой направленности и использовались для достижения максимально комфортной и богатой жизни.
Лиза видела, что Хозяина шабашей тяготит подобный подход к магии. Нет, приходя на очередной вызов к одной из своих ведьм, он с готовностью рассказывал ей, как лечить болезни, увеличить надой коров или защитить своё жилище от воров. Но на дне тёмно-коричневых глаз нет-нет, да и промелькнут тоска и разочарование. Поэтому, оставаясь с демоном наедине, Лиза охотно расспрашивала о том, что другим членам ковена даже в голову прийти не могло: можно ли пересечь пешком океан? А ходить по воде можно? Откуда взялись звёзды на небе? Как люди изобрели время? Как много существует миров и насколько они отличаются друг от друга?
Отвечая на бесконечный поток порой совершенно безумных вопрос, Леонард словно оживал: его глаза наполнялись каким-то необычайным светом, взгляд становился мягким, а на лице появлялась мечтательная улыбка. Его разговоры с Лизой становились всё длиннее и длиннее, всё чаще демон брал девушку на экскурсии в другие миры и измерения, показывая то, что простому человеку увидеть было не дано.
Если отношения с Леонардом складывались легко, и, по мнению самой девушки, уже приблизились к отметке “дружеские”, то с Нибрасом дела обстояли иначе. Своего собственного демона Лиза никак не могла понять. После той памятной ночи, когда они танцевали на балу в Вене, Нибрас стал время от времени наведываться к девушке. При этом демон не делал ровным счёт ничего: просто стоял где-нибудь чуть в стороне и наблюдал за ней, укрытый какими-то особыми чарами, раз другие члены ковена его не видели. Пару раз Лиза, набравшись смелости, заводила с ним разговор — Нибрас с готовностью отвечал на её вопросы, милостиво возвращая человеческое обличье, но держал себя подчеркнуто отстранённо, словно проведя между ними какую-то незримую черту. Данное обстоятельство вводило Лизу в ступор. Прислушиваясь к эмоциям демона, она чувствовала одно и то же: тоску, приправленную нотками разочарования, и периодические приступы нежности, накатывающие на Нибраса, стоило ей завести с ним разговор. Какие выводы делать из всего этого, Лиза не знала. Поэтому продолжала просто наблюдать.
* * *
В ночь Ивана Купалы ведьмы отмечали Летнее солнцестояние, которое Леонард упорно называл Литой. Считалось, что в это время сила природы достигает своей наивысшей точки, в связи с чем ковен готовился весь день собирать лекарственные растения и варить разнообразные снадобья. Ефросинья, в чьём доме Лиза по-прежнему обитала, накануне праздника установила в комнате старинный медный котёл просто неимоверных размеров.
— Буду варить омолаживающее зелье, — с гордым видом сообщила ведьма, поймав вопросительный взгляд девушки. — Его много никогда не бывает.
Лиза уже успела заметить, что все её новые подруги буквально помешаны на теме внешности. Молодые стремятся сохранить и преумножить собственную красоту, пожилые — вернуть былую молодость. Леонард, естественно, охотно помогал и тем, и другим. Однажды столкнувшись на ярмарке с Пелагеей, — девяностолетней старухой, живущей в деревне, находящейся за триста вёрст от дома Ефросиньи, — Лиза её даже сперва не узнала: карга выглядела как крепкая румяная баба лет сорока и шла под руку с широкоплечим грузным мужичком, чьи каштановые волосы были едва тронуты первой сединой. Только режущее глаз красноватое сияние, исходившее от женщины, заставило Лизу внимательно к ней присмотреться и с большим трудом разглядеть её истинное лицо.
