На жутком натюрморте, как и положено, в центре был изображён череп, а вокруг него - масса предметов: и тюльпан, и монеты, и кубок. И всё это, насколько я помнила, имело свой скрытый смысл. Вот тюльпан, например, был символом необдуманности и безответственности. Меня передернуло. Ужас какой. А Плачущий Гераклит и смеющийся Демокрит - это, насколько я помнила курс философии, противопоставление двух знаменитых греческих философов, которые имели различное воззрение на жизнь. Гераклит оплакивал людей, а Демокрит смеялся над людскими глупостями. Но лично мне не нравились оба.
- Или вот этот. Но тут-то тебя ничего не должно пугать? Смотри, какой милый ребенок. Это Герард Дау «Натюрморт с мальчиком, пускающим мыльные пузыри». Эта картина хорошо сочетается с потолком.
Я задрала голову. На потолке и тут и там сидели нарисованные скелеты, пускавшие мыльные пузыри. Я снова вздрогнула, а вот Артур даже не взглянул, на что указывала Арабелла, продолжая сверлить её взглядом.
Мальчик на картине был и в самом деле очень милым, только вот соседствовал он с очередным черепом, песочными часами и прочей атрибутикой. Мыльные пузыри олицетворяли хрупкость жизни, а песочные часы - её быстротечность. Поэтому «милой» картина точно не выглядела.
-А вот это…
- Может, хватит? - грубо прервал её Артур.
- Я думала, тебя это порадует. Ты же у нас маг смерти, - красавица притворно надула губки.
- Так ты закончила?
- Нет. Вот эта последняя. Это одна из лучших картин в этом жанре.Вальдес Леаль «Венец земной славы».
Меня опять передёрнуло, и я окончательно спрятала лицо, уткнувшись в плечо Артуру.
- Фу! - выдала я всё, что думаю об этой работе.
Арабелла звонко рассмеялась.
- А ты не одинока в этом своем суждении. Бартоломе Эстебан Мурильо говорил, что невозможно смотреть на неё, не зажав носа.
- Мурильо писал потрясающие по своему реализму портреты, занимался также пейзажной и ландшафтной живописью и не тратил свой талант на черепушки и танцующих скелетов. Так что, я полностью с ним согласна.
- Ну, каждому своё, - пожала плечами хозяйка комнаты.
Я же снова одним глазом взглянула на полотно. На картине лежал в гробу скелет, по нему ползали насекомые, и выглядело это просто омерзительно. Сверху была чаша с весами, взвешивавшая его земные дела.
- Кто это? - всё-таки выдавила я из себя.
- О! Это довольно известная была персона в Севильи - городе кающихся грешников. Дон Мигель Маньяра - богатый аристократ, не знающий отказа у красавиц Севильи.
- И за что же его так? На портрет денег не хватило? Только на скелет? Так это он зря потратился, - не отрывая лица от плеча Артура, сказала я.
- Он безумно влюбился в добрую, милую девушку с наивными глазами и был с ней счастлив! Но, за былые грехи, за честь обманутых мужей и сломанную жизнь возлюбленных надо платить! Она умерла, оставив его безутешным. Вот он и отдал все свои деньги на больницу для бедных и благотворительность. А ещё заказал эту картину в назидание. Но, по-моему, - это просто великолепное полотно. И совсем непохоже на назидание или предостережение, - весёлым тоном заключила Арабелла.
А Артур вдруг повернулся ко мне, обнял меня за плечи одной рукой и, приподняв моё лицо за подбородок, заглядывая мне в глаза, сказал:
- Мари, я накинул купол тишины на нас ненадолго. Она не слышит. Не нужно выпускать магию. Я сам прекрасно со всем разберусь. Нам только вот поднявшегося из гроба Дон Мигель Маньяра, на сегодня не хватает. Ты тогда точно не доедешь до дома, и я не сумею купировать очередной взрыв твоих эмоций. Договорились?
Я кивнула. Одна мысль, что вот сейчас этот скелет пошевелится и встанет со своего ложа, приводила меня в ужас.
- Эх, и везёт мне на девушек, что боятся костей и скелетов. Просто невероятное совпадение. Я был однажды в катакомбах Лютеции. Вот там была похожая ситуация. Потом обязательно тебе расскажу. Я бы вообще тебя из комнаты вывел и один с ней поговорил, но оставлять тебя сейчас одну совсем не хочется. Продержись ещё немного, ладно? Я сам с этой ведьмой справлюсь.
