нас был. Мы пришли вместе. Нас обоих завербовали после окончания средней школы. У него не было семьи, а я ненавидел свою. Итак, мы стали братьями.
Я прикусываю губу и жду, когда он продолжит.
— У него были планы создать семью, — продолжил он. — Он экономил каждый пенни, чтобы дать своей Омеге жизнь, которой у него никогда не было. Парень богат, ты знаешь. И предан до мозга костей. Лучший мужчина, которого я когда-либо встречал, — говорит он. Он поворачивает голову ко мне, оглядывая меня с ног до головы. — Затем мы получили новости. О тебе.
Я борюсь со слезами, которые наполняют мои глаза.
— В тот день, когда ты умерла, он умер, — рычит он. — Он перестал есть. Перестал спать. Просто посвятил свою жизнь Коллекционированию. Он ждал тебя все эти годы. Как будто его цель исчезла.
Я обхватываю руками колени и опускаю голову, позволяя слезам течь по щекам.
— Я не разговаривал с ним год. И он звонит мне ни с того ни с сего и говорит, что ты жива, с таким волнением в голосе, какого я не слышал уже целую вечность. Это было гребаное чудо, Ария.
Я тихо плачу, все эмоции прошлого года сразу выплескиваются на поверхность.
— И я не знаю точно, что произошло между вами двумя до того, как мы попали сюда, — продолжает он. — Но я точно знаю, что он не всегда был монстром, каким ты его представляешь. Он поверил, что ты ушла, и после этого ничто не имело значения.
Я вытираю слезы с лица и шмыгаю носом, его слова пронзают мое сердце.
Он закуривает еще одну сигарету. — Черт, это был стресс.
Я посмеиваюсь над абсурдностью ситуации. — Да. Так и было.
— Я ни в коем случае не говорю, что он идеален, — продолжает он. — Он мудак. Но мы здесь, потому что он не может снова потерять тебя.
Тепло разливается у меня в груди, и я думаю о его изумрудных глазах и о том благоговении, которое я увидела в них, когда он поцеловал меня.
— Ты знаешь, когда он вернется? — Я спрашиваю.
— Я не знаю, — говорит он. — Но я точно знаю, что он всегда вернется за тобой.
ГЛАВА 28
КАЛУМ
Я тень, крадущаяся за окном заброшенного клуба.
Два Альфы находятся внутри, оба с Омегами на коленях, которые лапают их тела, пока пьют и курят. Их запах гнилостный, запах множества Омег, смешанный с гнилью их задниц. Они худший тип мужчин, бросающих своих самок ради участия в случайных потаскушках.
Я двигаюсь быстро и бесшумно
Раздается первый выстрел, и Омега кричит, спрыгивая с тела ныне покойного Альфы. Другой сталкивает женщину со своих колен и поднимает руки, страх усиливает его гнилостный запах.
— Спасители, — рявкаю я на него, и он непонимающе смотрит на меня. Омеги выбегают через парадную дверь, звуки их криков затихают вдали.
— Не будь гребаным идиотом, — рычу я. — Мне нужно местоположение.
— Ты Коллекционер, — говорит он, задыхаясь, с широко раскрытыми глазами. — Они убьют тебя.
— Не раньше, чем я убью их, — шиплю я. — В каком городе они?
Он сглатывает, но хранит молчание.
Раздается еще один выстрел, на этот раз попадающий ему в колено. Он с воплем падает, и я переступаю через окровавленное место, оказывая достаточное давление, чтобы заставить его закричать. Тошнотворного хруста костей о хрящи достаточно, чтобы заставить его заговорить.
— Город. Сейчас, — рявкаю я.
— Сайпресс, — выдыхает он. — В Сайпресс есть бункер.
Я убираю ногу с его колена, из раны хлещет кровь, и стреляю в последний раз.
Я ухожу так же тихо, как и вошел.
* * *
Я оставляю за собой след из тел.
Это жестоко. Но у меня есть одна цель.
Я собираюсь найти Клару Грин, живую или мертвую. Каждая свернутая шея, каждая сломанная конечность приближают меня на шаг к ответам. Каждый вопль агонии, каждая жалкая мольба о спасении жизни только подстегивает меня, приближая к моей цели.
Я убиваю. Я калечу. Я разрушаю. Кровь пачкает мои руки так глубоко, что ее никогда не отмоешь.
Это все ради нее, и я бы сделал это еще тысячу раз.
Я знаю, каково это — расставаться с жизнью, ожидая другого человека, полагая, что его больше нет, и просто пытаясь выжить. Если я смогу найти Клару, это даже близко не приведет к примирению с Ребеккой, но, надеюсь, она будет лучше спать по ночам.
Если ее кошмары прекратятся, мне этого будет достаточно.
Я нахожусь на обветшалом фермерском доме в центре сельского городка. Дорога давным-давно исчезла, и я бреду через заросшие поля, отыскивая дорогу к трехэтажному дому глубокой ночью.
Запах навоза сильный, но он не может заглушить другой запах.
Омега.
Это напоминает страх и тоску Ребекки, но более интенсивные и ошеломляющие.
Потребовалось три дня, чтобы разбить лагерь за пределами этого района, чтобы следить за расписанием того, кто входит и выходит.
К третьему дню в доме в основном тихо, и я делаю свой ход посреди ночи. Двигаясь как тень, я убиваю двух Альфа-охранников прежде, чем они успевают среагировать, их тела падают на пол с тошнотворным глухим стуком.
Я иду по запаху Омеги. Я иду по длинному коридору, за которым начинается лестница, ведущая в подвал. Внизу есть деревянная дверь, и я взламываю замок, тихонько открывая дверь.
По сравнению с комнатой камера в конспиративной квартире выглядит как гостиничный номер.
Запах настолько ошеломляющий, что я борюсь с тошнотой. Это сочетание засохшего жира, спермы и крови. Стены покрыты всеми мыслимыми человеческими жидкостями, измазанными коричневой жижей. Посреди комнаты лежит покрытый пятнами матрас, на котором спиной ко мне лежит маленькая фигурка. Пол усеян осколками стекла. Унитаз со сломанным сиденьем находится в дальнем конце комнаты вместе с небольшой насадкой для душа, отделенной прозрачной занавеской.
Это отвратительно. Условия жизни напоминают ветхую тюрьму.
Единственная лампа в углу комнаты освещает фигуру на земле, и я медленно подхожу к ним. Мой взгляд падает на бледное лицо, похожее чертами на лицо Ребекки, и облегчение наполняет мою грудь.
Ни с чем не спутаешь аромат с нотами, похожими на аромат Ребекки.
Это Клара.
Я нашел ее.
Теперь начинается самое сложное.
Склонившись над ней, я осторожно зажимаю ей рот рукой, и она, вздрогнув, просыпается, ее безумные глаза встречаются с моими.
— ТСС. Послушай, — шепчу я ей, и она хнычет, прикрывшись моей рукой. — Меня послала Ребекка. Я собираюсь вытащить тебя отсюда, Клара.
На ее лице отражается замешательство, но она садится, когда я убираю руку. Вокруг ее темно-карих глаз появились круги, а лицо покрыто маленькими струпьями, но в нем светится надежда, которой раньше не было.
— Ребекка? — хрипит она, ее глаза широко раскрыты.
— Да, — шепчу я. — Твоя сестра. Я заберу тебя отсюда, хорошо?
Я помогаю ей встать, и она крепко прижимается ко мне,
