Как только мы добрались до воды, я принялась приводить в порядок свою дочь и себя. Харн без просьб и угроз тактично отвернулся и не смотрел. Поэтому мы без помех, но очень быстро справились с задачей и в конце процедур переоделись в чистые такие же черные вещи, которых набрали еще в башне темных. Для Сони хлопковая рубашка и вовсе доходила прямо до пят. А мне было удобно в штанах и просторной рубашке.
Наш верный провожающий служитель ордена довел до «слепленного» на скорую руку шалаша из дара и палок, и Соня в ту же секунду юркнула внутрь, не успела я и глазом моргнуть. Я хотела скрыться за ней в спасительный «домик», но Харн не позволил мне, придержав меня за предплечье.
…Харн…
…Каких же ему трудов стоило не дать себе повернуться и увидеть снова ее роскошное тело в волнующих водах ручейка. Он наивно убеждал себя в том, что еще будет возможность и много – много времени на осуществление такого рода желаний.
Но Харн не вытерпел и задержал ее… Как только дочка темной колдуньи скрылась за навесом из сплетенных веток причудливых цветов, он удержал ее за руку, сам пока не знал зачем, но урвать еще немного ее внимания и нежных касаний до своей отлучки нестерпимо хотелось. И он сказал то, что первое пришло на ум:
– Я буду скучать.
И это было правдой, почему-то мысль о разлуке дарила сжимающее чувство печали в груди и несправедливости. Возникло желание снова пойти наперекор приказу своего командира, но совершать такой поступок в данный отрезок времени не дальновидно и наказуемо для всех.
Для громких признаний еще рано, да и времени прошло всего – ничего. Самый быстрый служитель ордена знал и чувствовал, что и ей самой была очевидна тяга и связь между ними двумя. А что получится по итогу – только результат усилий и стараний, которые зависели лишь от них двоих. Осознания того, что она та самая, которую хочется видеть рядом всегда и ни при каких обстоятельствах не отпускать, мало для создания чего-то, воистину, крепкого.
После его непредвиденных слов на ее лице проявилось недоумение и толика недоверия, но ему отчетливо было видно, что она желала ему верить. А он и не врал и не станет. Ему не нужно какого-либо ответа, он продолжил говорить:
– Будь аккуратней в мое отсутствие. Не верь никому. По словам Лияра, ты пока в безопасности, но не советую обнадеживаться.
– Я понимаю, – согласилась она со мной, – поэтому и защитила нас с дочерью, как могла. – устало произнесла она и закрыла глаза, имея в виду защиту, наложенную темной силой в виде необычной черной чешуи на коже.
– И это отличная идея, – похвалил ее Харн.
Как он понимал ее в этот момент: замученная, так и не нашедшая покой ни в своем мире, ни в чужом. Утомленная женщина, которой хотелось лишь одного – спокойной жизни.
Он приложит все усилия, чтобы она у нее была… у них была…
В его далекие размышления ворвался голос Алики:
– Покажи мне свое лицо, – и тихо добавила, – пожалуйста.
Харн сфокусировал свой взгляд на ее обычном, но в тоже время таком особенном для него лице. Ах, да, его лицо? Он сам-то видел его не так часто, после того, как одел орденские доспехи. Вместе с посвящением ты теряешь свою индивидуальность и личность. Для всех окружающих ты становишься безликим служителем ордена, за исключением даров. В его случае – скоростью. А лицо… кому оно было нужно до этого момента?
Ее интерес вызвал в нем некий трепет и ощущение, что их связь становиться крепче. Харн осторожно снял золотую маску скрывающую нижнюю половину лица и стал наблюдать за эмоциями Алики. И главное, что он смог понять из всего калейдоскопа ее чувств это то, что противен он ей не был точно. А это уже было важно для него. Тем более Харн успокоился и даже почувствовал немного гордости и каплю самодовольства, когда она сказала негромко:
– Красивый.
Это полностью развеяло сомнения в себе. Харн даже позволил себе улыбнуться и лишь кончиком пальца коснуться краешка ее губ. Они подарили ему ответную теплую и искреннюю улыбку. И служитель ордена решился.
