его смятение, всё поняла. Её пальцы метнулись к губам, поймав испуганный вскрик.
— Когда? — только и смогла выдавить она.
— Сегодня ночью, — ответил Брегир, не в силах посмотреть ей в глаза… и увидеть тот её взгляд, которым она должна была смотреть на него теперь.
— Почему? — в голосе отчётливо слышались слёзы, но Гленнвен не плакала.
— Я не знаю. Возможно, из-за пролитой накануне крови. Или нет. Гленнвен, я пришёл лишь для того, чтобы сказать, что ты свободна от данных мне обещаний. Мы никогда больше не увидимся. И… прости меня, — Брегир наконец посмотрел в глаза девушки, и вместо ожидаемого ужаса встретил в них негодование.
— Ты… ты оставляешь меня? — прошептала она севшим от нахлынувшего возмущения голосом. — Значит, так ты обо мне думаешь? Что я откажусь от тебя, от нас, из-за какого-то проклятия, глусун его дери?! Я пойду с тобой, Брегир! Я…
— Нет, — резко прервал её мужчина. — Я обращаюсь в монстра, Гленн! — рявкнул он и вышел из дома, чуть не сбив с петель дверь. Взлетев в седло, он резко пришпорил коня, и тот сорвался в галоп.
Если бы она испугалась, если бы сама отказалась от него! Но ему пришлось собственными руками сломать хребет своей мечте, сделать выбор, искромсавший его душу, но не позволивший подвергнуть опасности Гленнвен.
— Что я, медведей, что ли, не видела? — со злым упрямством пробормотала Гленнвен себе под нос, — в лесу росла, не в цесарских палатах!
Брегир летел через лес в каком-то страшном забытьи и остановился только тогда, когда измученный конь начал задыхаться. Стояла глубокая ночь. За эти сутки он преодолел почти всю страну от края до края, и теперь до границы оставалось рукой подать. Брегир без сил повалился в мягкий мох, с сухим треском ломая веточки брусники. Над его головой ветер гнал обрывки лиловых туч, цепляющих верхушки высоких ёлок. Меж их разодранных в клочья краёв то тут, то там мелькало равнодушное небо, высокое и тёмное. Эта жизнь закончилась, и не было сил начинать следующую. Может быть, не стоило покидать клетку? Может быть, отвар, сваренный травницей, был лучшим для него решением? Решением, принятым мудрым цесарем. Решением, которое навсегда избавило бы его от той обугленной пустоты в душе, что осталась на месте их с Гленнвен будущего.
Его разбудил уютный треск костра и запах: тёплый, домашний, вкусный. Солнце стояло уже высоко, над маленьким костерком закипала вода с плавающими в ней ароматными травами, а из лежащего рядом расшитого рушника выглядывали румяные бока пирожков.
— Гленнвен? — удивлённо выдохнул Брегир.
— Я никуда не уйду, — строго покачала головой сидящая у костра девушка. — Я не откажусь от тебя из-за какого-то проклятья! Не на ту напал.
Брегир понимал, что это неправильно, что он не должен брать её с собой, но, глухое ко всем доводам рассудка, ещё вчера почти мёртвое, его сердце сейчас ликовало, и он ничего не мог с этим поделать.
***
К вечеру Брегир и Гленнвен достигли столицы и нашли небольшую гостиницу, пристроившуюся в тихом проулке и не пугавшую своих постояльцев нескромными ценами. В уютной, чистенькой зале харчевни ужинали несколько человек, хозяин — уже немолодой, но бодрый мужчина, седой как лунь, невысокий и полноватый — до блеска натирал стойку.
— Чего изволите, добрые люди? — добродушно спросил он, окидывая новых гостей оценивающим взглядом.
— Комнату и ужин, хозяин, — ответил Брегир.
— Малога! — крикнул хозяин куда-то за кухонную дверь у себя за спиной, — два ужина разогрей гостям! — и вновь повернулся к Брегиру, — надолго ль комнату? Только сночевать иль поживёте?
— Поживём.
Хозяин кивнул, отцепляя от связки при поясе ключ.
— Вверх по лестнице четвёртая дверь. Садитесь, ужин сейчас поспеет.
Гленнвен заняла один из пустующих столов, а Брегир остался у стойки, чтобы расплатиться.
— Скажи, хозяин, может, слышал, работники где-нибудь нужны?
Старик многозначительно посмотрел на выглядывающую из-за Брегирова плеча рукоять доброго меча, хмыкнул.
— Работники-то нужны, но ты, поди, не сапожником будешь, а охрану пришлому человеку доверит не каждый. Вышибалой, может, и возьмут, да денег платить будут, что воробей нагадил. Сходи в городскую стражу, узнай. Работа — не сахар, но да ты парень крепкий, выдюжишь! Зато платят исправно, да и люди всегда нужны.
Комната оказалась такая же чистая и маленькая, как и вся гостиница, но кровать в ней была всего одна. Брегир свернул под голову дорожный плащ и устроился на полу, предоставив кровать в полное распоряжение Гленнвен.
— Что мы будем делать завтра? — сонно поинтересовалась она, уютно устроившись под одеялом.
— Я попробую наняться в городскую стражу.
— А я?
— А ты подождёшь меня здесь.
— Но я не хочу сидеть сложа руки! — возмутилась Гленнвен. — Я думала, мы заработаем денег и купим собственный домик в какой-нибудь дальней деревеньке…
Брегир поднялся на локте и внимательно посмотрел на свесившуюся с края кровати Гленнвен.
— Я очень надеюсь, что так и будет, Гленн. Но…
— Если я помогу тебе, — перебила его девушка, — мы скопим нужную сумму быстрее!
— Я не могу взять тебя с собой завтра же, — твёрдо ответил мужчина, — сначала я наймусь на работу, а потом посмотрим, что делать дальше.
— Тогда я могла бы поискать себе работу сама, — не унималась она.
— Гленн… — устало вздохнул Брегир, — не стоит девушке одной ходить по улицам такого большого города, как этот. Подожди меня здесь, пожалуйста.
Гленнвен вздохнула разочарованно и немного обиженно, но спорить не стала.
Когда она проснулась, Брегира уже не было. Девушка достала из своего наспех собранного дорожного узелка платье простого кроя, украшенное по рукавам и вороту вышитыми рябиновыми листьями и ягодами. Вышивать Гленнвен была мастерица: она брала сюжеты из окружавшей её лесной жизни и воплощала на ткани так скоро, что отец её иной раз цокал языком и качал головой, думая, что девушка весь день просидела за пяльцами, а она тем временем и избу вымела, и ужин приготовила, и лошадей вычистила да задала им свежего сена.
— Доброго тебе утра, хозяин! — приветливо поздоровалась она, спустившись вниз.
— И тебе, красавица, дня хорошего! — радушно отозвался
