ни богатства, ни влияния.
— Что же вы ищете, Альжбета Камош?.. — процедил Бернхард, мрачнея с каждой минутой все больше. — Что вы, чужестранка, забыли в этих землях?.. И откуда вы пришли, поменяв себе имя? Священник Майахоф поведал мне гораздо больше, чем вы думаете. Тебя везли в Аннаб. Из других городов в Аннаб везут только самых опасных предателей нашего Господа. Не всякого фавна возят сюда. Так кто же ты, Альжбета Камош?
«Дело принимает опасный поворот!» — подумала Ишмерай, но не сдалась.
Бернхард говорил спокойно и тихо, без угроз, но глаза его щурились все злее.
— Меня просто с кем-то перепутали, — отозвалась девушка, пристально глядя ему в глаза.
— Нет, Альжбета. Тебя боялись.
— Если бы они боялись меня, приблизились бы они ко мне, схватили бы меня?
— Тебя спасти могу только я, — холодно проговорил Бернхард. — Ты должна хорошо подумать.
— Я не изменю своего ответа.
— Я приду к тебе после свадьбы Мэйды и в третий, последний, раз заведу этот разговор.
Он поклонился, развернулся и ушёл. А Ишмерай сковал лютый страх.
За три дня до свадьбы в доме Вайнхольдов стоял невероятный гул. Все суетились, бессчётное количество раз поздравляли Мэйду, а девушка сияла восторгом и волнением. Но она все же не отходила от своей драгоценной Альжбеты. Вместе они играли на клавесине, пели, и вскоре Ишмерай устала выступать по прихоти новых гостей, которые с удовольствием слушали её голосок.
Ишмерай постоянно думала об Александре, молилась о нем каждый вечер перед сном и молила Небо о том, чтобы он услышал ее молитвы и прибыл в Аннаб.
За три дня до свадьбы Ишмерай вновь покинула свое тело, наблюдала его спящим и отправилась гулять по ночному дому. Она спокойно открыла дверь и вышла на улицу, и сад вдруг озарился ослепительно белым светом. Но Ишмерай не испугалась. Гонимая странным чувством, она поторопилась на улицу и меж деревьев узрела сгусток свечения.
«Я приветствую тебя, — низким голосом проговорил свет. — Найди меня через пять дней…»
Свет стал ослепительным, и Ишмерай в ужасе проснулась. Вытерев пот и отпив воды, девушка подбежала к окну, но не увидела в саду ничего, кроме гагатовой ночи и черного силуэта деревьев.
— Пять дней, — прошептала Ишмерай, будучи не в силах остановить неистовый бег своего сердца. — Я приду к тебе через пять дней, Атаргата…
А на следующий день в городе грянули две невероятные новости.
В первой Марта Вайнхольд узнала, что Альжбета отвергла руку Адлара Бернхарда. Он просил не распространяться, но Марта Вайнхольд никогда ничего не могла держать в себе, полагая, что это отрицательно скажется на её здоровье.
Она набросилась на Ишмерай с такой бурей, что только глухой не услышал ее возмущенных кудахтаний.
— Альжбета, это же Адлар Бернхард! — выкрикивала женщина.
— Я осведомлена… — терпеливо вздохнула Ишмерай, чувствуя, что в скором времени перестанет отвечать за себя.
— Тебе сделал предложение сам Бернхард! Один из самых богатых и влиятельных мужчин во всей Кабрии!
«И сделал дважды…» — мысленно издевалась Ишмерай.
— А ты отказала ему! Какой дьявол шепнул тебе на ухо принять столь безумное решение?!
— Я не люблю Адлара Бернхарда и не нуждаюсь в его богатствах.
— Ты желаешь и дальше учить чужих девочек, переезжая из города в город?! Ты могла бы стать графиней!
— Уж лучше я буду учить чужих девочек, чем лягу в постель с нелюбимым мужчиной, — отчеканила Ишмерай.
— Следи за словами, Альжбета!
— Предлагаю вам делать то же самое…
— Мерзавка неблагодарная! — вскричала Марта Вайнхольд.
Голос Ишмерай стал низок, отрывист, решителен и крайне неприятен:
— Мирра Вайнхольд, меня не устраивает тон вашего общения со мной и ваше нездоровое любопытство! Я благодарна вам за то, что вы и господин Вайнхольд приютили меня. Я благодарна вам за то, что вы нашли для меня место, куда я могла бы отправиться после свадьбы Мэйды. Но я не потерплю от вас столь беспардонного вмешательства в мою душу! Я приняла решение. И вас мое решение не касается ни в коей мере. У вас есть ко мне еще какое-нибудь дело, мирра Вайнхольд?
Глубоко пораженная её отпором мирра Вайнхольд не сразу нашлась, что ответить. Но в результате она квакнула своё «нет», и Ишмерай вышла из комнаты, грохнув дверью.
Она знала, что повела себя, как дикарка, но господин Вайнхольд и Мэйда отправились к Шмицам. Они ничего не слышали. И это стало бальзамом для Ишмерай.
А вслед за первой новостью, потрясшей Марту Вайнхольд, пришла вторая. Но если первая новость вызвала в ней бурю негодования, вторая привела ее в столь бурный восторг, что гости стали коситься на нее с подозрением.
В Аннаб вернулся Элиас Садеган. Он был сразу приглашён на ужин вместе с Бернхардом, устраиваемый Вильхельминой, но отказался от визита.
— Ах, какой скандал! — восклицала раскрасневшаяся от безудержного восторга Марта. — Вильхельмина пыталась помириться с ним! Они оба приглашены на свадьбу! Как же они поведут себя на торжестве?!
Перед Ишмерай встала задача, едва ли выполнимая. Услышав эту новость, девушка должна была разыгрывать безразличие и глухую непроницаемость ровно столько, сколько ей потребовалось времени для выхода из гостиной прочь от всех гостей.
Затем она чинно поднялась на второй этаж, а когда опасность быть замеченной миновала, взлетела на свой этаж, ворвалась в свою комнату, заперлась, прижалась спиной к двери и медленно сползла на пол.
«Александр вернулся в Аннаб…»
Ишмерай быстро подползла к своему шкафу, вытащила выбитую их ящика деревяшку и прижала к груди все спрятанные внутри письма. Письма, написанные рукой Александра, от самого первого до самого последнего. Письма, которые он наказал ей уничтожить. Но она не смогла. Там было столько тёплых слов от него. Столько нежности!
Ишмерай сжала руки, болезненнее, чем обычно, покрывшиеся чёрными узорами. На этот раз от радости.
Накануне свадьбы вечером в гостиной собрались самые близкие Вайнхольдам люди. Здесь были родственники из Телросы и других городов. С кем-то Ишмерай уже была знакома, с кем-то нет, но родственники Ханса Вайнхольда были ей гораздо интереснее
