Самор внимательно следил за женщинами, и даже с другой части залы он видел – Хадаан заговорила, и, судя по лицам фрейлин, говорила она на фрисском, причём достаточно хорошо, чтобы заставить шокировано замолчать дворцовых сплетниц. Успокоенный, император подошёл к дамам.
— Я нарушу ваше уединение, — он обворожительно улыбнулся, — Хо-каана Хадаан, для вас было пошито множество нарядов, в том числе и свадебное платье, и сегодня портные должны подогнать одежду под вас…
— Ваше величество, вы сами занялись столь незначительным вопросом? — поразилась Дилиура, за удивлением скрывая зависть. Она мечтала стать принцессой, росла с этой мыслью, а теперь…
— Этим была озадачена моя дорогая супруга, но, так как ей нездоровится, считаю важным сообщить леди лично.
— Они уже прибыли?
— Ожидают вас в вашей гостевой, Хадаан, — кивнул император. Фрисский бойхайки был идеальным настолько, что казалось, будто она родилась и выросла на их земле.
— Тогда я оставлю вас, — она встала и кивнула присутствующим, от стены отделился до этого незаметный Сафмет.
— Портные могут и подождать, — возразила Илена, жена цензора, но бойхайка уже направилась к выходу из залы. — Какая грубость! — доверительно шепнула женщина своим наперсницам. Император лишь покачал головой – да, местным дамам нужна жёсткая рука, которую его жена, увы, не имеет.
Самор задумчиво посмотрел вслед бойхайке, на неё он возлагал большие планы.
Покои его высочества принца Амадея Дементия Марка
Девушка подскакивала на теле принца, что-то нечленораздельно постанывая и всхлипывая; слишком холеные для дочери дворцового шорника руки сжимали округлую грудь, соблазнительно её приподнимая, она старательно ублажала своего господина, уже давно запомнив его пристрастия. Она знала, что господину нравится, когда она выкрикивает «мой повелитель» на пике наслаждения, знала, как нравится ему чувствовать своё превосходство, знала, что он любит, когда она старается для него.
Миранна носила гордое звание фаворитки уже около года, плотно обосновавшись в постели его высочества и не желая её покидать. Она относилась к слугам второго разряда – личным слугам, но всё же иметь фаворитку со столь низким происхождением считалось моветоном. Однако принцу было плевать на это, как и на многое другое, для него был лишь один критерий — хороший секс, и сейчас, когда его заперли в четырёх стенах и он не мог отправиться в свой любимый публичный дом, Миранна была тем единственным спасением, не позволяющим скатиться в пучину отчаяния и тоски. Завтра его окольцует дикарка, но Амадей не собирался сдаваться: жена не повод отказываться от привычной жизни, наоборот, принц планировал внести ещё больше удовольствий в свои будни. Бойхайцы не пьют? Он плевал на это с самой высокой башни дворца, алкоголь – небесный дар, призванный скрасить его земное бытие. У бойхайцев принято многожёнство? О-о, это в его вкусе – женщин у него будет много, всегда. А что не нравится лично Дикой? Ему ещё предстояло это выяснить, он собирался действовать вопреки всем её желаниям.
Амадей опрокинул любовницу и излился ей на живот, удовлетворенный и её обмякшим телом, и дымкой наслаждения в подведённых глазах. Столько женщин хотят быть с ним, а женой станет бойхайская девка… Бог был несправедлив к нему, как и родной брат, обрёкший на женитьбу с чужачкой.
Гостевые покои хо-кааны Хадаан
— У леди невероятная фигура, даже корсет не нужен, — вопреки собственным словам, швея вместе с помощницами затянула пыточное устройство, сделав итак узкую талию Хадаан стройнее на добрых пять сантиметров, бедняжке показалось, что вот-вот у неё вылезут глаза, — даже затягивать почти не пришлось.
— Это насилие, — еле выдохнула бойхайка и посмотрела в отражение, местное бельё выглядело нелепо: ажурные укороченные панталоны, последнее веяние моды, практически ничего не прикрывали, а призванный поддерживать грудь корсет выставлял эту самую грудь на всеобщее обозрение, да ещё и сковывал движения, плотным каркасом придерживая спину.
