им позволяет жить в своем собственном доме.
Софи жила при матери на птичьих правах, с трудом отвоевала себе возможность получить образование, ее некому было защитить от придирок кузин и кузенов, иногда совсем не безобидных. Если она давала отпор обидчикам, те бежали к своим отцам, и доставалось Софи, поэтому в ее голове засела мысль, что нужно быть наглее и сразу говорить, что ее есть кому защитить, а также не сближаться ни с кем, чтобы не быть уязвимой. В комплекте с очень симпатичной внешностью, это порождало слухи о ее романах с высокопоставленными мужчинами.
На самом деле она была милой девушкой, просто одинокой и с комплексами, но я была уверена, что в случае случайной встречи даже с таким симпатичным мужчиной, как Томас, она довольно быстро испортила бы его представление о себе, ляпнув, что-то вроде: «почему вы хотите заплатить за ужин, вы что, думаете, я не в состоянии обеспечить себе пропитание?!» Милая внешность Софи сильно контрастировала с ее поведением, по крайней мере, если она волновалась. Только когда она начала доверять мне после того случая с ее начальником, она начала мне улыбаться и общаться мило и вежливо. Так что в личной жизни у нее определенно были проблемы: перед козлами, вроде домогавшегося ее гада, она терялась, а вот перед вежливыми и симпатичными мужчинами, с которыми бы и пообщаться ей, она строила из себя стерву. В общем, личную жизнь не я ей своим поступком испортила, там и так портить было нечего.
Успокоив себя такими размышлениями, я решила просто похоронить в памяти это происшествие и не вспоминать. А вот ощущение сытости, которое я приобрела, мне понравилось, хорошо бы научиться получать такие чистые и яркие эмоции и от других мужчин, но для этого нужно проникнуть куда глубже их повседневных мыслей и эмоций, а понять, что там под ними, чего они хотят от этой жизни. Возможно, даже «хотят» не то слово, «хотят» — это что-то разумное, осознанное, а тот уровень, который был нужен — это скорее что-то про подсознательные желания и образы.
Остаток дня прошел продуктивно и даже вдохновенно, я с удовольствием расставляла по полкам дела и заполняла карточки, успевая отшучиваться на ворчание господина Ульрика, а под вечер к нам заглянул с вопросом один работник, и я благодаря своей системе смогла самостоятельно и быстро ему помочь. Кажется, я вызвала этим недовольство начальника, но сама была очень рада.
Наконец, рабочий день подошел к концу. Я встретилась у проходной с Дениз и Лесли, мы оделись, весело переговариваясь и по привычке поспешили домой.
— А я хочу все же зайти в кондитерскую и прикупить тех конфет, — наивно причитала Дениз.
— Ты опять спустишь всю зарплату на сладости, а потом будешь страдать в двойном размере: и что денег опять нет, и что не влезаешь в свое любимое платье, — хмыкнула Лесли, зажигая трубку.
Мы успели спуститься с крыльца, среди других работников и посетителей, когда я увидела у ограды знакомую фигуру. Я не поверила своим глазам, притормозила и шокированно открыла рот — это был Томас, с которым я сегодня обедала. Моя сущность рванулась к нему навстречу, хоть и была сыта, но помнила прекрасный источник пищи, я с трудом себя удержала от перевоплощения прямо здесь у всех на виду. Оглянулась на светящиеся окна участка. Софи, как всегда, немного задерживалась на работе, чтобы не идти с нами до дома — стеснялась, ведь девчонки ее недолюбливали. Чтобы не чувствовать себя неудобно, она засиживалась минут на пятнадцать, но, если Томас останется во дворе, он ее дождется.
И что тогда будет? А что делать мне? Молча пройти мимо? Или вернуться, превратиться в Софи в укромном уголке и провести вечер с клерком?.. Нет, о чем я, нужно дать ему от ворот поворот, чтобы точно не возвращался! Или… что же делать?
Я растерянно замерла у порога, открыла свою сумочку, закопалась в нее, косясь на Томаса. Девчонки притормозили, чтобы меня подождать.
— Мне нужно вернуться в архив… я забыла расческу… вы идите, — наконец, пробормотала я.
— Да, ладно, пойдем домой, завтра заберешь, — отмахнулась Дениз. — Я дам тебе сегодня вечером свою расческу.
Лесли нахмурилась, пуская в холодный осенний воздух колечки дыма из трубки, глянула с прищуром на меня, а потом на ворота:
— Если у тебя какие-то проблемы, говори, мы поможем.
— Нет-нет, никаких проблем, мне просто надо задержаться, — зачастила я, пытаясь говорить более спокойно, но голос выдавал мое волнение.
— Ты сбегай за расческой, а мы подождем, — опять предложила Дениз.
Я вздохнула, собираясь с мыслями, а потом заявила:
— Знаете, я хочу подождать Софи. Нехорошо, что мы не дружим, все же живем в одном блоке в общежитии. Я вспомнила, что мы с ней договорились идти вместе. И не ждите нас, мы по магазинам еще пройдемся.
Дениз удивленно раскрыла рот, явно собираясь что-то сказать, но Лесли дернула ее за руку, взгляд ее стал мрачным и подозрительным:
— Помни, что, если ты нарушишь дисциплину общежития, тебя выгонят. В восемь вы должны быть дома. Никаких задержек, никаких скандалов, никаких неприличных выходок.
— Да мы просто по магазинам пройдемся, — пролепетала я.
— Я предупредила, — отрезала Лесли и потянула Дениз к воротам.
— Но почему всем вместе не пойти? Я тоже не против наладить отношения с Софи! — растерянно бормотала та.
— Нас не пригласили, ты не поняла? — хмыкнула Лесли.
Дениз скуксилась, глянув на меня с видом побитого щеночка.
— В другой раз обязательно сходим все вместе. Обязательно! — прокричала я ей вслед, но Лесли быстро утащила подругу прочь.
Я зажмурилась на секунду, пытаясь понять, правильно ли я вообще поступила, испортив отношения с подругами ради… ради непонятно чего! Что я вообще собираюсь делать?! Безумие какое-то!
Тем не менее, продолжая ругать себя, я забежала обратно в отделение, бросила полицейскому на проходной, что кое-что забыла, но, по пути расстегивая пальто, побежала не в архив, а в отдел, где работала Софи. К моему счастью, она уже собралась, но не успела уйти.
— Ника? — удивилась она, увидев меня запыхавшуюся и растрепанную.
— Нам нужно поговорить. Это срочно и конфиденциально. Никто не должен нас услышать, — я подозрительно огляделась. В приемную, где работала Софи, выходили двери четырех кабинетов следователей, которым она помогала. Дверей у холла не было, у стены стояли стулья для ожидающих посетителей, мимо шел коридор — то есть никакой приватности.
— Говори, все уже разошлись, а Дарена и Фолька сегодня и не было в
