– потом делаю. По крайней мере, пока ты только говоришь и ничего не делаешь… – ухмыльнулся атаман.
– А, так он, значит, уже начал руки распускать? – кивнул «пират».
– Вроде того, – подтвердил Эл. – Тогда, слова показались мне лишними. Всё предельно просто, друг: это – моя женщина, и любого, кто её тронет, я убью.
– Он и дома такой? Чуть что – кулаком по столу, и всех убью – один останусь? – Орлех подмигнул Романовой.
– Ещё хуже, – печально покачала головой Настя. – Там он атаман. Надо соответствовать.
– Как же! Слыхал! У нас в Ялиоле Вороном из Лэрианора детишек пугают.
– Это зря. Детишек не трогаю, – заверил Эливерт.
***
– Сам-то чем промышляешь? – спросил атаман чуть погодя.
– Торгую, – широко улыбнулся их спутник.
–Ясно-понятно. А чем?
– Всем, – в зелёных глазах искрилась откровенная насмешка. – Вот всем, что плохо лежит, и торгую.
– А что добру пропадать! – согласился Эл. – Как говорится, хорошему вору всё впору. На Севере люди всегда бережливые были... Вы же из Герсвальда родом?
– Да что ты! Коренные кирлийцы, – Орлех стукнул себя в грудь и наигранно удивился, – неужто на северян похожи?
– Откуда мне знать, я на Побережье не был, – также фальшиво удивился атаман.
– А я слыхал, тебя называют Вифрийским Вороном…
– Меня ещё и убийцей называют. Что теперь всем верить?
– Верить в наше время никому нельзя. Всякий сброд из Герсвальда бежит в земли Кирлии, а потом выдаёт себя тут за почтенного эрра или даже благородного милорда. Как южанин южанину тебе скажу – Север нынче не в чести, – ялиолец перешёл на доверительный шёпот.
– Тогда оставим эти неудобные вопросы! – легко согласился Эл. – Давай о тех поговорим, кого здесь нет. Вот, к примеру, про Секача, что ты можешь сказать?
– Говорить об отсутствующих – дурной тон, – хитро улыбнулся Орлех.
– Так и мы – не милорды.
– Мало я знаю, – Орлех наконец перестал паясничать. – По чесноку сказать, я его никогда не видел. Хоть и слышал много разного. Он же из легавых! – «пират» поморщился брезгливо. – А я с бывшими псами дел не имею. Западло это человеку из вольницы. Некоторые говорят, теперь он один из нас. Только это всё туфта! Он с нами одной крови никогда не станет. Сколько наших парней он отправил на плаху или в темницу? А теперь, значит, братом его называть? Да я лучше со свиньями в грязной луже буду валяться, чем с этим дерьмом свяжусь! Простите, драгоценная миледи, за мой высокий слог!
– Хороший ты мужик, Орлех! – неожиданно брякнул Эливерт. – Стало быть, не видел его? Да сохранит тебя Мать Мира, дабы и не увидел никогда! Знали бы вы… скольких… А что, людей-то у него много?
– Двенадцать, вроде… Ну, теперь уже меньше, без Ога. Те ещё… выродки бездушные!
– Ничего. Мной ведь тоже не напрасно детишек пугают, – хмыкнул Ворон. И закончил совсем уж непонятно: – Но надо иногда и благие дела совершать, как говорит твоя сестрица. И да поможет нам в этом Дух-Создатель!
***
Вечером у костра были песни и много смеха. Бойкий паренёк из сопровождавших весьма талантливо играл на келлроу, а пел не хуже Деандра.
А потом дамы отправились спать в кибитку, а мужчины устроились вокруг обоза, стеречь их сон.
Ночь звенела вокруг голосами птиц и насекомых. Ветер теребил полог. Звезды заглядывали время от времени в открывавшуюся брешь.
Насте казалось, что никогда ещё она не засыпала так сладко.
На рассвете двинулись дальше, снова с шутками, песнями.
Орлех продолжал заигрывать с Настей, она кокетливо отшучивалась, Эливерт ненатурально злился и шутливо пресекал попытки подкатить к Романовой.
Но вот настал час прощания. Обоз повернул к Митувину.
А Дэини с Эливертом продолжили путь к месту, о котором условились с Кайлом.
Как бы ни сожалела Настя о расставании с Орлехом, в том, что они наконец остались одни, были свои плюсы.
Во-первых, даже среди настроенных дружественно ялиолцев, сопровождавших обоз, приходилось притворяться и играть роль девчонки из вольницы и подружки Ворона. А это было непросто. Настя обладала неплохим актёрским даром, но знаний о воровской жизни ей явно не хватало.
Во-вторых, сколько бы ни отмахивалась Настя от тревожных мыслей, они следовали по пятам, дышали в затылок.
Стоило прекратить своё бегство, обдумать всё и начинать действовать.
Похоже, Эливерт сейчас именно этим и занимался. Но ему не удалось уйти в себя надолго.
Рыжей надоело молчать. Это там, на ночных улицах Ялиола, она мечтала, чтобы атаман оставил её в покое и забыл о её существовании. А теперь… пришло время задавать вопросы, которые не должно было обсуждать при посторонних. И получать ответы.
***
– Так кто такой Лахти? – без предисловий начала Настя, уже догадываясь, что скажет в ответ вифриец.
Эл ответил не сразу.
– Помнишь невесёлую сказочку о моей вероломной любовнице?
– Аллонде? – Настя кивнула.
Ещё бы! Жуткая история до сих пор не стёрлась из памяти.
– О ней родимой, – подтвердил атаман. – Видишь ли, она ведь мне рога наставляла… Давала и нашим, и вашим. Узнал я, правда, об этом слишком поздно. А когда вернулся в Эсендар с того света в поисках справедливого возмездия, мстить оказалось уже некому. К тому времени моя неверная благоверная сама подохла, без посторонней помощи. Если без лишних слов – спала она с этим самым Лахти. Всякий раз, когда я был в отъезде. И попутно выкладывала ему всё, что знала обо мне и моих делах. Беда в том, что разнюхали про её измены дружки мои только после того, как поминки по мне справили. А сам я тогда уже никому и ничего рассказать не мог.
Настя ехала рядом, слушала молча, а он говорил спокойно, без лишних эмоций. И можно было только гадать, каких душевных сил требует эта внешняя холодность.
– А был он в Эсендаре не абы кто, а Глава всех стражей порядка… Чтоб ты понимала – триста человек в подчинении! Воины как на подбор, опытные, не пацаны сопливые. Вот такая сила за ним стояла. Этому Лахти моя вольница как кость в горле мешала. Хотя… мы тогда края видели, на рожон не лезли. Воровали, промышляли. Что было, то было – врать не стану. Но не