— Привыкните, дело наживное, — махнула мерной лентой женщина. — Будем мерить сразу свадебное платье, леди?
— Да, — Хадаан пошевелила плечами, проверяя способность двигаться, и осталась довольна, к корсету действительно можно было привыкнуть.
Встав на высокие стулья со ступеньками, помощницы с тихим шелестом надели на хо-каану платье и восхитились – оно невероятно шло госпоже, подчеркивая цвет её кожи. Портная оставила пометки булавками и приказала раздевать Хадаан. Так они перемерили еще несколько нарядов.
— К сожалению, свадебную накидку нам не доверили, она у ювелиров, увидеть нам можно будет только непосредственно на самой свадьбе, — повздыхала женщина. — Её украшали лучшие мастера, говорят, на ней самые отборные камни из императорской сокровищницы! Так, — она записала нужные размеры в тетрадь, — теперь туфли.
Хадаан тяжело вздохнула, но безропотно надела традиционные сандалии с плетением, украшенным драгоценностями. Девушке оставалось только порадоваться, что пришедшая мода на каблуки не затронула традиционное свадебное одеяние Фрисской Империи.
— Замечательно! Моя леди, ваше платье будет готово буквально через час, как и два других, — помощницы споро раздевали девушку, и она, наконец, смогла вдохнуть полной грудью.
— Леди, его императорское величество просит вас о встрече, как ваши дела будут закончены, — передала служанка от двери.
— Тогда мы откланиваемся, — портная низко поклонилась и покинула гостевую, помощницы, собрав все многочисленные вещи, вереницей последовали за ней.
Хадаан посмотрела на оставленное для неё бельё, две пары туфель, ночные сорочки, банные принадлежности, платье на этот вечер и, тяжело вздохнув, не без помощи служанок принялась одеваться. Принятая во Фриссе одежда воспринималась ей с трудом, но неудобный корсет и шаткие каблуки не могли сломить её так просто.
Перед императором предстала уже не дикарка – леди в платье, оголяющем острые плечи, с аккуратными локонами волной стекающих по спине волос, с чинно сложенными на животе руками, Хадаан выглядела так, словно всю жизнь носила подобную одежду.
— Леди, — Самор встал, приветствуя невестку, — присаживайтесь…
Сафмет, переглянувшись со стражниками его величества, остановился неподалёку, имитируя изваяние.
— Я бы хотел поговорить с вами о завтрашнем дне… — Хадаан улыбнулась. Мужчина воспринимался ею как друг, она годами вела переписку, успев привязаться к нему и заинтересоваться. Она знала Самора достаточно и из писем, и из донесений шпионов, чтобы уважать этого человека. — Вас что-то развеселило?
— Нет, — очередная улыбка, — я просто рада видеть вас воочию. Знаете, когда я впервые писала вам, я совсем не представляла, какой вы: на руках у меня был лишь ваш портрет и краткая характеристика.
— Я был удивлён неожиданному приглашению.
— Настолько, что решили не принимать его? — лукавый взгляд Хадаан не удалось скрыть даже под ресницами.
— Вы прекрасно знали, что император не покидает империю, — мужчина пожал плечами.
— И всё же рискнула.
— Зато к чему мы пришли!
— Действительно…
— Впрочем, мы не будем обсуждать сегодня рабочие вопросы. Для начала, я хотел бы обсудить с вами саму свадьбу: вы знаете, как проходит венчание с женщиной иного государства?
— Да.
— Завтра в храме вы примите нашего Бога, а также новое имя…
— Бог един для всех народов, наш Бог – это ваш Бог, он учит нас одним вещам, он предостерегает нас от одного и того же.
— Тем более это не вызовет проблем.
— Бойхайцы не меняют имена, это вызовет гнев Бога, мы будем потеряны для него, — заметила Хадаан, — но я могу взять второе имя, то, что даст мне ваш служитель храма.
— Хорошо, это не нарушит никаких правил. Сразу после вас сочетают узами брака, обмотав ваши шеи красной лентой.
— Почему шеи?
— Считается, что в храме душа возвышается и прячется у гортани, — Марк улыбнулся, — связывая шеи, священник связывает ваши души.
