Условия труда вполне сносные. График труда посменный и отдых каждые шесть часов. Прототипов снабжают всем необходимым, правда, без излишеств.
Все жители этажа, что не были в этот час заняты делом, выстроились вдоль коридоров около своих комнат, как на большом военном осмотре. Все красивые, ни одного неприятного или изможденного лица. Чистенькие, ухоженные, хорошо пахнущие мылом. Проскурина смутила своих коллег не меньше чем бессметных, рассматривая прототипов. Заглядывая в комнаты, изучая чистоту ногтей, даже принюхиваясь.
— Что вы делаете, Калина? — спросил у нее министр Аршинов.
— Если у обслуживающего персонала хватает времени ухаживать за собой, они живут нормальной жизнью. По-моему это важно. Как к ним относятся. Как к мясу или… иначе.
Но придраться журналистке было не к чему.
Никто из бессмертных не сказал ни слова, как бы странно себя не вела Проскурина. Амир наблюдал бесстрастно, но ловил каждое движение гостьи.
Остановившись возле одной девушки, Калина ласково погладила ее по щеке. Прототип не изменилась в лице. Взглянула на женщину, ощутив прикосновение и только. Возмущения или неодобрения в глазах не было. Пустой ровный взгляд. Стекло, не глаза.
— Сколько раз ты сегодня ела?
— Дважды.
— Тебе хватает еды?
— Да.
— Тебя кто-то обижает? Как ты проводишь свой день? Как тебя зовут? Где ты спишь?..
Все задавали вопросы, но пристрастной была только Проскурина. Иные делегаты вскоре перешли на механический способ сбора информации. Задавая однотипные вопросы, и по-настоящему ничем не интересуясь. Кажется, все воспринимали этих существ так же как вампиры. Мясо. Безэмоциональное нечто. Калина же днем утверждая это, сейчас чувствовала глядя на этих «уродцев» странную щемящую боль.
Примечательно, что у прототипов лица не повторялись. Они не клоны друг друга, что было бы вероятно проще. Все они уникальные создания. Юноши как под линеечку, почти одного роста. Ниже вампиров и явно слабее, но достаточно крепкие, что выполнять физическую работу. Девушки разного роста, кто выше, кто ниже. Фигуры в основном разнообразные. И пухленькие и худенькие. Так сказать, в ассортименте. Но все и неизменно притягательные. Также с цветом глаз и волос. На любой вкус.
— Живут отдельно или вместе? — спросила Проскурина.
— Мужские и женские особи? — уточнил профессор, который присутствовал при смотре.
— Отдельно.
— Почему? Спариваются? — заинтересовалась журналистка.
— Таков заведенный порядок.
Но Калине показалось, что дело в чем-то другом. Точнее, удобство размещения состояло не в этом. И решила подтвердить или опровергнуть свою вторую догадку.
— Кто к тебе ходит по ночам? — спросила она у ближайшей девушки, слегка шокировав членов делегации.
— Отвечай, — потребовал Амир, и Проскурина с интересом на него посмотрела.
Лишь слегка изумленно оттого, что капитан играет ей на руку, но тут же вернулась глазами к девушке-прототипу. Капитан потребовал ответ уверенным голосом. Значит, не боится услышать ответ.
— Она меня не понимает? Мне перефразировать? — спросила Калина профессора. — Или она боится наказания? Если ее накажут, я предпочитаю не знать ответ.
— Когда наступает ночь, и ты ложишься спать, кто-то приходит в комнату тебя навестить? — строго спросил Амир.
— Никто. В наши комнаты никому нельзя заходить, — бесстрастно ответило существо.
— Мне кажется, вы напрасно переживаете, Калина. Их хорошо кормят, содержат в чистоте, не обижают и очевидно, что не склоняют к лишнему труду… — вступился Темерев.
— Склоняют в подсобке, — вдруг добавила прототип, глядя пустыми как стекляшки глазами на стену.
— Что в подсобке? — растерялся министр.
— Склоняют.
— Я не понял? — Темерев оглянулся в поисках подсказки. — Вы поняли, Александр Александрович?
Аршинов молчал, но если судить по выражению глаз, он понял, точнее, догадку имел. Как и большинство присутствующих, к числу которых относилась и Проскурина.
— Склоняют… к труду? — робко, без веры спросил Темерев.
— Склоняют, — туповато повторило существо и продемонстрировало — наклонив тело вперед и слегка поддавшись задом вверх.
Воцарилось всеобщее молчание. Калина взглянула на Темерева, он густо покраснел. Кто-то из делегатов кашлянул от неловкости и уставился на стену. Словно там живописное полотно. Только картины там не было. Голая белая стена…
— Никто не скрывал, что такое случается, — пояснил профессор в ответ на взгляд журналистки. — За их интимным здоровьем мы так же строго следим.
— Кто? — между тем расспрашивала Калина. — Кто водит тебя в подсобку?
— Кто встретит.
— Тебя обижают? Там в подсобке?..
— Обижают?.. — прототип задумалась. — Я не знаю. Наверное, обижают. Иногда я там плачу. Когда вдруг становится хорошо как после конфет.
— В этом смысле они полноценны поэтому… — пояснил профессор.
— Способны испытывать оргазм. Я поняла, — перебила Калина. Все делегаты были смущены предельно, но журналистка продолжала беседу: — А ты бы хотела, чтобы тебя перестали водить в подсобку?
— Не знаю. Мне все равно… Лучше пусть будет больше сладкого по четвергам.
— В четверг у них сладкий стол на полдник. Чаще нельзя. Эти сладкоежки от глюкозы быстрее приходят в негодность. А если дать им ее бесконтрольно, они наедятся до смерти. Но и без глюкозы нельзя. Мозгу иногда нужна именно эта еда.
Это показалось Калине интересным, что в голосе профессора звучала практически нежность. Чисто мужская теплота, перед лицом прекраснго и уязвимого. Калина с интересом посмотрела на бессмертного. Увы, профессор, уловив суть этого взгляда, увел свои глаза в сторону.
— Вы довольны, Калина Владимировна? — спросил Амир.
— Еще не вполне. Кто-то из твоих подруг жаловался тебе на грубость со стороны хозяев? Или может быть, они не хотят, чтобы с ними так поступал? Водили в подсобку и делали то, от чего им хочется плакать?
— Нет, никто никогда не жалуется. За это дают конфеты. Агата 8013 ходит в подсобку сама. Ждет там когда старший смены занят и не видит, что она пропускает график работы. Два, три раза в день. Если повезет…
Кто-то хохотнул, и Проскурина закусив губу на время смолкла. Капитан Амир стоял справа от журналистки, и она видела его боковым зрением. Но и видеть его нужды не было, так ощутима была насмешка. Капитан, так давил журналистку глазами, ожидая, что она взглянет в ответ, словно уже спрашивал: «Ну и как тебе такой ответ?». Захотелось дать ему оплеуху.
— Значит, ходит сама… Тебя научили мне это сказать? — нашлась Калина.
