Кажется от его предложения у меня задергался заплывший глаз и я с трудом сдержалась, чтобы не отвесить ему оплеуху.
— Нет уж, как-нибудь без меня, — шикнула я на медведя.
— О чем вы там шепчетесь? — голос Казимира стал жёстче.
А я посмотрела на холёного статного мужчину, в красивом кафтане, который стоял и прожигал меня недовольным взглядом, вместо того, чтобы помочь подняться по крутому берегу, дать сухую одежду и утешить, видя, что я искусана пчёлами. Так нет! Он ещё чем-то недоволен! И меня взяла такая обида и злость, что я забрала у Ромашки немного меда и, скинув с плеча зелёную тину, повыше задрала подбородок, подобрала сырую юбку и попыталась гордо подняться по склону, но в итоге, чтобы не упасть, пришлось нагнуться и передвигаться практически на четвереньках, хватаясь руками за траву и кусты. Да ещё подол юбки, как назло, путался под ногами и пару раз я наступала на него, в результате чего спотыкалась и дважды впечатывалась лицом в землю. И только уже практически на самом верху Водяной потянул мне руку, но я с гордым видом проигнорировала её.
— Значит так! — забравшись наверх, я откинула спутанные волосы назад, стряхнула с лица прилипшую землю и ткнула указательным пальцем в грудь стоящего и с улыбкой смотрящего на меня Водяного. — Твоя русалка полюбила деревенского парня, а он ее. Так что нечего у девушки ноги забирать! Урсула ты недоделанная! Пусть идет и живет со своим Николой, ну или он с ней в лесу остаётся! Мне без разницы….. Надеюсь, ты все понял? А не то я приду и в твоей реке поселюсь. Буду воду баламутить и песни петь. И можешь мне поверить, тебе это ой как не понравится…..- я опасно прищурилась, давая ему понять всю серьезность своих намерений. — Учти, меня даже в караоке петь не пускали и в школе по музыке автоматом пять за год ставили, лишь бы я молчала и не вздумала петь. Не веришь? — я посмотрела на тихонько смеющегося мужчину с серебряными волосами. — Ну сам виноват.
И я затянула первую песню, что пришла в голову:
— Выйдууу ночьюююю в полеееее с кооонееем! Мы с коооонеееем по полюююююууу пойдееооом!
Судя по тому, что теперь глаз задергался у Лешего, а с лица Водяного исчезла улыбка, мои вокальные данные возымели должный эффект.
— А теперь ты, — я прищурилась и подошла к Казимиру. — Вот тебе мёд. Я его сама достала, значит он мой! А раз мой, то я его подарить могу! — и в зеленый атласный кафтан мужчины впечатались соты с мёдом, отчего воск сломался, и янтарные сладкие капли потекли по его одежде. — Все! Выпускай меня отсюда! Я тебе прощальный подарок подарила? Подарила! Открывай тропу к деревне!
Кажется Водяной с Лешим настолько опешили от моей наглости, что просто стояли и молча смотрели на меня, не говоря ни слова. Но чаша моего терпения переполнилась и сейчас мне было уже все равно. Все чего я хотела — это наконец покинуть этот проклятый лес и очутиться хотя бы в Гордеевке в старом ветхом домике.
— Ты почему мой медочек забрала? — раздался в тишине обиженный голос медведя.
— За «ноги», — буркнула я.
— За какие ноги, русалочьи что ли? — не понял Ромашка.
— За свои Ромаш… за свои…
Я выдохнула, хладнокровно отлепила присосавшуюся к руке чёрную пиявку, хотя раньше от одного ее вида упала бы в обморок и:
— Открывай проход! — я зло посмотрела на Лешего, но тот, видимо, даже и не думал что-то делать.
Он просто молча стоял и смотрел на меня. А потом покачал головой, развернулся и … растаял…
— Что? Ну как же…? — я растерянно огляделась. — А как же мёд? Я ведь…
— Эль, тут его лес. И пчёлы тоже его, а значит, и мёд, — проговорил Ромашка, оказавшись со мной рядом и подбирая оставшиеся на траве медовые соты.
— Не грусти, — мне на плечи лёг кафтан Водяного, который все ещё стоял рядом. — Найдёшь сегодня цветок и выпустит тебя лес.
— Спасибо, — я шмыгнула носом.
— Ромашка, открой проход к дому Яги, — велел Водяной и растворился.
Я положила руку на медведя и мы зашагали прочь от реки.
Всего секунда и я оказалась у дома Ягинишны, вытирая выступившие ни то злости ни то отчаяния слёзы.
