И он изо всех сил отгонял мысль, что все эти беды преследуют ее из-за него. И что единственный способ ее защитить — увезти как можно дальше от самого себя.
Хозяин позволил лошади перевести дух, лишь когда у той пошла пена изо рта. Он вдруг вспомнил: это обычный конь, а не неутомимый Гестебар. Если его загнать, им с Катриной придется идти дальше на своих двоих.
А фейри не представлял, куда завез ее, и что им вообще теперь делать.
Серебряные цепи рыцарей позволяли применять магию… Но ограничили способность перемещаться. Он заперт в этом проклятом мире людей, пока не поймет, как избавиться от оков.
Когда Хозяин спешился — помог слезть и Катрине. Она чуть заметно наморщилась, только ступни коснулись земли, будто не хотела лишний раз напоминать о своей слабости… Однако он знал, чувствовал, что девушка повредила ногу сильнее, чем пыталась показать.
— Иди сюда, — шепнул фейри нежно, притягивая ее к себе.
Катрина и моргнуть не успела, как уткнулась лицом в его широкую грудь. Она услышала, как быстро бьется его сердце… Кажется, камень, который хранил его душу, и который так отчаянно хотели заполучить все вокруг, пульсировал в унисон этому биению.
Оттого леди Догейн почувствовала невероятную близость с Хозяином. Но близость эта не делала ее хрупкой, слабой беззащитной. Она не чувствовала необходимости спрятаться у него за спиной, переложить все свои проблемы на него и стать лишь вдохновительницей, как это было с Лансером.
Рядом с фейри… Рядом с ним она ощущала себя способной на все. Это делало ее непробиваемой для мира, но при этом… Совершенно уязвимой перед Хозяином.
Потому, наверное, ее так кольнуло в сердце то, что он сказал:
— Ты слишком нежна для всего этого. Прости, что не позаботился о тебе.
Катрина вздрогнула и отпрянула. Слишком нежная?! Пока он шлялся неизвестно где, именно она пыталась удержать его мир от катастрофы! Ужасный вепрь, проклятые невесты, ведьмы… Ей, а не ему, пришлось со всем этим столкнуться!
И теперь он называет ее нежной? Ну уж нет! Она не неженка! И больше никогда такой не будет!
— Что такое? — фейри заметил внезапную перемену ее настроения и напрягся, — ты в порядке?
— Я в порядке, — отрезала она, с трудом сдерживая обиду и раздражение. Катрина замолкла на секунду. Попыталась взять себя в руки. Нет. Она не могла так просто успокоиться! — но тебе следовало спрятать меня получше, — буркнула девушка, зная, что это начнет ссору, на которую ни у нее, ни у него нет времени, но и которая не может не случиться, — раз уж я такая хрупкая.
На мгновение во взгляде Хозяина показалось сожаление… Впрочем, он тут же понял, что Катрина неискренна, что за ее словами кроется нечто другое. И он не мог хотя бы предположить, что именно.
Потому фейри протянул устало и даже немного брезгливо:
— Катрина, я не разбираюсь в этих ваших чувствах! Если что-то не так — просто скажи.
— В этих ваших? Чьих? — в груди неприятно стянуло, стало невыносимо жарко.
— Человеческих, — отрезал фейри холодно.
— О, как я об этом не подумала? Ведь ты бессмертный фейри, которому чужды все эти глупые переживания!
— Да, — процедил он сквозь зубы, — именно так.
Хозяин всеми силами не показывал, что злиться.
— И ты, конечно же, никогда не срываешься. Никогда не выходишь из себя. Всегда контролируешь свои действия. С какой стороны ни посмотри — сущий ангел!
— Я не говорил, что идеален. И не говорил, что контролирую себя. Не надо переворачивать все с ног на голову, Катрина.
— Прости. Да, прости. Это еще одна глупая человеческая привычка. Ничего не могу поделать, уж такая моя природа.
Катрина и сама не знала, отчего так разозлилась. Но не могла совладать с чувствами. Проклятье! Она обняла саму себя, скукожилась и отвернулась.
Фейри сердито поджал губы и замолк. Небеса! Каким же раздражающим было его молчание!
Он это умел! Нет, чтобы накричать! Тогда бы и леди Догейн смогла бы накричать! А так… Он просто лишал ее возможности ответить.