Как перед прыжком с огромной высоты, он стал медленно склоняться к ее лицу… Ожидая, что вот-вот… вот сейчас, она остановит его, отвернется, а то и вовсе ударит. Но ничего такого не происходило. Алика медленно опустила ресницы и позволила трепетно коснуться его губами ее губ, таких необычных розовых и таких нежных.
Харн совсем не помнил, когда последний раз в его жизни происходил поцелуй. Маску служители для такого не снимали…
Поцелуй вышел легким, теплым, нежным, без натиска и давления, словно крылья бабочки. Харн счел это хорошим знаком. Ему стоило вернуться с выполнения задания как можно быстрее. А сейчас ему требовалось переступить через свои желания и уйти…
Пора узнать все подробности предстоящего поручения. Неимоверными усилиями он прекратил их поцелуй, тихо шепнув:
– Спокойной ночи, Алика! До встречи…
Харн смотрел, как она медленно и будто нехотя скрывается там, где пару минут назад исчезла ее дочь. Сам все еще не веря своей удаче, Харн вернул золотую маску, скрывая довольное и улыбающееся выражение лица.
А затем, самый быстрый служитель ордена отправился на поиски своего командира – «почти друга», пытаясь не думать, что было «если бы она отвернулась» …
Лияра он нашел у родника, с помощью золотистой искорки – поисковика. Командир сидел к нему спиной, смотрел на бегущие воды ручья и медленно поглаживал своего степного барса по лобастой башке. Мыр, конечно, почувствовал Харна еще на подходе, но только сейчас соизволил лениво открыть один глаз и недовольно рыкнуть в знак приветствия. Действия кота заставили Лияра отвлечься от своих дум.
– А? Харн, это ты? Я тебя ждал. Присаживайся, – предложил Командир.
После того, как боец из четверки выполнил просьбу и грузно опустился прямо на землю, Лияр заговорил о том, что заставило Харна моментально напрячься:
– Я заметил твое отношение к Алике… и ее к тебе.
Командир полоснул Харна взглядом, будто лезвием. Не стоило и сомневаться в способностях проницательного командира. Лияр – превосходный стратег и тактик. Несомненно, он подметил каждую мелочь и просчитал все вероятные развития событий. Харн и не собирался скрывать своих намерений. За свои поступки и действия (даже еще несовершенные) он был готов отвечать. Но кудрявый служитель ордена растерялся, когда услышал:
– Я на твоей стороне. – Лияр решил сразу все пояснить. – Алика несет в себе знания и умения нужные нашему миру. Придется обсудить еще один момент. Я тебе не соперник. Алика не интересует меня как женщина. Но хочу тебя предостеречь: иной раз разбитое сердце несет в себе невообразимую разрушительную силу, еще могущественней, чем можно себе представить. Надеюсь, мы понимаем друг друга?
Командир пугал своим выражением лица даже Харна. Ответить он не успел, но посыл о возможных проблемах, при его несостоятельности в паре с ведьмой, Харн уловил. Они как-нибудь сами разберутся без помощи Лияра.
Командир отвернулся и возобновил поглаживания по жесткой шерсти барса. И как ни в чем не бывало принялся рассказывать о деле:
– Итак, служитель самому Пресветлому приказал наибыстрейшему из нас отправиться на разведку к башне темных, о существование которой мы узнали из подслушанного тобой рассказа Сони. Твоя задача лишь узнать о точном местоположении, о внешней защите, о количестве находящихся там темных одаренных. В общем, не мне тебя учить… Естественно, никто не должен догадаться о твоем присутствии. Долго задерживаться не советую. На выходе из Вечного Леса нас встретят грозовые орлы.
В речь командира ворвался длинный присвист Харна испытывающего яркое удивление. Лияр, не обращая внимания, все же продолжил:
– На орлах все вместе доберемся до Ордена. Все ясно?
Харн скупо кивнул и ответил:
– Отправлюсь до рассвета.
Он собирался уйти и заступить на свое дежурство, но решился спросить у своего командира и «почти друга»:
– Мне показалось, что чувства возвращаются не только ко мне. Я прав?
