Вот и сбылись Риткины слова про везение и парашют. Вот и закончатся несчастья, сопутствующие Танюше. И Танюша закончится через раз… два… три…
Таня зажмурилась, сжалась в клубок, напряглась, словно пружина, готовая с треском распрямиться, приготовилась к мгновенной боле и вечной темноте. Что там Анатолий говорил про откусанный язык и осыпание позвоночника в трусы? А ещё лодыжки и переломанные ноги? Таня была согласна и на лодыжки, и на выбитые зубы, и на лишние запчасти в трусах, а умирать она была не согласна.
- Господи! Господи! Господи! – кричала она на последних раз-два-три. – Родненький, убереги! Всё, что хочешь, только спаси!
И уже должен последовать удар, за ним боль, темнота, но Таня продолжала нестись вниз, нарушая все законы свободного падения. Шум ветра, удушающая духота, озноб и потные ладони, так и не выпустившие из захвата кольца. Холод, жар, всё перемешалось.
Татьяна решилась и открыла глаза, обнаружив себя несущейся по тёмному тоннелю с драными хлопьями тумана на стенах. Он, то сужался, то расширялся, то в трещинах мелькали огоньки, или девушке так казалось, а на самом деле был и удар, и боль, и темнота, а сейчас её душа направляется в пристанище. Сколько она падала, пропарывая собой серую муть, продолжая взывать ко всем известным богам? Но в какой-то момент скорость снизилась, перешла в замедленный спуск, и тело плавно шлёпнулось во что-то мягкое, поглотившее Танюшу с чавкающим звуком.
Зубы и язык остались в целости, а позвоночник, казалось, разваливается на куски. От напряжения затекли ноги, пальцы отказывались разгибаться и отлипать от колец, а в глазах прыгали чёрные мошки, мельтеша и смазывая обзор.
Танюше пришлось зажмуриться, проморгаться, потрясти головой, чтобы отогнать надоедливую мошкару и посмотреть, куда же она провалилась. Огромная луна, распирающая от тяжести и касающаяся покатым боком кромки земли, тёмный лес, с уходящими в небо голыми стволами, мёртвая тишина, наполненная страхом и ужасом. Перед Таней предстал устрашающий лес, замерший в предвкушении жертвы. Ни пения птиц, ни шума ветра, ни звука шелестящей листвы.
С трудом девушка отодрала руки, прощупала мягкость вокруг себя и погрузилась в пушистый мох, хлюпающий влажностью. Нестерпимо захотелось пить… и есть, и спать. Стресс, пережитый во время падения, сказывался слабостью во всём теле, ломотой в мышцах и головной болью. У Тани всегда так было. Откат пригибал к земле, повышал температуру и требовал покоя, тёплого одеяла и крепкого сна. Шевелиться не было сил, да и смысла идти куда-то в хмурую ночь Таня не видела. Лучше отдохнуть, поспать, дождаться восхода солнца, а затем выбираться из этого странного места.
Глаза вяло моргнули ещё пару раз, потом закрылись, и тихое сопение нарушило тишину. Стоило Тане заснуть, как лес вокруг ожил, из-под зелёных кочек полезли любопытные ишигаки*, а с веток деревьев спустились синсигаты*, дрожа крыльями и устроив переполох.
Спящую человечку обступили, рассматривая со всех сторон, с любопытством трогая, обнюхивая и тыкая прутиками. Такие гости в их чаще ещё не появлялись, а всё новое нервировало, пугало и считалось плохой приметой, предшествующей большой беде.
*Ишигаки – маленькие человечки с острыми ушами, черными глазами и темным цветом кожи. Эти сильные, быстрые и очень умные существа, чрезвычайно искусные в охоте с луком и стрелами, носят одежду из шкур животных и живут своей обособленной жизнью, прячась под землёй и в пещерах.
*Синсигаты - крылатые существа с заостренными головами, похожие на фей. Считается, что они появляются только по ночам, и их речь похожа на щебетание птиц, а при приближении людей они могут спрятаться даже в трещине в стене дома.
Глава 2
Тане снился сон, где она снова камнем летела вниз, цепляясь за кольца и истерично дёргая их, где злющий ветер трепал одежду, обтекая и не помогая сдержать скорость падения, где её засасывало в непонятную муть, забивающую ноздри и мешающую дышать. Таня задыхалась, тряслась от страха, перебирала руками и ногами, пытаясь выбраться из липкого тумана.
