— Ваше высочество! Завтра прибудет ваша невеста, а послезавтра она станет вашей женой! Я уповаю на то, что вы прекратите пьянство и не опозорите весь фрисский народ в первую же брачную ночь!
Кавалер принца, а по совместительству его друг и соратник, который в данный момент выполнял роль няньки, в очередной раз попытался достучаться до принца.
— Ваш брат настаивал на том, что если вы сегодня же не выберетесь из «пучины разврата и алкоголя», то он отправит вас в монахи...
— Да пошёл он.. Ик! - Амадей оборвался на полуслове, позеленел, замер. В следующую секунду он оттолкнул одну из полуголых девиц и вывернул свой желудок прямо на дорогой, обшитый изящным узором, ковёр. - Пусть сам идёт и... - принц опять замер, но в этот раз смог сдержать рвотный позыв, - идёт и не позорит империю!
— Ваш брат глубоко женат и подтвердил свою состоятельность двумя прекрасными сыновьями.
— Да кто их знает, может его змея их нагуляла... ик!
— Ваше высочество, я спишу столь опрометчивые высказывания на вашу временную умственную несостоятельность.
— Знаешь что, Клин, иди туда же, фу-у-ух, туда же, куда и мой брат!
Принц, оклемавшись, сел. После упоминания монахов он как-то быстро начал трезветь, чем был очень недоволен.
Клин с непониманием смотрел на своего друга. И чем же ему так не угодила Хадаан? Кавалер его высочества был уверен, что при других обстоятельствах принц был бы только рад заполучить такую женщину. Неужели сам факт вынужденного брака так претит Амадею, что он не может посмотреть правде в глаза и признать - с будущей женой ему откровенно повезло? Да, дикарка, и что? Да никакой уважающий себя мужчина не пройдёт мимо такой экзотики!
Клин помотал головой. Что за мысли в голову лезут? Главное не ляпнуть чего подобного вслух...
— Тащите мне сменную одежду и приготовьте ванну, - проскрежетал Амадей. - Я у вас тут совсем протух... и еще одну бутылку.
— Можно обойтись и без последнего, - осторожно заметил Клин.
— Сам и обходись, - буркнул принц, снимая уже давно кем-то расстёгнутые штаны.
— Вы можете проходить в купальни, - не отрывая взгляда от «гордости Фрисской Империи» проворковала жрица любви.
Потянувшись, красуясь, принц гордо прошествовал за девушкой. Голые монаршие ягодицы ещё долго качались в мозгу Клина...
За два дня до приезда в пункт назначения, Бойхайскую делегацию встретили люди Императора. Хадаан расстроилась, ведь она не успела привести себя в «порядок».
Как там говорят эти фрисские неженки? Бойхайцы - дикари? Что-то ещё про сырое мясо было, даже про человечину... А о книгах в каганате даже и не слышали, о письменности — тем более.«Ну, пусть посмотрят на дикарку», — с улыбкой думала хо-каана, под удивленными взглядами фриссцев рисуя едва остывшим углём темный узор-маску на глаза.Тряхнув множеством кос со вплетёнными перьями и бусинами, девушка посмотрела на Сафмета.— Достаточно дико?— Простите за неуважение, хо-каана, но я считаю ваше поведение детским... Зачем вам боевая раскраска, вы же не на племена собрались идти, даже не на охоту...— О-о, Сафмет, я собралась идти на Империю! — девушка рассмеялась, обнажая острые клыки.
Из письма представителя делегации встречающих его величеству императору Марку Дементию:
«...Бойхайцы действительно дикие звери: одеты в меха и кожу, длинноволосы и бородаты. Их волосы густы как медвежья шерсть, а глаза сверкают диким огнём...»
Глава 2
Фрисская Империя, Раванна
Уже полчаса император ожидал на пороге дворца вместе со всеми встречающими. Рядом стояла жена, оба сына, за спиной магистраты и цензоры. Да, принца не было. Самор отослал его с глаз долой: уж лучше объяснять бойхайской принцессе, почему её жених не встречает её, чем дышать перегаром столько времени. Ко всему прочему, бойхайцы не пьют алкоголь и неизвестно, как хо-каана отнесётся к подобному.