Девушка сжала пальцы в кулак, напрягла руки, надеясь через это усилие избавиться от кипящей злости.
Но те и не думали утихать. Они бушевали пожаром, гремели громом, обжигали кипятком.
Катрина демонстративно фыркнула, надеясь задеть Хозяина и заставить его говорить. Тот чуть заметно сощурился, но в остальном не подал виду.
Чтоб его!
Лицо заполыхало, стало нечем дышать. Казалось, все те чувства, которые она испытала за последние дни: тот страх, то отчаяние, та злость, переходящая в слепой гнев, — те самые чувства, которые она изо всех сил сдерживала, лишь бы не сломаться, лишь бы не потерять возможность бороться, решили выплеснуться разом. И ударить по нему. По тому, ради кого она и боролась…
Вероятно… Вероятно, Хозяин был ни при чем. Вероятно, Катрина не могла позволить радости от их встречи, надежде на благополучный исход и всему светлому войти в свое сердце, пока в нем жила эта всепоглощающая ярость.
Нужно как-то избавиться от нее. Как-то расставить мысли по местам. Девушка так привыкла к тому, что земля уходит из-под ног, что сейчас, получив долгожданную передышку, просто не знала, как себя повести.
Не оглядываясь на Хозяина, Катрина поковыляла к широкому черному пню, возле которого они остановились.
Боковым зрением она заметила, что фейри подался в ее сторону, желая помочь, но в последний момент осекся.
Он не хотел этого показывать… Но все же он был зол. Только на кого злился? На себя? На нее? На обоих?
Леди Догейн села и вдруг поняла, что ужасно устала. Все тело ныло, мышцы дрожали. Кажется, даже если очень постараться, она уже не сможет самостоятельно встать. Идти уж подавно.
Молчание нависло над ними, словно свинцовые грозовые тучи. Казалось, будто воздух звенит также, как перед бурей… И было страшно даже предположить, чем окажется гром и молния.
Однако… Ни того, ни другого не последовало.
Вздохнув тяжело и устало, будто отживший свой век старик, а не бессмертный фейри, Хозяин прохрипел:
— Как ты оказалась у рыцарей?
Катрина вздрогнула: не ожидала такой резкой смены темы. И хотя это было лучшим выходом из положения… Ей отчего-то стало обидно, что фейри не пытается избавиться от недопонимания между ними и игнорирует его.
Девушка понимала: сейчас не время для выяснения отношений. Но она также знала: этот неразрешенный вопрос будет жить в их сердцах, отравлять их, расти, перерождаться в обиду и злость.
Поежившись, будто его безучастность, его холодный голос заставили ее мерзнуть, леди Догейн проговорила:
— Я столкнулась с ними в монастыре святой Гретты. Там был колодец… Через него можно пройти из твоего мира сюда. И наоборот.
Хозяин резко выдохнул, потом поджал губы и неодобрительно качнул головой.
— Зачем ты ушла из моих земель? Я ведь сказал тебе подождать меня!
— Подождать?! — она снова вспыхнула, — да ты хоть представляешь, что там творится?! Невесты превращаются в монстров! А ведьмы… Небеса! Они наверняка схватили Бенжена! А если нет и он спасся… То он там совсем один!
— Постой… — Хозяин оторопел, нахмурился, — ведьмы?
Катрина уж раскрыла рот, чтобы ответить.
Да! Ведьмы! Он понятия не имеет, что там происходит! Сейчас она ему скажет! Все расскажет, и фейри тут же поймет, как он был неправ! Это момент триумфа…
Впрочем, у девушки словно бы ком застрял в горле. Сердце заколотилось бешено, стало жарко. Душа требовала выговорить ему все, но разум… Разумом она понимала: победа в споре не принесет ничего. Лишь оскорбит Хозяина, лишь заставит его ощутить собственную слабость и ничтожность. Это ли ему нужно после стольких лет в плену у Ковена?
Катрина вдруг осознала: порой нужно придушить собственную гордость ради того, кто тебе дорог.
Потому она не попыталась перебороть временную немоту, не сказала ни слова, только кивнула. Коротко, немного нервно. Она почувствовала жжение вокруг глаз: так всегда бывает, когда готов расплакаться от страха и отчаяния. Зажмурилась и отвернулась.
