Озноб хлестал по плечам и спине крохотными колючками. Она завернулась в одеяло по самую макушку, но избавиться от холода не могла. Перед глазами до сих пор рваная рана брюшины… Господи, как оборотень протянул столько? Да человек скончался бы моментом! Хотя что это она… волчья регенерация, и все такое…
Тишина давила на барабанные перепонки до мерзкого писка в ушах. Сейчас бы хоть чей-нибудь голос услышать! Но оборотень сразу же запихнул ее в логово, не дав довести дело до конца. Сунул в руки упаковку био-геля, велел подлатать мозоли от ботинок, а сам поволок носилки дальше, в клинику.
Николь зябко передёрнуло плечами. Ну и силища. Не человеческая, натурально животная! Максу шею играючи сломал, носилки не запыхался почти на весу держать… Обороти выдыхались быстро, а он как взялся — так и тащил до самого конца. И с этим монстром она под одной крышей столько времени? Да он же одним пальцем ей позвоночник переломать может!
Но не станет. Сдаст отцу обратно с чистым сердцем… Или, если очень повезет, прибьет раньше.
С тихим стоном Николь завалилась на бок и прикрыла глаза. Надо заставить себя поспать… Но в крови такой адреналин, что до сих пор встряхивает. И тем хуже сидеть в четырех стенах и ждать неизвестно чего. Может быть Рольф умер? Или все обошлось?
Глупо, конечно, беспокоиться о том, кто тебя знать не знает, но ей и раньше хотелось быть чем-то полезной этому миру, а после измывательства, которое отец устроил, Николь вообще не выносила вид беспомощного существа, будь он оборотнем или человеком.
Щелчок замка прозвучал в тишине как райская музыка. Докатилась, черт возьми… Рада своему тюремщику! Может, еще из комбеза выпрыгнуть и встретить оборотня в одних трусиках? Он бы наверняка оценил.
Дарк, как всегда, чудом не вынес косяк двери. Но вместо того чтобы с порога кинуться на нее и прижать к стенке — прошел к себе.
— Иди сюда, — пробурчал, сбрасывая на ходу куртку.
Все ясно, опять рычим. Не ново…
Стараясь вести себя обычно, Николь встала и прошла в смежную комнату. Дарк и в самом деле нашелся у кухонного уголка. Сидел на высоком табурете. А на столешнице бутылка и два стакана.
Голова закружилась от тошнотворной слабости.
— Это… это что? На поминки? — прошептала чуть слышно.
Оборотень брови так и вскинул:
— Какие поминки? А, — едва заметная ухмылка мягкой кисточкой стерла хмурость. — Нет, не на поминки. За здравие.
Николь выдохнула. Живой, значит. Хорошо-то как! А оборотень опять серьезным стал и посмотрел очень внимательно.
— Выпей, — легонько кивнул на стакан. — Тебе надо расслабиться.
Николь застыла, чувствуя, как пол медленно уходит из-под ног. Оборотень предлагал ей выпить? Серьезно?!
Мужчина чуть склонил голову. Желтые глаза вспыхнули золотыми бликами.
— Челюсть подбери. И садись за стол.
— С пьяненькой решил покувыркаться? — ляпнула быстрее, чем подумала.
Дарк показушно хмыкнул:
— Если бы я хотел покувыркаться с пьяненькой, то просто всадил в тебя стаканчик-другой дешевого пойла.
Это точно. Скрутить ее в бараний рог и напоить силой оборотню нетрудно.
— Так ты будешь пить? — мужчина ловко откупорил бутылку и налил себе.
Николь медленно приблизилась к столику. Что-то ей все это не нравится. То ее держат за бесправную подстилку, ошейник цепляют, командуют сесть-встать-не мешать, то вдруг выпить предлагают как равной. Или оборотню просто не хочется ходить в должниках?
Ноздрей коснулся умопомрачительный запах фруктов, и Николь громко сглотнула. Вкусно! Мазнула по мужчине вопросительным взглядом и тут же попалась в два бездонных золотых омута. На их дне медленно тлел огонь. Живой, искушающий… И можно сколько угодно обвинять оборотня в сволочизме высшей пробы, но на границе сознания никак не исчезало желание плюнуть на все и выжать из своего плена максимум приятного.
