— Я не нарушал договор.
— Ты забрал мою жену.
— Она не твоя жена. — Это звучит слишком резко, и мне требуется полсекунды, чтобы убрать
любые эмоции из своего тона.
— Она пересекла мост самостоятельно.
Я должен был бы оставить все как есть, но меня охватывает холодная ярость. Он думает, что может портить людям жизнь просто потому, что он Зевс. Это может быть правдой в верхнем городе, но нижний город — это мое королевство, независимо от того, во что верит остальная часть Олимпа.
— На самом деле, она так отчаянно хотела убежать от тебя, что окровавила ноги и чуть не
довела себя до переохлаждения. Я не уверен, что в верхнем городе считается романтикой, но это ненормальная реакция на предложение здесь, внизу.
— Верни ее мне, или ты будешь страдать от последствий. Точно так же, как это делал твой отец.
Только годы, проведенные за тем, чтобы научиться скрывать свои эмоции, удерживают меня от содрогания. Этот гребаный ублюдок.
— Она пересекла реку Стикс. Теперь она моя, по праву и по условиям договора. — Я понижаю
голос. — Ты будешь более чем желанным гостем для нее, когда я закончу с ней, но мы оба знаем, в какие игры я люблю играть. Вряд ли она будет той безупречной принцессой, за которой ты так охотишься. Слова неприятны на вкус у меня во рту, но это не имеет значения. Персефона согласилась, что цель состоит в том, чтобы повернуть нож. Баловаться с этой словесной игрой в цыпленка с Зевсом — только часть этого.
— Если ты тронешь ее хоть одним грязным пальцем, я с тебя живьем шкуру спущу.
— Я собираюсь прикоснуться к ней не только одним пальцем. — Я заставляю себя добавить
нотку веселья в свой голос. — Это забавно, тебе не кажется? Что она скорее примет все развратные вещи, которые я хочу сделать с этим маленьким упругим телом, чем позволит тебе прикоснуться к ней. — Я усмехаюсь. — Ну, я думаю, это забавно.
— Аид, это последний раз, когда я делаю это предложение. Тебе не мешало бы подумать об
этом. — гнев исчезает из голоса Зевса, оставляя после себя только ледяное спокойствие. — Верни ее мне в течение следующих двадцати четырех часов, и я сделаю вид, что этого никогда не было. Оставишь ее себе, и я уничтожу все, что ты любишь.
— Слишком поздно, Зевс. Этот корабль отплыл тридцать лет назад. — Когда он устроил пожар,
который убил моих родителей и оставил меня покрытым шрамами. Я позволяю паузе растянуться на несколько ударов, прежде чем говорю: — Теперь моя очередь.
Глава 8Персефона
Небольшой выбор платьев доставила мне высокая брюнетка с угрюмым видом, которая выглядит так, будто может раздавить мне голову одной рукой. Я не успеваю расслышать ее имя, как она уходит, снова оставляя меня одну.
Разговор с моими сестрами прошел так хорошо, как можно было ожидать. Они в ярости, что я выгоняю их ради их же блага. Они думают, что мой план ужасен. Я уверена, что они продолжат пытаться найти другой вариант, но я не могу их остановить.
Этого почти достаточно, чтобы отвлечь меня от солнца, скользящего по небу и спускающегося к горизонту. От знания того, что будет дальше. Или, скорее, недостаток знаний. Аид — поклонник мрачных заявлений, подкрепленных скудной информацией. Он инструктирует меня быть готовой, но не дает мне никакой информации о том, к чему я должна быть готова. И еще этот поцелуй. Я провела большую часть дня, безуспешно пытаясь не думать о том, как хорошо было чувствовать его губы на своих. Если бы он не отступил, я не знаю, что бы я сделала, и это должно было напугать меня.
Все в этой ситуации должно пугать меня, но я не позволю Аиду запугать меня и заставить отступить. Что бы он ни запланировала на сегодняшний вечер, это не может быть хуже, чем Зевс. В этом я уверена.
Я не тороплюсь собираться. В этой комнате представлен удивительный выбор средств для волос, что заставляет меня задуматься, имеет ли Аид привычку держать здесь женщин. Не мое дело. Я могу выйти из этой комнаты и из этого дома в любое время, и это все, что мне нужно знать.
