морщинками в уголках смотрели открыто и весело прямо ей в лицо. Гленнвен опускала ресницы, отчего-то смущённая этим взглядом, но угощение брать не спешила: знала она эти гостинцы от посторонних парней!
Ройган аккуратно вложил пряник в её ладонь и направился в гостиницу.
— Доброй тебе ночи, красавица!
И Гленн стало немножечко стыдно, что она вдруг подумала о купце так же, как и о деревенских парнях, что угощают мочёным яблоком, так и норовя обхватить за плечи да украсть девичий поцелуй в благодарность.
Всё утро девушка боролась с обжигающим желанием сходить в купеческую лавку, поглядеть на «красоту». Уже и на двор вышла, и даже до ворот дошла, но не решилась, вернулась в комнату. Походила из угла в угол, сражаясь с расшалившимся любопытством, но проиграла ему, вновь вышла и столкнулась на лестнице с Ройганом. Тот от неожиданности выронил неплотный свёрток, что нёс в руках, и по деревянным ступеням рассыпались сиреневые летние сумерки, сшитые из шёлка и кружев. Гленнвен ахнула и присела перед невероятным платьем, не смея коснуться тончайшей атласной ткани.
— Нравится? — не без нотки самодовольства спросил купец.
— Такой цвет! — выдохнула она, — будто вечернее небо!
Ройган аккуратно поднял платье за плечи, и оно расправилось во всём своём великолепии.
— Цвет? И только? — удивился он.
Девушка склонила голову на бок, придирчиво изучая платье, в котором будто чего-то не хватало.
— Можно сделать ещё лучше! — наконец сказала она.
— Хм, — поджал было губы купец, но тут же вернул себе привычную улыбку, — говорить-то многие могут, а вот как до дела дойдёт, да чтоб лучше сделать, а не испортить — так и нет их!
— Позволь мне попробовать! — Гленнвен впервые ответила ему столь же прямым и открытым взглядом, и в её глазах заплясал азартный огонь.
Ройган мгновение подумал, а потом кивнул, тряхнув непослушными золотыми кудрями:
— А попробуй!
Гленн попросила у него бусин и ниток, забрала платье в комнату и до позднего вечера забыла обо всём на свете. Когда вернулся Брегир, по широким рукавам и подолу уже распустился самоцветный дикий вереск.
— Откуда это у тебя? — удивился мужчина.
— Я поспорила с местным купцом, что смогу сделать его платье лучше, а то скучно мне здесь без дела сидеть, — с гордостью ответила девушка, — скажи, хорошо ли? — она расправила вышивку, втайне гордясь своей работой: получилось даже краше, чем она ожидала.
— Очень хорошо, — устало согласился Брегир, бегло глянув на расшитый подол.
К утру работа была закончена, и купец восхищённо ахнул, всплеснув руками. А потом отступил на шаг и замер, любуясь. Сердце Гленнвен ликовало!
— Ты должна побывать в моей лавке, — завороженно произнёс Ройган, — и посмотреть, что ещё там можно «улучшить».
Ройган щедро платил Гленн за вышивку, восхищался каждой её работой, как платьем, достойным самой королевы.
Брегир уходил ещё до света, а возвращался затемно, но у девушки больше не оставалось времени на скуку: через седмицу купец попросил её работать не в гостинице, а в своей лавке — это, мол, привлекает покупательниц, и многие платья будут продаваться ещё во время вышивки, и она согласилась.
Теперь Ройган дни напролёт развлекал её разговорами да потчевал всевозможными сластями. Перед каждым покупателем заливался соловьём о том, какое бесценное сокровище она, Гленнвен, потому как такую красоту, да с такой немыслимой скоростью, не в силах создать даже взвод королевских вышивальщиц!
Ещё через пару седмиц у Брегира, наконец, выдался выходной, и, несмотря на всю свою измотанность, он позвал Гленнвен гулять по городу, но она ответила, что ей нужно работать.
По рукавам и подолу очередного платья она пустила летящих птиц с самоцветными глазами, и Ройган, в восхищении водя холёным пальцем по шёлковым стежкам, вдруг предложил:
— Я хочу, чтобы ты примерила его!
Гленнвен было испугалась, замотала головой, даже не в силах подобрать слова, чтобы отказаться, но купец настоял, и ей пришлось отправиться за занавеску в маленькую комнатку, целую стену в которой занимало зеркало. Девушка надела платье, но не смогла справиться со шнуровкой на спине и хотела уже переодеться обратно, как из лавки послышался голос Ройгана:
— Скажи, как будешь готова, и я помогу тебе с корсетом.
Он аккуратно перекинул её волосы через плечо и ловко затянул шнур.
— Готово!
По ту сторону зеркала стояла высокая статная красавица в дорогом туалете, и Гленн узнавала в ней себя лишь по растрёпанной русой косе. Шёлковая ткань непривычно холодила кожу, отчего по ней бегали приятные мурашки. Длинные юбки при малейшем движении нежным прикосновением гладили колени, а корсет так крепко обнимал её талию, что было трудно дышать, и сердце под изящным декольте билось чаще. Она впервые почувствовала себя такой красивой, что и на цесарский бал пойти не стыдно. И в глазах Ройгана, отражавшихся в зеркале за её плечом, увидела красноречивое тому подтверждение.
— Нет, не готово, — вымолвил он, метнулся назад в зал лавки и тут же вернулся, неся на ладони тонкое драгоценное колье. Он аккуратно приложил его к декольте Гленнвен.
— Нравится? — обожгло её шею близкое дыхание мужчины, и девушка лишь кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Ройган застегнул на ней украшение, положив тёплые ладони на её полуобнажённые плечи, и Гленн на миг показалось, что вот сейчас он её поцелует. Она словно испугалась и хотела отшатнуться, но где-то внутри, под тугим корсетом, захлопали крыльями большие бабочки.
Ройган не поцеловал. Застегнул колье и сделал шаг назад, любуясь ею.
— Ты должна оставить его себе, — твёрдо заключил он.
— Платье? — изумилась Гленнвен.
— И ожерелье, — кивнул купец. — А теперь стоит открыть бутылочку фруктового вина, ведь такой изысканной леди полагаются только самые лучшие напитки!
Переполненная тихим счастьем, томимая незнакомой доселе негой, Гленнвен ждала Брегира в их комнате в новом роскошном туалете. Увидя её, Брегир остолбенел.
— Тебе нравится? — с плохо скрываемым восторгом спросила девушка. — Это — моя работа! Ройган сказал, что я должна оставить его себе.
— А украшение? — ледяным тоном спросил Брегир.
— И его тоже, — как ни в чём не бывало согласилась Гленн.
— Это слишком дорогой подарок, Гленнвен. Ты должна его вернуть.
— Ни за что! —
