Тем не менее, я нашла пустую комнату с зеркалом и встала перед ним. Вау. Эффект — просто бомба, ни искажения, ни размытости. Кроме того, сосредоточить взгляд именно на себе очень трудно, наверное, там что-то для отвода глаз тоже присутствует. Я пожелала проявиться, но ничего не получилось. Сев на пол, я сосредоточилась на своих ощущениях. Невидимость я чувствовала лёгким давлением на кожу, словно воздух вокруг меня был более плотным. Но осязание было настолько невесомым, что от него легко было абстрагироваться и перестать замечать. Изначально я на него вообще не обратила внимания.
Дальше я разными способами пыталась принять привычное состояние, но безуспешно. Тогда я мысленно вернулась в тот момент, когда стала невидимкой. Вспомнила своё состояние, лицо Эринара, его слова «Я сказал исчезни!». Сердце забилось чаще, я попыталась вспомнить своё состояние до его приказа, растворилась в ощущении своей обычности. Не сразу, но у меня получилось. Я вспотела, проголодалась, отсидела всю нижнюю половину тела и поднялась с пола уже вполне видимой. Завтра попробую стать невидимкой по своему желанию. Если у меня получится, то это будет лучшей защитой, которую только можно представить.
Ужинала я у себя в комнате. С одной стороны, хотелось спрятаться от всех, забиться в дальний угол и сидеть там, не отсвечивая. С другой — ничего плохого мне сделать не планируют, Шаритон даже на свой лад пытался вступиться. Мне нужно выяснить больше об этих самых истинных парах, для принятия адекватного решения нужна полная осведомлённость.
Если я заявлюсь в библиотеку, запросив литературу по списку, не вызовет ли это вопросов? Не свяжут ли мой внезапный интерес с невидимостью? За подслушивание никто по головке не погладит, это как пить дать. А вот если разговорить Шаритона, то дальнейшее любопытство будет вполне логично.
По итогам шести дней в чужом мире у меня есть две секретные способности, ноль друзей и агрессивно настроенный будущий муж. И крошечный шанс вернуться в мой мир. Смущало только одно: если он действительно моя истинная пара, то что это означает для меня?
Звучит, конечно, романтично. И поцелуй был, откровенно говоря, совершенно крышесносным. Что я, с мальчиками не целовалась? Только вот потери себя, растворения в своих ощущениях — такого раньше не было. Если таким был поцелуй, то какими будут более откровенные ласки? Или секс? Наверное, было бы глупо не попробовать. С другой стороны — что, если после этого на меня польются новые помои? Оно мне надо?
И магический договор, который я подписала. Необходимо выяснить что это такое, как он разрывается, что происходит со стороной, его нарушившей. Местное колдовство — это тебе не коллекторы, которые дверь разрисовали. Необходимо перечитать договор. Для того, чтобы попросить копию, мне опять же нужен Шаритон. Короче, все дороги ведут в Рим.
Закончив с ужином, я пошла в музыкальную комнату. Такое ощущение, что целая вечность прошла с момента, когда я пела тут прошлым вечером. Мои вчерашние напарницы уже ждали, приплясывая, и попросили повторить несколько песен. И я спела.
Отпустила все свои переживания, закрыла глаза и позволила себе раствориться в музыке. Я пела для себя, излечивая свою душу, изливая свою боль и обиду чужими текстами, чужими нотами и своим голосом. Когда мне стало легче, я распахнула глаза. Комната была переполнена. В ней стояла идеальная тишина, у девушек на глазах были слёзы, у мужчин лица были хмурыми. Отыскалось и лицо Хашшаля, он подходить ко мне не стал.
— Сегодня у меня грустное настроение. — возможно, не стоило оправдываться, но мне захотелось разорвать тишину. За окнами давно было темно, и в полумраке комнаты лица выглядели растревожено и печально.
— Если вы не откажетесь спеть завтра, то я бы предложил большую музыкальную гостиную. — сказал высокий седовласый мужчина с военной выправкой. Его строгая прямая фигура смотрелась особенно мрачно.
— С удовольствием. Спасибо за ваше внимание. — я кивнула и приложила лютару к груди. — Тогда до завтрашнего вечера.
