— Совсем, но не навсегда. Спасешь мой мир, сможешь вернуться в свой.
Приехали. Я — спасительница мира? Боже, пусть это будет все-таки шизофрения!
— И не мечтай, — ответствовал боже. Приосанился и с пафосом вопросил:- Готова ты исполнить свое предназначение?
Я собиралась отнекиваться и сопротивляться до последнего, но вдруг подумала: а что я, собственно, теряю? Пусть я не из тех, кого нынче называют сильными независимыми женщинами, а подразумевают: “одиночка за тридцать, живет с котом”… То есть, да, мне тридцать два, и кот есть, но у меня совсем другая история, и тот, кто ее знает, никогда не будет доставать меня вопросами вроде “Когда ты уже выйдешь замуж и родишь ребенка?”. Но эта встреча в темноте — самое интересное, что случилось со мной в последние годы. Даже если это сумасшествие — очень уж симптомы занимательные. А если нет — какой у меня выбор? Остаться в пустом терминале с одной табуреткой и фонарем под потолком?
— Табурет я заберу, — предупредил Мэйтин. — И свет выключу: энергию переходов нужно экономить.
— Тогда готова… Ой! У меня же тоже свет в квартире включен! И телевизор! А кот на крыше…
— Если сделаешь все правильно, вернешься в свой мир и в свою жизнь в тот же момент, на котором попала в терминал, — успокоил бог. Правда, неуверенное “если” вместо четкого “когда” немного настораживало.
Мэйтин вытянул руку за границу света, вытащил из пустоты толстый фолиант в кожаной обложке с неразборчивым тиснением и протянул мне.
— Что это? — спросила я, принимая тяжеленный талмуд.
— Магическая книга. Читай.
— Всё?!
— Нет, конечно. Хватит первой страницы.
С трудом удерживая книгу в руках, я открыла ее и пробежала глазами начальные строчки. Снова подумалось, что все это — хитроумный розыгрыш.
— Вслух, — велел Мэйтин.
— Меня зовут Элизабет Аштон. Для своих — просто Элси. Уже третий год я учусь в магической академии на отделении боевой магии…
Какой ужас! Никогда еще мне не было так стыдно, как сейчас, когда я зачитывала вслух свое бездарное сочинение.
Но страдать пришлось недолго. Я и первую страницу закончить не успела, как свет вокруг нас с Мэйтином неожиданно погас, книга выпала из рук, а в следующий миг я поняла, что лежу с закрытыми глазами на чем-то мягком.
— Просыпайся! — меня резко встряхнули за плечи.
Не открывая глаз, я вздохнула: все-таки сон. Даже обидно…
— Просыпайся! — не умолкал над ухом женский голос. — Ну, просыпайся же, Элси!
Не сон.
Рискнув открыть глаза, я увидела склонившуюся надо мной девушку. Пухленькая, невысокая, с чуть вздернутым носиком, ореховыми глазами и копной вьющихся каштановых волос она идеально подходила под описание, которое я дала соседке своей героини — Маргарите. И полагаю, ею и была. Хотя надежда на то, что все это бред и галлюцинации, еще не совсем меня оставила.
— Наконец-то! — обрадовалась девушка. — Я уже собиралась звать некромантов.
— Мэг? — прошептала я неуверенно.
— Что? — отозвалась целительница.
Здорово я придумала — поселить героиню в одной комнате с целительницей. Вот сейчас хватит меня удар, будет, кому откачивать.
Я медленно подняла руку и поднесла к лицу. Рука была чужая: тоненькая, изящная, с нежной кожей, длинными пальчиками и острыми розовыми ноготками. Но росла определенно из меня.
— Элси, что с тобой? — забеспокоилась Мэг. — Ты как себя чувствуешь?
— Хреново, — ответила я чужим, хриплым спросонья голосом.
— Как? — не поняла автоматически выданного словечка коренная уроженка Трайса.
— Плохо.
— Сейчас будет еще хуже, — вздохнула Маргарита. — Тебя…
— Ректор вызывает, — закончила я, подражая Мэйтину.
— Откуда ты знаешь?
Откуда-откуда… Оттуда!
Как раз на этом моменте я и забросила книжку.
— Элси? — целительница все еще ждала ответа.
— Потом, — отмахнулась я.
Чужими руками ощупала свои-чужие волосы, и почти не удивилась тому, что вместо короткой стрижки у меня длинная, растрепавшаяся за ночь коса. Светло-русая — цвет совпадал с тем, что был у меня в реальности.
Откинув одеяло, поднялась с кровати. Я стала на несколько сантиметров выше, пол был дальше, чем обычно, и из-за этого, а еще от граничащего с паникой волнения у меня закружилась голова. К горлу подкатила тошнота. Ноги — длинные и стройные, конечно же, — дрожали. Грудь под легкой батистовой сорочкой тяжело вздымалась. А вздыматься там, к слову, было чему.
Бегло оглядев комнату, я нашла в углу большое овальное зеркало и направилась к нему, уже зная, что увижу. Прекрасное юное лицо, фарфоровая кожа, высокие скулы, тонкие брови, аккуратный носик, полные коралловые губы и огромные сапфировые глаза — разве не так должна выглядеть героиня любовного романа, у которой к тому же отметились в родословной эльфы?
Однако отражение превзошло все ожидания.
Зато стало ясно, что мутит меня не только от волнения.
— Мэг, — простонала я, зажмурившись, — что вы… мы вчера пили?
— Всё.
В предыдущей главе девчонки с прорицательского факультета устроили небольшой спонтанный сабантуй. Если бы знала, чем все обернется, не писала бы этот эпизод. Вообще книгу не писала бы, если б знала!
— М-мэйтин… За что?
— Не время молиться, — Маргарита сунула мне в руку стакан. — Выпей, полегчает.
Я послушно опрокинула в себя цветом походившую на чай жидкость и скривилась. Как можно было забыть про антипохмельный эликсир Мэг? Сама же придумала. Гадость редкая. Но действенная. Во рту еще ощущалась терпкая горечь, а тошнота и дрожь в коленках исчезли без следа.
Повторный взгляд в зеркало показал, что все не так уж плохо. Черные круги под глазами — размазанная тушь. Отливающие перламутром зеленые пятна на щеках — осыпавшиеся тени. Глаза, как и положено, сапфировые, скулы высокие, а все остальное можно смыть…
Но как?! Как, скажите мне, такое возможно?
Читала я книги, в которых герои с бодуна попадают в другой мир, но чтобы ничего крепче кофе не пить и очнуться в уже похмельном теле? Как?!
— Мне пора, а ты не вздумай снова завалиться в постель! — строго наказала целительница. — Милорд ректор не любит ждать.
Естественно, едва она вышла за дверь, я рухнула на кровать.
Боже, сделай, чтобы это закончилось!
— Не сделаю, — раздался знакомый голос.
Мэйтин! Вот кто во всем виноват! Убью гаденыша майского!
Не найдя под рукой ничего тяжелого, я схватила подушку и кинулась на устроившегося на подоконнике бога.
