Во рту неожиданно пересохло.
А ведь и верно, с такими свободными нравами немудрено парочку детишек на стороне завести!
И без того паршивое настроение рухнуло в бездну. Эви было уже как-то все равно, что шею опять колет, а братья как по команде отцепили от себя ребятишек и обернулись к ней.
Плевать! Где там этот домик? Сегодня она запрется крепко-накрепко и никого к себе не пустит! Особенно двух обнаглевших варваров.
Дариса не соврала — отвела ее прямиком к дому.
— Разберешься тут сама, — махнула рукой в сторону полок, на которых лежала ткань и одежда. — Печь, поди, ни разу не топила? Ну, помогу тебе. Заодно и баньку растопим.
Эви растерянно кивала, осматриваясь по сторонам. А тут ничего так… Миленько. Домик был не слишком большим: три комнаты, одна из которых и кухня, и гостиная. Все светлое, заботливо прибранное. На стенах весели добротные полки, в углу, под лестницей на чердак, кованный сундук… Наверное, там вещи хозяев. Ох, а лавки со ставнями резные, прямо чувствуется рука мастера! И сами окна остеклены, а не затянуты бычьим пузырем.
Пока она осматривалась, Дариса быстро растопила печь и, вручив Эви ведро, велела натаскать воды.
— Не говори только, что ты и в бане ни разочка не парилась… — ворчала, сноровисто перебирая полотенца в тесном, но все равно удобном предбаннике.
— Нет…
Эви вертела в руках деревянную плошку, сколоченную из светлых, пахнущих можжевельником брусков.
Дариса тяжело вздохнула и, смахнув со лба прилипший светлый локон, велела:
— Так, сейчас вода согреется, и баня чутка жару даст. Хорошего пара не будет, сразу говорю, но ты непривычная, тебе как раз. Помоешься спокойненько, в себя придешь. А потом в постельку.
Вместе они быстро приготовили все, что надо для мытья. Заодно проветрили домик и застлали постель.
Ну и широкая она была! Почти во всю комнату. Видно, хозяйская.
Эви было ужасно неловко, но Дариса держалась как будто ничего не происходит. Хлопотала по дому, рассказывала что да как. От этого порой возникало ощущение, что не женщина тут хозяйка, пусть и временная, а Эви. А иначе зачем ей знать, что в подполье есть съестные запасы, а на заднем дворе можно разбить маленький огород? Не собиралась она ничего выращивать!
— Похоже, готова водица-то! — оповестила Дариса, и схватив ведро, поволокла его в баню. — Не суйся, кипит больно! Еще обожжешься…
Что ж, это верно. Силы у подруги куда больше. Она очень ловко опрокинула кипяток в деревянную бадью и разбавила ее холодной водой.
— Ну, готово вроде, — отряхнула руки. — Давай раздевайся уже, мойся, а я сбегаю и чистое тебе принесу.
— Спасибо…
Но благодарность разбилась о хлопок двери.
Пожав плечами, Эви принялась раздеваться. Стянула с себя плотное хлопковое платье, потом штаны и сапоги, которые были не по размеру, хоть и детские. Оставшись в одной льняной сорочке, принялась медленно распутывать косу.
Наконец-то искупается как следует. А то из-за этих медведей никак не привести себя в порядок. Последняя ночевка прошла на берегу лесного озера. Стоит ли говорить, что помыться ей удалось в последнюю очередь и глубоко ночью?
Эви сердито зашипела, дергая кожаный шнур с костяными бусинками.
Медведи совсем охамели!
Ни выспаться нормально, ни чистоту соблюсти… А ее единственные панталончики в первую же ночь разорвали самым варварским образом. Бьярг имел наглость распустить свои лапищи! А Бьёрг посмеялся, что теперь им легче будет добраться до «сладенького».
— Извращенцы озабоченные… — прошипела, встряхивая рассыпавшейся гривой. — Все, никаких больше сладостей… Пусть в другом месте ищут.
Но ее слова звучали жалко и неубедительно.
Эви нахмурилась, недовольная собственной слабостью, но заняться самобичеванием помешал осторожный стук.
Дариса, наверное, пришла.
— Не заперто! — крикнула Эви, и тут же пожалела, что вообще открыла рот.
Низко пригибаясь, в баньку забрались варвары. Сразу оба! И без одежды!
Эви влипла в бревенчатую стенку.
