— Да, слышал. За человека, правильно?
— Да, так что… — Уэйд потянулся; Дрей услышал, как захрустели суставы и сухожилия. Приближалось изменение. К счастью, они уже не юнцы и хорошо могут себя контролировать. — Новая альфа-самка, Дженни, она услышала о … м-м …, она заметила что некто из стаи … м-м… — Проклят ужасным дефектом? — спросил он прямо. Дрейк постучал тростью, делая акцент на своих словах.
Уэйд кашлянул.
— Так или иначе, представляешь, они с Майклом пришли к выводу, что настали новые времена, и родителям ни к чему теперь расставаться с детьми. Все согласились.
Дрейк затих. В самом деле, для стаи такая точка зрения была прогрессом. С незапамятных времен в стае существовал обычай, требующий от родителей убивать детеныша, родившегося слепым, глухим или с каким-то другим отклонением. Самка бывала еще слишком слаба после ощенения, но почти всегда соглашалась.
Отец, правда, умер еще до рождения Дрейка, но мать хотела его. Она увезла Дрейка и так хорошо спрятала, что вожак стаи, отец Майкла, действуя из лучших побуждений, так и не смог найти его, чтобы убить. Воспитала его дерзким и бесстрашным… и научила никому не давать пощады, а также не просить ее.
В конечном счете, Дрейк сам покинул стаю, переехал в Бостон и стал жить среди людей. Здесь, по крайней мере, он мог постоять за себя. Людей не волнуют проблемы. Они делают вид, что не знают о них.
— Ну, возможно, я навещу их, — солгал он. — Это было давно.
Майкл еще не был вожаком стаи, когда Дрейк ушел… Мойра тогда была совсем ребенком, и одна из немногих, кто пытался отговорить его от ухода.
«Нет. Что сделано, то сделано».
— Давно? — переспросил Уэйд. — Ну да, около двадцати лет назад. Сейчас все немного по-другому. Майкл — современный чувак. Никто не станет с тобой возиться.
— Спасибо за информацию. Но я уехал не потому, что боялся, что со мной надо будет возиться.
— Ты, действительно, одержал над всеми победу, — признал Уэйд.
— Я уехал, потому что мне никогда не разрешали быть самим собой.
— И ты думаешь, что тебе здесь это разрешают? В обезьяньем центре?
Дрейк пожал плечами. Одиночество было постоянным спутником его жизни, и он в очередной раз признал это.
— Уже не важно.
— Что ж, подумай над этим. Я знаю, что Дженни хочет с тобой встретиться. Если ничего нет, чтобы доказать свою правоту. Дженни живет для такого дерьма. — Это было сказано тоном сдержанного восхищения.
— Посмотрим.
Дрейк услышал, как Уэйд вздохнул и потянулся.
— Отлично, будь упрямой задницей, меня это не интересует. Валю я отсюда. Хочу побыть один. Последняя ночь полнолуния.
— Счастливого пути, — сказал Дрейк сухо. — И все же постарайся никого не съесть.
— И все же, — сказал большой мужчина, отскакивая. — Не заставляй меня стошнить. У нас появилась компания.
— Да. Я… — Он чуть не упал прямо здесь, в переулке. — Я знаю.
— Черт возьми, — сказала девушка, подойдя ближе. Она посмотрела на удаляющегося Уэйда, потом на шайку, валяющуюся без сознания. — Ты огромный неудачник!
Все произошло внезапно, очень ярко и очень остро. Частое дыхание нападавших, удаляющиеся шаги Уэйда, и духи «Зеленый чай» от Л’Онкитан девушки.
Он мог видеть ее.
Не ощущать, не представлять, какая она и как чувствуется ее голос. А видеть. Вокруг нее все имело оттенки серого, но сама девушка выделялась как маяк.
Она оказалась невысокой — ее голова достигала только середины его груди. А волосы имели тот легкий, солнечный оттенок, который, как он предполагал, люди называли блондом. Глаза непонятного оттенка… и не синие, как лед, и не фиолетовые… а что-то среднее между ними.
Волосы, как и ногти, коротко острижены. В левом ухе шесть сережек, а в правом — восемь. В носу и на левой брови проколот пирсинг, рубашка достаточно короткая, чтобы не прикрывать колечко в пупке. Животик сладко округл, и на ней такие короткие шортики, что их скорее можно назвать джинсовыми трусиками. Черные колготки стратегически разорваны, обнажая вспышки сливочнойкожи. Ее тенниски (какогоже они цвета? Красного? Апельсинового?) вообще были завязаны шнурками неопределенного цвета.
— Ты в порядке, парень? Я действительно сожалею, если они что-то попытались сделать. И говорила, чтобы они прекратили это дерьмо. Знаешь, я не думаю, что они осознают это.
Дрейк взглянул на нее.
— О, прости, — сказала она, увидев трость. — Я не поняла. Может тебе нужно помочь дойти до куда-нибудь? Они поранили тебя?
— Я могу тебя видеть!
— Лааааадненько. — Девушка сделала осторожный шаг назад. — Послушай, мне нужен шанс, чтобы все исправить. Я нужна тебе, чтобы помочь вызвать такси или еще что?
— Пресвятая Дева Мария!
— Ну, нет, так нет. Тогда, пока. — Она встала, а Дрейк, застыв, смотрел, как она уходит. Попка у нее была плоской, и девушка подтянула шортики повыше, к талии. Дрейк даже представить не мог, сколько ей лет — двадцать два? Двадцать пять? Он старше нее, по крайней мере, лет этак на пятнадцать.
Дрейк услышал треск, и, подняв трость, успел подхватить ее прежде, чем та разломилась посередине. Почему он мог ее видеть? Почему сейчас? Действительно ли это произошло из-за полной луны? Если так, то почему раньше такого не случалось? Кто она? И куда в такой спешке ушла?
Облака проносились мимо луны, и внезапно зубы Дрейка выросли вдвое.
Крессент стояла на крыше, уставившись на улицу. Не так уж и высоко. Одна ничтожная история. Выстрел, человек упал, а сохранилось… в основном… да, ладно, она же не обычный человек.
«Скорее всего».
Если она когда-либо хотела научиться летать, то теперь самое время. Крессент поместила руки на выступ и только начала приподниматься, как почувствовала острый рывок за шорты и полетела назад. Удар о покрытую гравием крышу вышиб все дыхание из легких. Так девушка лежала и задыхалась как рыба, выброшенная из воды, а потом, когда уже была в состоянии, перекатилась на колени.
На расстоянии трех шагов от нее сидел самый крупный волк, которого она когда-либо видела. Крессент была слишком удивлена, чтобы испугаться. Волк не рычал и не пытался укусить, а только сидел, уставившись, в свете луны.
Здесь, в центре города, Крессент еще как-то могла понять присутствие собаки. Но волк?! Откуда он? Сбежал из зоопарка? А как поднялся на крышу? Волки, что, могли подниматься по пожарным лестницам?
«Здесь есть пожарная лестница?»
Его лапы были такого размера, как если бы Крессент растопырила пальцы так широко, насколько получилось. А голова раза в два больше ее, с пронизывающими, почти умными карими глазами. Мех волка богатого, шоколадно-коричневого цвета с серебристым отливом, а когда ветерок его касался, животное выглядело величественно… почти по-королевски.