Император был осторожен. Им и правда нужен этот брак и этот договор. Самор был достаточно опытным, чтобы разгадать скрытые замыслы принцессы, но он понимал, что каганат Империи нужен сильнее, чем Империя каганату. Если хо-каана сможет справится с внутренними распрями в своих владениях самостоятельно, хоть и с большими усилиями, то Империя бессильна против врага из Леса. Каганат богат, его войны сильны, хоть и территории не столь обширны.
Вдалеке показались всадники, но молва прохожих была слышна уже давно. Все приосанились и приняли радостный и благосклонный вид, даже императрица постаралась и избавилась от вечно недовольного выражения лица. Императрица-мать же была готова прыгать от нетерпения - она ждала эту встречу. Она была наслышана от своей камеристки бойхайки о будущей невестке и ей было очень интересно.
Безумно интересно.
Даже, наверное, слишком.
Этот интерес настораживал Императора, он знал свою мать и её некоторую несдержанность и любовь ко всему диковинному. Как бы она не оскорбила ненароком бойхайцев...
Всадники спешились и вперёд вышла странного вида девица. Она медленно скинула тяжёлую меховую накидку и широкими шагами подошла к императору.
— Рад встрече с вами, - поприветствовал на бойхайском Самор. Он хотел поцеловать руку девушки, но она сжала её в кулак и приложила к груди, слегка склонив голову.
— Пусть боги ваших земель примут нас с добром, - также на бойхайском проговорила Хадаан.
«Боги... надо будет обсудить вопрос религии. Почему я раньше об этом не подумал? Или она сама уже подумала? Подумала ведь? Ей придётся признать нашего Бога и отречься от своих, взять новое имя...» Император разглядывал девушку, пытаясь её разгадать.
Правда дикарка? А знает ли фрисский? Все письма писала она, или их переводили? Не пристало императору думать так невежественно, но вдруг?.. Нет дыма без огня, как и слухов без прецедентов, так ведь?
А эта внешность? Волосы то ли пепельные, то ли русые, то ли тёмные, заплетены назад в упругие косы, торчащие перья, тёмная полоса на глазах. Сейчас она была похоже на сокола, опасного, необузданного.
— Мы и вы проявить уважение, но где Амадей Дементий Марк? - с режущим слух акцентом на фрисском проговорил стоящий за спиной своей правительницы мужчина.
— Он свалился от недомогания, я настоял на том, чтобы сегодня он передохнул, а завтра с новыми силами...
— Чор ту дунай сах мали [«вы уверенны в здоровье его нижней головы?»], - непонятная фраза прозвучала насмешливо. Хадаан фыркнула.
Самор вдохнул. Спокойно! Формально, никто не перебивал императора, так ведь?
Фриссцы смотрели на дикарей в ужасе. Дикари смотрели на фриссцев с насмешкой и снисхождением.
— Самасэх са даран дейди [«эти белые рожи смотрят со страхом»].
— Сараман, сари [«думают, съедим»], - бойхайцы продолжали никому непонятный разговор, явно насмехаясь.
Император посмотрел на своего переводчика, но тот стоял пунцовый. Поймав взгляд своего повелителя, он подошёл и шепнул:
— Говорят что-то про страх и еду, ваше величество, - его голос дрожал.
Самор перевёл взгляд на Хадаан и заметил, как кончики её губ дрогнули. Понимает? Услышала?
— Ши шартази дейнемех сах на сай сара дейлим [«их мужчины так украшены, как ни одна наша женщина»].
— Шараши сах самата [«их ноги как моя рука»].
— Говорят что-то про ноги и руки, ваше величество, - прошептал-простонал горе-переводчик.
Император посмотрел на свою мать, которая почему-то не удосужилась взять с собой камеристку – та же точно знала бойхайский.
— Самара! Малер ша буйтур байнэ [«Успокойтесь! Кажется они уже наделали в штаны»], - спокойно проговорила хо-каана, и обсуждения среди бойхайцев прекратились.
«Голос тоже хорош,» - невзначай отметил император.
— Дикари, - фыркнула шёпотом императрица, но Самор её услышал, а значит, и Хадаан тоже. Спросить у неё напрямую, знает ли она их язык, будет странно, так ведь?..