Например, насладиться выпивкой. Потому что ей всегда запрещали. А Николь ненавидела ограничения. И Дарк наверняка это понял. Мужчина провел с ней жалких несколько недель в особняке, но если все понимал… Черт, и почему в голове сразу мыслишки, как оборотень таскал ее из ванны или носил на руках в туалет? Такой послушный мальчик.
Николь молча уселась напротив.
— Мне хватит половины. Я не собираюсь напиваться добровольно.
Дарк наградил ее уставшим и явно лицемерным вздохом, а потом налил ровно полстакана.
— По-твоему, я настолько ублюдок, чтобы напоить тебя силой?
— Да, — ответила не раздумывая.
Ой, как помрачнел, надо же! Сразу за стакан схватился и опрокинул залпом.
— Видишь, не отравлено, — оскалился в злой усмешке.
— Для гос-по-ди-на надо ведро отравы… Нет!
Прижала к себе стакан, стоило мужчине протянуть руку.
— Тогда пей, — рявкнул в своей привычной манере.
А ей прямо совсем полегчало. Удалось хоть немножко, но укусить, а это лучше всякого вина.
Николь осторожно пригубила глоточек. На языке заплясал фруктово-цветочный огонь, и по горлу стек вниз, взрываясь в желудке крохотным шариком тепла. Интересно!
Еще глоточек… Ощущения стали глуше, но все равно приятно. Хочется повторить снова. О, вкус сменился на что-то съестное… Шоколад! Точно, шоколад! Господи, вот о чем скучала, так это о настоящем молочно-ореховом шоколаде. Чтобы намазать на булку слоем в палец толщиной и слопать без зазрения совести. Потому что просто может. Может выбирать, когда ей спать, что есть, как одеваться, с кем разговаривать и... Все?!
Николь удивленно уставилась на дно пустого стакана. Закончилось. А в голове хмеля совсем нет, только вдруг перед глазами стало особенно ясно и четко.
Как будто картинку разбили на тысячу деталей и каждую выдвинули на передний план. Чистота комнат при их явной скромности. Заботливо подлатанные и починенные вещи, каждая строго на своем месте. И в центре всего этого — оборотень.
Крохотный стаканчик тонет в огромной ладони, закатанные рукава обнажают жилистые предплечья. Выпуклый узор вен складывается в идеальную картинку, а под плотной кожей играют мускулы. Перекатываются лениво и плавно, завораживая, как завораживает пляска языков пламени. Крупные пальцы чуть дрогнули, обхватывая стакан крепче. Вот бы заменить обычное железо на дорогой хрусталь, а истертый комбез — строгим костюмом. Перед таким с радостью упали бы все неприступные дамочки высшего света. Впрочем, они бы сделали это и так… Не из-за красоты — в Верхнем Секторе она покупалась по щелчку пальцев. Хищная опасность, таившийся за обманчиво-спокойным взглядом, привлекала в сотню раз сильнее. Правильные девочки любят плохих мальчиков…
Мужчина медленно поднес стакан к губам. Широкий кадык дернулся, проталкивая еще один глоток, и Николь сглотнула следом.
— Налить еще? — проурчал так, что по коже колкая щекотка пошла гулять, а в голове стало пусто-пусто.
Не умея отлепить язык от нёба, Николь молча подвинул свой стакан. Надо чем-то занять руки, срочно.
Опять ровно половина. Она нырнула в нее с головой, выпивая слишком быстро для того, чтобы успеть прийти в себя. А тепло уже не только в животе. Каждая клеточка налилась мягкой истомой, превращая мышцы и нервы в теплый студень.
— Ты спасла Рольфа, — оборотень налил еще. Ей и себе. — И не только его...
Не только? Как это? Но говорить стало вдруг так лень… Хотелось глупо улыбаться и просто пить. Долго катать на языке огненно-сладкий шарик, а потом добавлять его к другим, что уже горели на дне желудка.
— … ох, черт… Черт! Уже захмелела... Погоди немного...
Руку со стаканом накрыла огромная ладонь. О-о-о, горячая… И ногти такие, хм, аккуратные, чистые… На безымянном пальце белое пятнышко.
— … Эй, крошка, ты меня слышишь?...
Крошка? Николь глупо хихикнула. Она — крошка! Маленькая-маленькая крошка, которая хочет еще выпить!
— Быстро же ты, — растеряно проворчал оборотень, и стакан вдруг пропал. Испарился прямо из рук!
— Эй! — возмутилась столь вопиющей наглостью. Сейчас она устроит кое-кому… — Ой!
