class="p">— Делай то, что тебе нужно.
Все достаточно просто. Я беру то, что мне нужно, оцениваю информацию и ухожу.
Ребекка может думать, что мы злые, но мы совсем не похожи на Спасителей.
Я могу только надеяться, что ее сестра все еще жива.
ГЛАВА 27
АРИЯ
Следующие дни с Хлоей и Лукасом… интересны.
У них такие легкие отношения, что я не могу не хмуриться, когда они украдкой целуют друг друга.
У меня нет на это времени, с горечью думаю я.
Они могут быть приятными, даже дружелюбными, но это все равно не меняет того факта, что они прославленные няньки.
Каким бы обаятельным ни был Лукас, мое мнение о его работе не меняется. Он по-прежнему Коллекционер, даже если у него улыбка прославленного героя.
На третий вечер я, наконец, срываюсь на Хлое, когда мы передаем бутылку вина взад и вперед. Я одета в одежду, которую они мне принесли, джинсы и кремовую блузку, отдыхаю на диване с одеялом. Мое тело больше не болит от течки, а синяки на шее стали уродливо желтыми.
— Знаешь, Калум был тем, кто похитил меня, — небрежно говорит она, и я давлюсь своим напитком.
— Тогда зачем ты вообще пришла сюда? Зачем тебе помогать ему? — Я спрашиваю, сбитая с толку.
Она пожимает плечами и слегка улыбается мне. — Лукас говорит, что он хороший человек, и я ему верю, — говорит она. — Даже если вначале он вел себя со мной как придурок.
— Эй, язык, — зовет Лукас из другой комнаты, и Хлоя закатывает глаза.
Я не могу выносить, с какой беспечностью она относится к этому.
— Ты что, не понимаешь? — Я шиплю на нее, достаточно тихо, чтобы Лукас не слышал. — Мы для них собственность. Им на нас наплевать. Мы всего лишь соучастники.
Она прищуривает глаза. — Это неправда. Он любит меня.
Я качаю головой и насмехаюсь над ней. — Тогда ты идиотка.
Она выглядит так, словно я дала ей пощечину. На ее лице появляется укол вины, когда печаль играет на ее лице, но я так устала, так разочарована тем, что мой единственный потенциальный союзник не принимает мою сторону.
— Мы могли бы уйти сейчас, — умоляю я, умоляя ее понять. — И ты могла бы быть свободной, Хлоя.
Она наклоняет голову, ее печаль снова сменяется жалостью ко мне. — Я свободна, Ребекка, — тихо говорит она. — Я могу делать то, что хочу, когда хочу. Лукас подарил бы мне луну и звезды, если бы я попросила. Если бы я хотела, чтобы он бросил меня, он бы это сделал. Альфы живут для нас. А не наоборот.
Я хмурюсь. Я пытаюсь представить Клару счастливой где-нибудь, окруженной заботой, рядом со своим Альфой, счастливой.
Но это невозможно. Она так и не позвонила. Она ни разу не связалась с нами после той ночи.
— Ты ошибаешься в одном. — Входит Лукас с важным видом, проводя рукой по своим светлым волосам. — Я не смог бы оставить тебя, даже если бы ты захотел. Я бы просто преследовал тебя. Или спрятаться в кустах, чтобы ты никогда не узнала, что я там. Но я не мог быть слишком далеко от тебя.
Хлоя краснеет, и это так нелепо, что я закрываю лицо руками, скорчив гримасу.
— И еще кое-что, Ария, — добавляет Лукас. — Никогда не пытайся отнять у меня мою пару. Или у нас возникнут проблемы.
Я смотрю в его ледяные голубые глаза, и они наполняются собственничеством, которое я видела только у одного человека.
Точно такой же взгляд бросил на меня Калум, когда я сказала ему, что собираюсь уйти от него.
Я киваю, в то же время его телефон жужжит. Он быстро отвечает и смотрит на меня, прежде чем покинуть комнату.
— С ней все в порядке. Зла, как и ожидалось.
Он разговаривает с Калумом.
Мое сердце бешено колотится, и я напрягаюсь, чтобы расслышать больше из того, что он говорит, приглушенный звук доносится с другой стороны стены.
— Да, я позабочусь о том, чтобы она это сделала.
Миллион вопросов проносится у меня в голове, и я готова отобрать телефон у Лукаса и потребовать поговорить с Калумом. Но я останавливаю себя, сжимая руки в кулаки и закусывая губу.
Я замечаю, что Хлоя смотрит на меня, и приподнимаю бровь.
— Я никогда не видела тебя такой оживленной с тех пор, как мы здесь, — говорит она. — Ты скучаешь по нему, не так ли?
Я хмурюсь. — Он разговаривает с Калумом. Я могла бы также знать, какова моя судьба, — говорю я.
Она только вздыхает, выражение жалости возвращается на ее лицо.
* * *
Проходит неделя.
Неделя, проведенная в конспиративной квартире с супружеской парой, которая, кажется, не может оторваться друг от друга.
Это как вернуться в мою старую хижину, только хуже. Я даже не могу наслаждаться одиночеством.
Я прихожу в ярость, когда понимаю, что мой блокнот пропал. Я хочу написать Кларе, рассказать ей об этой странной ситуации, но в этом доме нет ни ручки, ни бумаги.
Мои мысли возвращаются к Калуму и щемящему одиночеству, которое сжимает мою грудь.
Видя Хлою и Лукаса вместе, я задаюсь вопросом, какой могла бы быть жизнь, если бы мой Альфа не был невменяемым, эмоционально отсталым зверем.
Это могло бы быть здорово.
Я помню руки Калума на мне, выражение его глаз, когда он впервые вошел в меня.
Лицо, которое он скорчил, когда понял, что я Ребекка Грин, а не Ария Дженнингс.
Я не скучаю по нему.
Я не знаю.
Но я не могу остановить вопросы, которые проносятся у меня в голове.
Где он?
Почему он ушел?
Что бы о нем подумала моя мать?
Что бы подумала Клара?
Любопытство берет надо мной верх, и я нахожу Лукаса снаружи, на крыльце, курящим сигарету.
— Я знаю, это отвратительная привычка, — говорит он, глядя в лес. — Хлоя ненавидит это. Я работаю над тем, чтобы бросить.
Я пожимаю плечами.
— Должно быть, у тебя что-то на уме. Ты никогда добровольно не подходила ко мне так близко, — посмеивается он. Я сажусь на гравий напротив него, мой взгляд блуждает по деревьям.
— Расскажи мне о нем, — наконец говорю я, мои глаза фокусируются на том месте, где я наконец призналась Калуму, кто я такая.
— О ком? — Спрашивает он.
Я свирепо смотрю на него.
— Калум, — выдавливаю я. — Расскажи мне о Калуме.
Он ухмыляется, роняя окурок и наступая на него. — До или после того, как ты предположительно умерла?
Я вздрагиваю, чувство вины сжимает мою грудь. — И то, и другое. — Я кладу руки на колени и продолжаю смотреть на деревья, не в силах встретиться с ним взглядом.
— Раньше, — начинает он, — он был лучшим Коллекционером, который у
