- Жадины, - вздохнула я о своём. - И лодыри.
- Ли-из... - проныл Данька и осёкся, спохватившись и ненужно протирая снятые с носа очки. - Ма-ам... Неужели тебе холодного мороженого хочется?
- Ну, я же не плескалась в воде до упора. А на солнышке так жарко!
- Ладно, - снизошёл Данька и натужно встал - Егорка нехотя за ним.
- Деньги возьмите, - напомнила я.
Когда они уходили, я услышала завистливый вопрос Егорки:
- Тебе мама разрешает называть её по имени?.. Тебе везёт...
Они вернулись не слишком быстро: мне принесли мороженого, себе прикупили каких-то напитков. Данька сунул мне пломбир и сел рядом. Егорка сел чуть дальше, наблюдая за пляжным волейболом неподалёку.
- Лиза... - шёпотом позвал Данька. - Ты только резко туда не смотри. Вон там, под "грибком", на скамейке. Это раз, два... Третий "грибок" слева. Видишь - сидит? Узнала?
Городской пляж у нас покатый. Мы, естественно, если лежали, то головами кверху, ногами к воде. Мне оставалось лишь снова лечь, поедая мороженое, - заинтригованный Данька немедленно лёг рядом, - чтобы увидеть на указанной скамейке, под пляжным "грибком", мужскую фигуру в тёмной одежде. Но фигура слишком далеко, да и лёжа не больно-то кого рассмотришь. Поэтому, недоумевая, я спросила:
- А почему я должна узнавать его?
- Так это ж тот!.. Ну, который ночью музон гонял! Сосед твой.
Поедая мороженое и вертя головой в разные стороны, а на деле приглядываясь к тёмной фигуре, я сделала вывод: возможно, это и сосед, возможно - и нет. Ясно одно лишь: он точно наблюдает за нами. Почему так решила? Очень просто. Сидит "сосед" ссутулившись, опираясь локтями в колени, повесив голову, словно глубоко задумался о чём-то. Но время от времени поднимает голову и явно осматривается. Особенно заметно, что часто смотрит в нашу сторону.
- Ща мы его поймаем, - прошептала я, доев мороженое. - Данька, вы тут посидите немного, а я попытаюсь смыться на время.
Мальчишеские глаза заблестели, но мордаха приняла серьёзное выражение.
Купальник у меня раздельный, но на пляже я обычно не стесняюсь своей фигуры. Правда, сейчас, идя на "серьёзное дело"... Я выудила из сумки большой тонкий платок, специально хранимый на плохую погоду, и обернула им бёдра. Сойдёт как парео.
Теперь, чувствуя себя совсем уверенно, спустилась к воде и пошла вдоль берега - медленно, прогулочным шагом, время от времени поддавая ногой набегающую волну и слегка разбрызгивая воду, а время от времени сторонясь разыгравшихся детишек. Всё-таки внезапные капли на разогретой, разнеженной под солнышком коже - это не очень приятно, холодновато.
Таким образом, усыпив бдительность "противника", я завернула за высокий пляжный аттракцион, с которого сбрасывали в воду желающих, как с трамплина, и затаилась за ним, чуть выглядывая из-за надувной стены.
Возможный Денис некоторое время смотрел в мою сторону. Затем, видимо, решил, что я всё равно вернусь к пацанам, и повернул голову к ним.
Я торопливо, не спуская взгляда с тёмной фигуры, поднялась на верхнюю площадку пляжа, на дорогу, по которой иногда проезжали машины и на обочинах которой чего только ни продавали: и мороженое, и напитки, и пирожки, и прочую мелочь. Асфальт почти горячий - босым ногам отрада, если б не мелкие колючие камешки. Отойдя за дорогу так, чтобы держать "подозреваемого" в поле зрения, я быстро шла к нему. И чего пряталась? С чего решила, что он даст дёру, если увидит меня, идущую к нему?
Он снова повернул голову в сторону, куда я ушла. Я подошла к нему с другой стороны и, постояв немного, узнавая всё ту же тёмную рубаху и джинсы, в которых видела его недавно, узнавая взлохмаченные тёмные волосы, легкомысленно сказала:
- Привет! - Хотела добавить: "Чего за нами на пляж припёрся?" Но решила не ставить себя в неловкое положение. А вдруг он уже был здесь? До нас? Да и грубить не хочется.
- Привет, - спокойно сказал Денис, оглядываясь на меня. Такой же небритый, как вчера, - хмыкнула я.
- Можно присесть рядом?
- Садись.
Я села, повозила ногами, вороша слишком горячий здесь песок. Денис почти не смотрел на меня. Набравшись духу, я спросила напрямую - даже не сразу сообразила, что мы уже на "ты":
- Ты следишь за нами?
- ... Можно сказать - да, - после секундной паузы ответил он.
- Не поняла. Как это - "можно сказать"?
- Я... - начал Денис и поднял брови, как будто раздумывая, как бы проще объяснить сложное. - Понимаешь... У меня была травма. - Он запнулся явно в затруднении и потёр свой заросший щетиной подбородок. - Даже не знаю, как это объяснить. Я попал в аварию. - Он снова остановился. Вообще он сейчас говорил так медлительно, как будто вслушивался в собственную речь и пытался построить её правильно. - Нехорошая авария была. Еле выжил. У меня появилась... Я боялся выходить на улицу, - вдруг быстро сказал он, словно решившись. - Мог выходить, если рядом был знакомый. - И виновато улыбнулся. - Если бы вы не пошли на пляж, меня бы тут не было. Пошёл за вами. За тобой. Здесь красиво. Такая вода. Такой воздух.
Я подозрительно посмотрела на него. Почему-то мне показалось, что он говорит не о свежем воздухе, а подразумевает под этим словом нечто другое... И внезапно подумала, что он смешной - с этой его нетронутой щетиной, лохматый из-за отросших прядей сейчас с трудом угадываемой причёски. Темно-русый, а глаза серо-голубые. И весь какой-то не страшный. Не то что ночью, когда я боялась его до ужаса.
Он посидел ещё немного молча, потом вдруг бросил взгляд на мои руки - и его прорвало. Он говорил и говорил, изредка запинаясь. На меня при этом не глядел. Ему будто надо было выговориться - он и выплёскивал. А я слушала и молчала. Вот она - реабилитация. Перегонщик автомобилей. Ну и профессию выбрал... Попал в страшную аварию. Авария сильно дала по психике. Ему пришлось уехать из своего города, потому что там было трудно. Что именно трудно - промолчал. Жена бросила, посчитав, что он больше никогда не вернётся в норму. Ребёнка, девочку, оставила ему... Точнее - не уехал. Сам бы не смог. Его друзья, узнав от кого-то об аварии, приехали к нему в больницу и забрали его с собой, в этот город. Нашли няньку для дочери - девушку-студентку, у которой девочка пока живёт. Друзья же устроили его на время в эту квартиру, в которой собирались делать ремонт, но пока всё руки не доходили. И он живёт, питаясь только тем, что они приносят. А ведь деньги у него есть. Ему стыдно, но ему и страшно. Он боится мира вокруг и никак не может освоиться...
- Поэтому ты ходишь в одном и том же, - поняла я.
- Мне самому нянька нужна, - вздохнул он. - Легко идти за знакомыми. И страшно, что вот-вот они пропадут на какой-нибудь улице. Домой не вернусь... За вами шёл - так далеко ещё никогда не заходил.