Я снова кивнула с огромным облегчением. Артур снял купол и, развернувшись к Арабелле, засунул меня себе за спину. Мне вот интересно, это он кого от кого спасает? Меня от неё, или её от меня? Я осторожно выглянула из-за его спины на красотку, спокойно стоящую напротив нас. Арабелла всё это время смотрела на нас с ехидной ухмылкой. Девушка была полностью уверена в себе и совершенно не боялась ни меня, ни Артура, ни того что мы могли ей предъявить.
- Я знаю, что в ту ночь в особняке герцогов Альба вы в комнате на третьем этаже занимались темной магией. Герцогиня этим увлекалась, отец признался, что несколько раз убирал её следы. А дальше сообразить, кто ещё принимал в этом участие, было несложно. У тебя хватило бы наглости, глупости и уверенности в собственной безнаказанности, чтобы сделать это.
- Даже если это и так, то ты ничего не докажешь. А слухи? Так они и так ходят. Но это всего лишь слухи. Их много. Кто же будет в здравом уме на них обращать внимание?
- Да, ты совершенно права Арабелла. Только не учла несколько важных моментов. Во-первых, вами для темной магии использовалась жаровня.
- И что?
- Ну жаровня необходима для сжигания трав, символов, и прочей магическом мишуры, в этом нет ничего особенного. Но это же мелко? Это же недостойно таких опытных и сильных магичек, как вы? Не так ли?
Арабелла презрительно улыбнулась, тем самым полностью подтверждая слова Артура.
- Да и к тому же, во-вторых, Арабелла, глупенькая ты девочка! Зачем было просить помощи у моего отца, если вы не занимались чем-то более серьёзным? Не так ли? Он сильнейший маг и так просто вы бы его беспокоить не стали. Значит, была и в самом деле серьёзная причина, - продолжил Артур.
И вот тут улыбка стекла с пухленьких губ красотки.
- Продолжаем дальше. Вспомним про жаровню и, поднапрягшись и перешерстив учебники в Академии, я понял, что же ещё сжигают в жаровне, - Артур сделал театральную паузу и даже по лбу себя для пущей убедительности хлопнул. Вот же позёр. - Ключи и печати сжигают в магически зачарованных жаровнях! - последнее предложение он произнес уже совершенно другим тоном, серьёзным и злым.
- Нет, нет! - замотала головой Арабелла.
А я приложила пальцы к губам, чтобы не заорать. Ключи и печати использовались в демонологии. Они не просто занимались тёмной магией, которая сама по себе была ужасна. Они призывали демонов. Вот же дуры!
- Мы практиковали магию Смерти, а она разрешена! - воскликнула Арабелла.
Куда слетела вся её бравада и презрение? Смерть - естественный процесс, и ещё никому не удавалось её избежать. Смерть неизбежна и предопределена для любого существа, но вот тёмная магия лежит уже в совершенно другой плоскости, так же, как и демонология.
- А потом я подумал ещё дальше. Глупым девочкам вроде тебя могла бы прийти в голову мысль пойти ещё глубже? - Артур рубил жёстким суровым голосом, такой голос, наверное, в древние времена был у великих инквизиторов.
- Гоетия? - припечатал он.
А я снова зажала себе рот рукой. Гоетия - средневековая магическая традиция вызывания демонов и составления талисманов.
По легенде, царь Соломон заключил в медный кувшин семьдесят два демона, запечатал его секретной печатью и бросил в глубокое озеро. Однако тёмные маги, на мой взгляд, вот такие же неодарённые умом, как Арабелла, достали сосуд и распечатали его. Говорят, что они думали, что ищут золото, и действовали исключительно ради наживы. Жадность и тупость очень опасное сочетание. Они выпустили демонов обратно, и тут такое началось, что перепугало всех. И уже потом были созданы семьдесят две великие печати, каждая из которых имела власть над соответствующим демоном. Это всё легенда, но, к сожалению, печати продолжают искать и по сей день. Говорят, если ты вызовешь одного из демонов, то с помощь правильно нарисованной печати и подобранного ключа ты сможешь его поработить. Глупость, на мой взгляд, невообразимая. И потом царь Соломон старался, заключал их в тюрьму, а некоторые приходят - и всё ломают. Ух, убила бы. И я зло посмотрела на Арабеллу.