Все платья красивые, но на несколько размеров больше для меня. Я пожимаю плечами и надеваю самое простое, расшитое бисером платье-футляр, похожее по стилю на платье, которое было на мне прошлой ночью. Бусины придают ткани некоторый вес, и она действительно приятно раскачивается. Я разглядываю туфли, которые оставила женщина, и обдумываю свои варианты, когда раздается стук в мою дверь.
Время шоу.
Я делаю глубокий вдох и делаю шаг, чтобы открыть дверь. Аид стоит там, и, милостивые боги, я никогда не видел, чтобы мужчина снимал черный костюм так, как это может сделать Аид. Он как живая тень, сексуальная, сексуальная живая тень. Он опускает взгляд и смотрит на мои ноги. Я отступаю назад, внезапно смутившись.
— Я просто надеваю туфли.
— Не говори глупостей.
Я хватаюсь за свое раздражение обеими руками. Лучше вступить на поле словесной битвы, чем позволить страху и неуверенности взять верх над всем.
— Я не говорю глупостей.
— Ты права. Носить высокие каблуки после того, как твои ноги были искалечены
менее двадцати четырех часов назад, не абсурдно. Это глупо. — Теперь он по-настоящему сердито смотрит. — Точно так же, как пробежать по Олимпу в одном шелковом платье посреди ночи.
— Я не знаю, почему мы снова поднимаем этот вопрос.
— Мы поднимаем этот вопрос, потому что я начинаю замечать тенденцию к тому,
что ты не уделяешь приоритетного внимания своему здоровью и безопасности.
Я моргаю.
— Аид, это всего лишь туфли.
— Факт остается фактом. — Он входит в комнату, его намерения ясны.
Я танцую в ответ.
— Не смей поднимать меня. — Я хлопаю по воздуху между нами.
— С меня этого уже достаточно.
— Как Мило. — Он звучит так, будто это что угодно, только не то. Аид двигается так быстро, что,
даже предугадывая его, я едва успеваю издать недостойный вопль, прежде чем он поднимает меня на руки.
Я замираю.
— Отпусти меня. — Поцелуй Гадеса раньше — это одно. Согласиться переспать с ним — это совсем
другое. Это совершенно другое дело. Чтобы он крепко обнимал меня, когда идет по коридорам своего дома, чтобы я не причинила себе еще больше боли… Это ощущается очень, очень по-другому. Знание того, что он не хочет, чтобы я причинила себе вред, было полезным инструментом в переговорах этим утром. Теперь это просто похоже на препятствие, которое я не знаю, как преодолеть.
— Тебе не нужно заботиться обо мне.
— Да, ты ведь сама не устраиваешь комичное шоу стоя. — Похоже, он так расстроен всей этой
ситуацией, что это сразу же поднимает мне настроение.
Мое раздражительное желание разозлить его снова поднимается, и я не пытаюсь сопротивляться этому. Вместо этого я кладу голову ему на плечо и дергаю его за бороду.
— Может быть, я просто хочу, чтобы меня нес большой, сильный мужчина, который полон
решимости спасти меня.
Аид выгибает одну бровь, умудряясь одновременно выражать скептицизм и насмешку.
— Правда?
— О, да. — Я хлопаю ресницами, глядя на него. — Видите ли, я очень беспомощен. Что бы я
делала, если бы Прекрасный принц в помятых черных доспехах не появился, чтобы спасти меня от самой себя?
— Я не Прекрасный принц.
— В этом мы можем согласиться. — Я еще раз легонько дергаю его за бороду. Мне нравится, как
он крепче сжимает меня, когда я это делаю. Он старается держать руки на моем платье и подальше от моей кожи, но мысль о том, что его пальцы впиваются в меня, когда он это делает… другие вещи… достаточно, чтобы заставить меня поежиться.
— Не ерзай.
— Есть очень простое решение этой проблемы. Отпусти меня и дай мне идти. Проблема
решена.
Аид спускается по лестнице на первый этаж… а затем продолжает идти. Очевидно, он собирается игнорировать меня, что является одним из способов выиграть спор. Я использовал ту же тактику против Психеи, когда мы были детьми, и она постоянно воровала мои игрушки, чтобы отправиться с ними в фантастические приключения.