— В-выйдите! — запищала, прекрасно осознавая, что ее и слушать не станут.
Братья обнажили зубы в белоснежной немного клыкастой улыбке.
— Прогоняешь, Пташка? — огладил бороду Бьёрг.
— А мы ведь не с пустыми руками, — Бьярг поставил на низкую полку какой-то горшочек.
— С новосельем поздравить решили…
— От всей души, так сказать…
И мужчины шагнули к ней.
* * *
Бьёрг и Бьярг
Пташка покраснела, что твоя малинка, и рванула в сторону. Да только где ж в бане-то побегаешь? Бьёрг перехватил красавицу на полпути к выходу и, упав на лавку, с хохотом усадил сверху.
— Экая быстрая… нет, так не годится!
— А ну пошли вон из этого дома! — зашипела красавица, гневно сверкая взором. Гречишный мед ее глаз потемнел, личико раскраснелось. — Видеть вас не желаю!
— Обманываешь, сладенькая, — брат перехватил Пташку за плечи, ловко сбрасывая с плеча ткань сорочки. — Мы чуем, как вкусно ты пахнешь желанием…
— Готов спорить на свой лучший инструмент — ты уже течешь, — добавил Бьёрг, наслаждаясь девичьим возмущением и стыдом.
Пташка сердито округлила глаза и уже распахнула клювик, чтобы начать ругаться, но Бьёрг обрушился на нежные губы поцелуем.
Бьярг не отставал.
Ухватившись руками за края сорочки, рванул в стороны, освобождая себе доступ.
— М-м-м! — возмущенно застонала Пташка, но тут же стихла, когда в набухшую от желания щелочку толкнулись сразу два его пальца.
Ах, как хорошо!
Их девочка уже готова к любовным играм, сколь бы рьяно ни старалась быть холодной.
Лишь на мгновение оторвавшись от сладкого ротика, Бьёрг взглянул на брата.
Бьярг понял без лишних слов.
Опустившись на колени, поднырнул под девичьи руки, накрывая крепкие холмики грудей. Покатал между пальцев тугие горошинки.
Пташка тихонько захныкала. Заерзала на коленях брата, телом требуя большего.
Горячая какая!
Бьяргу нравилась восхитительная отзывчивость пары, помогавшая Связи становиться крепче. И сегодня он наконец-то сделает то, о чем давно мечтал.
Запечатав жаркий поцелуй между остреньких девичьих лопаток, Бьярг потянулся за горшком.
Пока брат ласкал истинную, распаляя чувственный голод, Бьярг сорвал берестяную крышку и двумя пальцами зачерпнул тягучей смеси из жира и масла. Всей горстью обхватив нывший от нетерпения хер, повел рукой, смазывая его от навершия до основания.
Сквозь грохот крови в ушах пробился стон-просьба:
— Пожалуйста…
Пташка извивалась на пальцах брата, соблазнительно выставляя попку, уже блестевшую от любовного сока, смешанного со слюной брата, которая поможет унять боль первого проникновения. Бьёрг даром времени не терял, руками все сделал.
А ему только этого и надобно!
— Ой! — пискнула, когда Бьярг щедро обмазал тесное колечко другого входа. — Не-е-ет… Ах!
Вздрогнула, почуяв крепкую хватку на бедрах.
А Бьёрг потянул Пташку на себя, заставляя улечься на грудь, шире развел колени, от чего девичьи ножки разъехались в стороны и, кивнув ему, заткнул истинную поцелуем.
И Бьярг пристроился сзади.
* * *
Если бы она хотела кричать, все равно не могла бы. Один брат бессовестно терзал ее губы и пропускал меж пальцев мокрые складочки, а второй… Ох, нет… Нет-нет! Нельзя позволять этого делать!
Но крупное навершие уже давило точно в центр другого входа, заставляя мышцы раскрываться.
Бьярг не рвал ее, но двигался напористо и неотвратимо.
— Р-р-раслабься, сладкая, — проурчал на ухо и куснул в изгиб шеи.
Волна тягучей истомы пронеслась по телу, делая его слабым и послушным.
А Бьярг надавил сильнее, и навершие мягко скользнуло внутрь.
— Ох, — всхлипнула Эви.
Может, это не больно, но не слишком приятно! Так все туго и натянуто! Но Бьёрг двинул пальцами, перекрывая новизну ощущений откровенной лаской.
