Бабуля Агнес, когда узнала, что у меня появились кристаллы Эла, ходила за мной как хвост. Под конец, я не выдержала и потребовала от нее, первое, не разглашение(нет, бабушке я доверяла, но хотела, чтобы она прониклась моментом), второе, прекращение шпионажа(Это же обидно! Перед людьми, которых люблю, я всегда раскрывалась полностью! А тут, гоблин знает что!) Да, кстати, ба обещания заверила магической клятвой, но после этого с ней перестала разговаривать бабушка Лета.
— Такой способ контроля за нашей пигалицей упустить! Из-за каких-то кристаллов! Агнес, да как ты могла!
Бурчала бабуля долго, аж целый вечер. Раньше ее только на полчаса хватало.
ВУЗ, точнее территория перед Вузом и трио, взирающее на гвозди, доски, молотки.
М-да, как-то я не подумала, что в университетский дворик доставку не пустят. Марисоль с ужасом оглядывается по сторонам. Зря, просить некого, поэтому ручками ручками надо. Мы же с Эдмундом подхватили длинную доску: он с одного конца — я с другого и поехали.
Нет, Марисоль честно пыталась помочь: вертелась под ногами, пару раз сбивала с ног и, о боже, даже сломала ноготь… Кончилось все фразой «меня никто не ценит», упоминанием о том, что бал я покинула без нее, обидой и спиной девушки, покидающей стройплощадку.
Как-то бабуля Лета меня жизни учила и искусству обижаться также. О обида, ты целая наука! Во-первых, прав тот, кто обиделся первым(Как правило, менее умудренные жизнью люди делали все возможно, чтобы пойти на примирение. Только обижаться надо на неравнодушных!). Во-вторых, обижаться надо вовремя(Допустим, чтоб с работы соскочить). В-третьих, когда опасность миновала, нужно легко прощать(можно даже вид сделать, что ничего не было).
Лекции бабуля читала не одной мне… Она б порадовалась, что хоть кто-то их усвоил.
Я даже с облегчением вздохнула(сначала), когда Марисоль ушла. Да, работы не убавилось, но нервотрепка явно уменьшилась.
— Все я больше не могу. Эдмунд, дай дух перевести! — сказала я и мешком картошки бухнулась на зеленую травку.
Стыдно сказать, но в глубине души мелькнула идея повторить подвиг Марисоль, но один взгляд на ни менее измученного Эдмунда — и я мыслишку затолкала куда-подальше…
Ну, почему все хорошее так быстро кончается? Перерывчик истек, а мы поддерживая друг друга хмурыми взглядами(Еще я что-то бурчала, а Эдмунд же, как обычно, молчал), поплелись работать дальше.
С какой завистью мы пялились на соседние палатки, где властвовала магия. Раз — и практически все готово, не понравилось — два, и все переделал. Особенно нервировала палатка напротив. Она раз сто меняла форму, размер, цвет тента, а в конечном счете, вернулась к самому первому варианту!
Но потом… Случилось невероятное.
Чудо произошло, когда я переносила молотки и гвозди, и имело голос Влада:
— Алена, день добрый!
Коробка с гвоздями шмякнулась наземь, молотки удержать мне все же удалось. Гоблин, что со мной творится? Почему при этом парне веду себя как идиотка?
— Ребят, я за вами давно наблюдаю, и тут сам собой напрашивается вопрос. Помочь?
— Будем благодарны. — надо же, буркнул Эдмунд!
И в это мгновение меня осенило, как нам помогать собрались… С криком «не смей» я кинулась (Откуда силы взялись?) на траекторию действия заклинания Влада, по дороге я все же обронила молотки, которые странным образом распределились равномерно(Всего четыре молотка было — вот они на пары и разбились) и полетели… Пара в Эдмунда, пара в Влада.
Забавно было наблюдать, как парни уворачивались из положения три метра над землей вниз головой(Меня ж припечатало заклинанием, а не доски!).
Немая сцена, которую прервал мой заикающийся голос, рассказывающий о запрете на магию для хранителей. Затем взрыв смеха, а затем эти двое подхватили инструменты и пошли. А я? А я! Гады! Ненавижу!
Влад позвал еще троих ребят нам в подмогу — дело сразу веселей пошло(особенно когда меня сняли и просыпанные гвозди собирать отправили). Я еще домой смотаться успела: предупредить, что к ужину у нас гости будут(Должна же я была ребят отблагодарить?!). Только зря, кажется…
В любом случае, я предложила — ребята согласились, и мы дружным отрядом отправились ко мне домой.
Для помощников любимой внучки бабушка Агнес расстаралась, и даже бабуля Лета вела себя тихо и тактично, а дедуля сбросил маску сурового профессора и травил байки про собственную юность. Мы животы надрывали (особенно в том месте, где деда зачет по магии реставрации раз 10 сдавал. И это человек, предложивший новые способы восстановления! Как оказалось старые у него не получались, поэтому деда экспериментировать начал. А когда получил результат и доказал, что его способ лучше, только тогда деда и перевели на следующий курс!). Даже Борис Тимофеевич вел себя как кот, словно сдал свой пост «усатой няньки» (Не кусал, если я слишком громко смеялась. Не запрыгивал на плечи, если я неосознанно начинала горбиться. И даже не голосил, когда я вместо салатика брала жареную картошечку!).
Ничего не обещало беды — вот я и расслабилась. Зря! В моей семье ушки должны быть на макушке! Но об этом я узнала значительно позже, а пока я просто отдыхала.
После изумительного вечера я вызвала деда в его мастерскую на серьезный разговор:
— Деда, ты обратил внимание на моего однокурсника Эдмунда?
— Он тебе нравится?
— Нравится, но не в том смысле…
— Слава Небесам, Лета никогда б его не одобрила! Слишком мягкий для тебя, быстро интерес потеряешь.
Что? Бабуля всю семью на единорога подсадила? Родители, возвращайтесь скорее! Спасайте!
— Сумасшествие заразно? Хотя нет, это скорее фамильная черта…
— Ален, не обижайся. Мы тебя любим и волнуемся.
— Знаю, деда. Но возвращаемся к нашим гриффонам, тьфу ты, к Эдмунду. Дед, парень — талант, но его подтолкнуть надо…
— А от меня что требуется?
— Ничего особенного, только притяни Всеслава Ярославовича, декана факультета артефакторов к нашей палатке, когда Эдмунд выступать будет и фразу типа «Посмотрите на мальчика» невзначай забрось. Больше ничего, если декан не дурак сам все поймет. Может что путное парнишке посоветует. Большего не надо!
— Алена!
— Деда, я хочу, чтобы Всеслав Ярославович увидел потенциал Эдмунда. Ни о чем другом я не прошу и не попросила бы никогда. В конечном счете, вы же все равно будете на ярмарке!
— Понял, прости, сделаю.
— Спасибо, деда. И вот еще что, об этом никто не должен знать.
А потом были три самых странных дня в моей жизни: за мной началась охота. Только я не сразу поняла это: все же приворот на Владе похуже был, чем творчество моей бабки.
