рассказывать, как он меня любит» – С ужасом подумала я, – «И за что мне такое? Что мне делать? Оправдываться? Говорить, что я люблю Тамино? Так ведь от этого ему будет только хуже». Ситуация казалась мучительной и безвыходной… но король, представьте себе, заговорил о другом.
– Я все думаю о том, что ты сказала тогда, о том, что Тамино тебя не простит. Значит, он, тогда на пиру решил, что ты и в самом деле была моей наложницей. Но ведь мы оба с тобой знаем, что это не так.
– И что? – спросила я, внутренне сжимаясь.
Конечно, разговоры такого рода были, лучше чем любовные страдания, их я, пожалуй, сейчас и не перенесла бы. Но, все же, обсуждать свою личную жизнь с этим тираном – то еще удовольствие.
– Тогда кто он? Кто? Не я, не Тамино? Кто?
«Блиииииин» – могла бы сказать я, но он бы не понял. Что совсем ничего другого нельзя было спросить? Что нет темы важнее, чем та, кто лишил меня девственности?
– Вы его не знаете, – сказала я, – это было давно. Еще до встречи с вами.
– Но меня уверяли, что ты девственница, – сказал король.
– Я тут не причем. Все претензии к поставщику.
– Ладно, – сказал король поднимаясь, – в таком случае мне многое становиться ясным. Там была война, тебя взяли в плен, так что… – он улыбнулся, и мне снова стало не по себе. – Тебе не стоило меня так бояться.
– Извините, но я сейчас скажу прямо. Дело не в том, что я вас боюсь, дело в том, что я вас не люблю.
Улыбка сошла с лица короля.
– Ты любишь Тамино? – спросил он, хмуря брови.
– Да, – сказала я, и это был момент, когда я готова была короля пожалеть, когда я, против воли чувствовала, что могла бы, и чуть ли не обязана сделать его счастливым…
Но это все случилось бы, если бы он, такой большой и могущественный вдруг дал бы слабину, если бы он показал бы, что нуждается в моей жалости и сочувствии. Но он слабину не давал. Его лицо выразило ненависть, и только. Он был в гневе, он был зол.
– Живым ты его не увидишь, – презрительно бросил мне он.
Сердце мое сжалось. Но ведь они оба, и Тамино и король и так собирались поубивать друг друга, давно собирались, и, главное, совсем не из-за Амины. И уж тем более не из-за меня.
– Вы отпустите меня после свадьбы? – спросила я короля.
– Да, – усмехнулся король, – но Тамино в любом случае не жить. Объявит ли он мне войну, или я сам это сделаю – я убью его.
– Ювелиры пришли! – объявила Марта, входя в комнату, – Ваше величество! – Она низко поклонилась, – Не соблаговолите ли взглянуть? Они принесли убор для будущей королевы.
– Да, спасибо, – сказал король и вышел.
– Марта, тебе спасибо, – сказала я, когда за ним затворилась дверь, и его чеканные шаги удалились вниз по лестнице, – хорошо, что ты его отвлекла.
– Опять хотите сбежать? – поинтересовалась Марта сочувственно.
– Нет. Я буду венчаться.
Глава 19.
Помниться, я советовала насильно выдаваемым замуж девушкам не одеваться и не выходить из комнаты – и вот я на их месте. Утро, день свадьбы, дворец весь гудит оживлением – это заметно даже из моей комнатки в башне. На стене висит мое белое платье, со шлейфом, золотым шитьем, и частыми рядами жемчуга. Я гляжу в потолок, и меня томит смутное предчувствие, что это не я обошла короля, а обошли меня. В комнату входят Марта и девушки, они деловито переговариваются, они вносят чан, в котором мне предстоит мыться…
Короче, если я хочу протестовать, то самое время. Драться, рвать платье в клочки, вопить, и устраивать истерики. Но я ничего такого не делаю. Я встаю и лезу в теплую воду. Все смотрят на меня одобрительно.
– Какая вы красивая! – искренне восклицает Марта, расправляя тяжелые складки моего платья. Девушки довольно переглядываются – они меня только что умыли, причесали, одели и теперь любуются делом своих рук.
– Пора! – орет в дверь какой-то человек. Я быстро спускаюсь вниз – в саду меня ждет стайка дам, среди них та белокурая, что обнимала принца, но и она сейчас смотрит оживленно и весело. Вообще все веселы и радостны – свадьба, будет пир! Гости съехались со всего королевства.
– Идемте же.
Меня берут под руки, и мы шагаем к празднично убранному церковному двору. Кругом полно народа, и чем дальше мы идем, тем людей больше. И вот он помост – священник уже там. У лестницы собрались самые богатые и знатные, и по лестнице этой поднимается король. На верхней ступеньке он оборачивается – и толпа разразилась приветственными криками.
– Теперь вы.
Толпа расступается и иду я. Меня не приветствуют – но все равно встречают тепло, я слышу восхищенные перешептывания, и фразу « какая красивая», повторяемую на все лады. Я поднимаюсь по ступеням. Я встаю рядом с королем. Священник начинает читать молитвы. Читает долго. А потом меня что-то спрашивают.
– Да, – отвечаю я быстро.
На палец мне одевают кольцо, я поворачиваюсь к людям – их море, – и все плывет у меня перед глазами.
– Амина…
И вот, развязка этого всего. Я в своей комнате в башне. Солнце ярко светит в окно, густые тени перечерчивают мою комнатку, пылинки танцуют в воздухе, на дворе слышен гомон гостей. Но я не одна. Следом за мной зашел король.
– Вы обещали меня отпустить, я ухожу.
Но он стоит у двери, он полностью ее собой загораживает, лицо его холодное и злое.
– Ты не уйдешь.
Да. Именно так он и сказал.
Это, конечно, не лучший момент, чтобы хвалить короля – но я его все же похвалю. Определенно, он был не из тех, кто может просто так ударить или унизить женщину. Амина целых пять лет давала ему отворот поворот – а он терпел, и если и мучил ее, то лишь чужими руками. И то, что она была пленницей, купленной на рынке, дела не меняло – женщин он не бил, и даже отказ в любви не был для этого веской причиной.
Но кто ищет, тот всегда найдет, король был предприимчивый. Он нашел. Да, женщина не виновата в том, что не любит, но жена – это совсем другой коленкор. Жене он сделал главный в жизни дар – он подарил ей себя. Он, король, женился не на принцессе, а на какой-то там чужестранке – а она ломается. И с чистой совестью, от души, он залепил мне пощечину.
– Ты не уйдешь. Раздевайся. Ложись.
Ну что тут скажешь – я была глупой. Договориться я захотела. С королем, ага. Настоящая Амина морила себя голодом, а мне надо было до конца играть в сумасшедшую, было бы хотя бы, веселей.
– Чего