— О, мур-мяу, — выбежал мне навстречу Юн, — и кто же это так тебя?
— Отстань, и так тошно.
Я села на лавочку и принялась распутывать сырые волосы и вынимать оттуда тину и ряску.
Мокрая одежда и вечерняя прохлада сыграли свою роль, даже кафтан Водяного не помогал, и вскоре меня начало знобить. В этот момент на крыльцо вышла Баба-Яга и, увидев меня, выругалась:
— Ты чего это удумала? Мокрая сидишь тут? А ну быстро в дом! Сейчас полотенце дам и одежду сухую! Ты почему сразу не вошла, а тут уселась? — ругалась она, с укоризной глядя на меня. — Иди, снимай все сырое, а я поищу что на замену, — сказала она, когда мы вошли в дом, и принялась открывать сундуки. — Вот, кажется, оно. Должно подойти…
В руки мне опустилась тяжелая дорогая изумрудная ткань, расшитая самоцветами.
— Иди-ка примерь…
Глава 30. Ночная гроза
Эля
Я взяла платье и пошла переодеваться.
Встав за занавеску, в первую очередь сняла с себя мокрый наряд и принялась за платье. Вернее это был сарафан и к нему шла рубашка. Она была шёлковая, и на ней был замысловатый узор, а разные оттенки зелёного переплетались и расходились в разные стороны, напоминая все многообразие зелени леса: от светлой молодой листвы, до темной зелени болот.
Сарафан же был насыщенного изумрудного цвета и помимо того, что был расшит бусинами, по низу подола и по груди шла золотая вышивка с орнаментом. Наряд выглядел богато и, наверное, в нем легко можно было представить какую-нибудь купеческую дочь.
Правда рукава рубахи оказались слишком длинными и свисали вниз. Поэтому, не долго думая, я закатала их и довольная вышла к Ягинишне.
— Это что такое? — при взгляде на меня она нахмурилась и повела бровью.
— Платье… Вы сами мне его дали, — я развела руками, не понимая, что не устроило ведьму, а она тяжело вздохнула и подошла ко мне, одергивая рукава.
— Но я ведь так не смогу…
Не успела я договорить, как на мои запястья, собирая и фиксируя ткань, были одеты два расшитых «браслета» из той же ткани, которой был украшен сарафан по низу.
— Это зарукавье. Сейчас ещё воротник и кокошник добавим и будет готово, — довольная Яга вновь окинула меня взглядом и скрылась за дверью.
И вскоре она вернулась с обещанными аксессуарами. Воротник надевался через голову и закрывал грудь. Он был расшит бусинами, самоцветами и жемчугом, и имел приличный вес, как и кокошник, украшенный камнями малахита, яшмы и лазурита. Да вдобавок к нему в качестве украшения ещё крепились нити бус.
— Я не уверена, что мне будет удобно ходить в этом по лесу и искать цветок папортника, — я развела руками, указывая на наряд, но Яга лишь отмахнулась от моих слов.
— Праздник же, а ты ведьма. И что? Будешь ходить как простая крестьянка? Нет уж. А ты лучше вот, что скажи: где шаль, что я тебе дала?
Пристальный взгляд темных глаз пробрал меня до мурашек, и я судорожно начала вспоминать, что ведь и впрямь шла к дереву за мёдом с шалью из шерсти индрик-зверя. А потом…. Потом стало не до неё….
— Я ее в лесу где-то забыла. Пойду искать, — виновато проговорила я и уже сделал шаг, но рука колдуньи легла мне на плечо, останавливая.
— Поздно уже. Скоро солнце скроется и зажгутся первые звёзды. Сейчас не до поисков шали.
Она на секунду задумалась и потом продолжила:
— Ладно. Я зверей лесных кликну, пусть поищут. А как найдут, так тебе принесут.
— Главное, чтобы это были не пчёлы, — тихонько проговорила я себе под нос, вспоминая, как убегал от них.
— Так, надо волосы в косу собрать. Вот тебе гребень. Да лицо надо в порядок привести. Держи мазь, она поможет. Сама справишься?
— Конечно, — я взяла из рук Яги баночку и красивый костяной гребень, украшенный сверху изображением двух лошадей. А на нем самом был вырезан затейливы узор.
Для начала я сняла и отложила в сторону кокошник, и быстро расчесала влажные волосы, которые тут же стали сухими. Но вдобавок ко всему они ещё и отрасли прилично и стали более густыми и блестящими. При этом поменяли свой цвет и стали темными, какими и были у меня от природы.