Её всё затягивало, словно в болото, тащило на самое дно, а затем выплюнуло с противным звуком, похожим на остаточный слив унитаза. Она видела непонятных существ размером с ладонь, слышала их пискливые голоса, решающие, что с ней делать, пока в какофонию звуков не ворвался угрожающий рык. В следующее мгновение её окатило жарким дыханием, а из темноты зыркнули красные огни.
Танюша затрепыхалась, задёргалась и выбралась из удушливого сна, почувствовав под собой мягкость матраса, пуховую подушку под головой, и облегчённо выдохнула. Сон, всего лишь страшный сон. Не было прыжка с парашютом, не было Анатолия и блондина, с ужасом и сожалением в глазах, не было жуткого падения и пропарывающей землю черноты.
Она сладко потянулась, прошлась рукой по гладкой простыне и подскочила, морща лоб и потирая глаза. Перед ней предстал всё тот же лес, что поглотил её при падении, всё те же голые деревья, всё та же оглушающая тишина, но обожравшейся луны на небе не было, а сквозь непроглядную чащу проникали редкие лучи оранжевого солнца.
- Чёрт, не сон, - разочарованно выругалась Таня и схватилась за волосы. – Надо собраться и выбираться к людям, а там раздобуду телефон и позвоню Ритке. Подруга придумает, как меня отсюда вытащить.
Татьяна поднялась, скривилась от боли, прострелившей от пяток до самой макушки. Лежание на сыром мху пользы не принесло, сковав мышцы и промочив одежду до трусов. На спине болтался тяжёлый рюкзак с парашютом, оттягивая плечи, а вот шлем куда-то подевался.
- Надо вывести человечку на земли кошачьих, - прошептала маленькая Кин, подрагивая крылышками. – Пусть они разбираются с несчастьями.
- Согласен, - выглянул из-за кочки Бач, поправляя лук и наблюдая за девушкой, сбрасывающей мешок и стаскивающей с себя комбинезон из странного материала.
У крылатой крошки загорелись глаза на розовую ткань, поблёскивающую на скупом солнце. Она уже представила, как человечка избавится от этого чуда, а Ким завладеет ценностью для себя. «Из него получится много платьишек» - мечтательно закатила глаза синсигат, перебирая в уме фасоны, но комбинезон отправился в мешок, оставив Ким в разочаровании.
- Жадина, - не сдержалась она, издав тонкий щебет.
Таня напряглась, услышав посторонний звук, так резко ворвавшийся в тишину. Ким собиралась пожаловаться Бачу на такую несправедливость, когда он дёрнул её за плечо, заметив, что человечка двинулась в их сторону, пригибаясь к земле и прислушиваясь к шуму.
Бач нырнул в растительную прослойку, затащив с собой говорливую Ким, и пополз в другую сторону, огибая раскинувшиеся корни сосны́ и останавливаясь в нескольких метрах от человечки. Он даже запыхался от страха, боясь быть найденным и, что ещё хуже, пойманным. Как Бач потом объяснит разъярённой королеве, что обнаружил себя и не сплавил беду оборотням?
- Ведём её в Урчащий лес, - шепнул крылатке. – Ты привлекаешь щебетом, а я кидаю камешки. Двигаемся короткой дорогой.
- Но там болота, - схватилась за щёки Ким, округляя глаза и не веря в услышанное. Она металась между розовой тканью на платье и опасностью для человечки, но врождённая доброта брала вверх.
- Сгинет, тогда проблема решится сама, - пробубнил под нос Бач. – Была беда и нет беды.
Бач на самом деле так не думал, но выглядеть слабым в глазах девчонки он не хотел. Очень уж Ким была хорошенькой, а милашки любят плохих парней, особенно, если этот плохой парень лучший в Тёмном лесу охотник и проворнее всех управляется луком.
- Нет, Бач, так нельзя, - возмутилась Ким. – Мы должны помогать заблудившимся путникам, а не вести их к погибели.
- Хорошо, тогда поведём вдоль Воющей горы, - уступил малышке Бач. – Но только ради тебя.
Пока Бач с Ким спорили, прячась под многолетним мхом, Таня провела ревизию своих карманов и ничего особо полезного там не нашла. Мелочь на проезд в маршрутке и две пластинки клубничной жвачки, завалявшейся с последнего свидания, когда у Мити жгло от кофе одно место. Монеты Таня убрала назад, а сладкие пластинки засунула в рот, мыча от удовольствия и поглаживая урчащий живот. Очень хотелось есть, пить и по нужде, поэтому высиживать здесь и чего-то ждать Татьяна не могла. Надо было двигаться, искать селение, высматривая по дороге ягоды и воду.