Вернувшись в свою комнату, я долго смотрела из окна на светящийся город и тёмное тревожное море. Если утром не будет шторма, то стоит выйти и погулять по столице. Стоило напомнить Салли о комнате с оставленными вещами. Неплохо было бы разжиться хоть какой-то одеждой. Как ни странно, уснула я быстро. Просто провалилась в тяжелый, муторный сон.
Глава 8
Утро повисло над морем свинцовыми тучами, ветер бесновался и бился в окна с неистовством обезумевшего. Проникающий в щели холод выстудил комнату так, что изо рта шёл пар. Отгородившись от мира толстой объёмной ярко-оранжевой пижамой с капюшоном и рукавами не по размеру, я хмуро пила местный травяной чай. Салли обещала зайти через час, чтобы проводить меня к Шаритону, и я мысленно готовилась к разговору.
Но жизнь всегда вносит свои коррективы, поэтому он появился на пороге сам в компании Хашшаля.
— Солнечного утра, госпожа Алина, вы позволите?
Интересно, он в окно сегодня выглядывал?
— Доброго утра, господа, проходите. К сожалению, не могу предложить вам чаю, Салли вернётся только через час.
Шаритон кисло улыбнулся, осмотрев комнату и угрюмую меня. Хашшаль с любопытством разглядывал пустую миску из-под каши на подносе. Да, когда мне холодно, я много ем. Любопытной Хашшале на базаре нос оторвали, слышал такую поговорку? Сейчас услышишь, шпион императорский.
— Представляю вам господина Хашшаля, он будет приставлен к вам на ближайшее время в качестве охранника.
— И соглядатая, не так ли?
Шаритон хмыкнул.
— Алина, я могу быть с вами откровенным?
— Можете. А ещё можете сделать вид, что откровенны, и наврать с три короба. Как вам будет удобнее, господин Шаритон.
— Алина, я понимаю ваше настроение, но и вы поймите нас. Мы столкнулись с рядом необъяснимых реакций в вашем взаимодействии с императором. И он злится.
— Это его проблемы. Мне кажется, что он достаточно взрослый мальчик, чтобы самостоятельно утирать себе сопельки. — мои собеседники переглянулись.
— Мы боимся, что он предпримет ряд необдуманных действий.
— Я бы удивилась, если бы вы сказали, что он предпримет обдуманные действия. Судя по увиденному, думать Его Невеличество особо не привык. Видимо, это за него делают другие. Вы?
— Алина, ну зачем вы так?
— Как так?
— Категорично и жёстко.
— Я будущая императрица, тренируюсь потихоньку. Буду править железной рукой и держать всех в ежовых рукавицах. Те пару лет, что проживу, конечно.
Хашшель поперхнулся и закашлялся, а Шаритон сжал губы. Повисла пауза.
— Господин Шаритон, вы, кажется, упускаете тот самый момент, когда вы должны начать убеждать меня, что это не так. Что проживу я в любви и здравии много лет, а у умру от старости, и Эринар будет ронять скупые мужские слёзы на мою дряхлую руку. — я сделала глоток. — Давайте же, а то я начну думать, что вы выписали меня по почте из другого мира, чтобы благополучно укокошить через год после рождения второго ребёнка. Так поступают с императрицами в вашем прекрасном дружелюбном государстве?
— Примерно так. Но исключения всегда возможны.
— И сейчас вы мне обрисуете что нужно сделать, чтобы попытаться войти в их число? Валяйте, вербуйте меня. Я послушаю.
Он устало вздохнул.
— Я понимаю, что у вас нет особых причин для доверия к нам…
— Ну что вы! — я перебила его с жаром. — Что вы! Сплошные причины! Начиная с того, что мои шансы выжить при переходе через портал стремились к нулю, что меня околдовали какой-то подчиняющей мерзостью, заставили танцевать голой перед толпой мужиков, а потом просто беспрерывно унижали. Я предполагаю, что даже эта комната сама по себе унижение. Я уж не говорю об условиях, крыле, холоде, отсутствии элементарного объяснения порядков и этикета. И самое главное, отсутствие преподавателя аристократического. Это всё, конечно, создаёт прочный фундамент для глубокого доверия.
