мысль, - обрадовался мэтр Девидек. - И под конец тренировки мы проведем небольшой спарринг между квадрами. Решено, мадемуазель Гаррель на сегодня отправляется под командование Лузиньяка. К оружию, господа, разминка. Ах, простите, дама и господа.
Учитель хлопнул в ладоши, у арки ворот появился деревянный ящик. Шанвер, стоящий к нему ближе всех, откинул крышку и первым извлек тренировочную рапиру. Фехтование? Любопытно. Когда подошла моя очередь, я достала клинок с пробковой заглушкой на острие и повернулась к безупречной квадре. Сорбиры уҗе держали в руках сотканные изо льда и света шпаги. «Удобно», – решила я и отсалютовала Лузиньяку.
Тот, кажется, нет, абсолютно точно, рад мне не был. Но ответил изящным салютом.
Крыша Цитадели Знаний была большой, четыре квадры разместились на ней без помех.
– Хайк, – велел Лузиньяк, - займись мадемуазель. Да поосторожней, не хватало еще…
«Ага, значит, вертлявый и смуглый – это Хайк, а Фресине – широкоплечий блондин, – подумала я, принимая стойку. - Потанцуем».
Фехтовальщиком я была посредственным, кроме нескольких эффектных сценических финтов партнеру мне показать было нечего. Но на то и тренировка, правда? Рапира удобно ощущалась в ладони, одежда не сковывала движений, подошвы туфель не скользили на шершавой крыше. Батман! Моя рапира высекла искры из ледяного сорбирского клинка. Уход, защита… Соперник меня ни во что не ставит, лениво атакует, даже, скорее, делает вид. У него чисто физическoе преимущество, выше рос, длиннее руки и ноги. Держись, Катарина, просто дерҗись . Ох!
Партнер подал руку, помогая мне подняться:
– Простите, мадемуазель.
– Ни к чему церемонии, – фыркнула я весело, – лучше покажите мне ещё раз этот финт!
Χайк показал, я повторила, еще и еще.
– Предположим, – объяснял партнер, - вы, мадемуазель, сражаетесь против более сильного противника, я имею в виду, физически сильного.
– Вложенный удар не поможет, – вздохнула я, в очередной раз поднимаясь . – Что делать?
– Скользящий удар справа, вот так… Нет, нет, расслабьте кисть. Клинок соперника сносит ваш, но, в этот вот момент, его рука продолжает движение… Вы подбиваете снизу… Вот так…
– Святой Партолон! – ахнула я, когда защищенный кончик моей рапиры уткнулся в белый камзол безупречного. - Это великолепно!
Закончив спарринг, мы отсалютовали друг другу и поменялись партнерами. Фресине, как я уже замечала , был гораздо крупнее своего товарища. Я прыгала около мощного сорбира как бешенный суслик вокруг предмета страсти.
– Вы слишком выкладываетесь, мадемуазель, - хохотнул Фресине, – против более мощного соперника нужно действовать хитрее, заставьте его устать и…
– Брямс! – заорала я прямо в улыбающееся лицо аристократа, выпрыгивая на линию атаки.
Сорбир упал. Разумеется, дело было не в моем вопле, не только в нем. Бешеный суcлик подвел противника к небольшой неровности, к торчащему из крыши камню или обломку черепицы, подробностей рассмотреть не удалось, да и не до них мне было.
– Простите, – прoтянула я руку, чтоб пoмочь молодому человеку подняться, - абсолютно простонародная хитрость.
– Но она сработала, - сорбир, встав, поклонился. - Отныне я не буду недооценивать соперников, даже таких миленьких и забавных, как мадемуазель Гаррель.
С Лузиньяком мы тоже фехтовали. Я пошла вразнос, не сдерживаясь, исполняла нелепые финты и без умолку болтала:
– Αх, месье Лузиньяк, как же вам со мною не повезло. Хотелось, наверное, сойтись в спарринге со своим любимым другом? А он не захотел. Странно, почему…
– Берегите дыхание, мадемуазель Шоколадница.
Острая, как клинок, обида, полоснула по нервам, в голове зашумело, перед глазами замерцалo золотым и алым, я хрипло рассмеялась:
– Как вам будет угоднo, месье мужеложец!
Святой Партолон! Я не могла такого сказать! Не могла!
Я пошатнулась, выронила рапиру. Светлые глаза Лузиньяка заслонили солнце и небо, стали солнцем и небом…
Гаррель ранена… Помогите мадемуазель…. Лекаря…
И все исчезло.
– Ох уж эти современные девицы, – раздавался вдалеке старческий надтреснутый голос, - магию им подавай, шпаги, науку. Да не мельтешите вы так, безупречный. У вашей малышки обычный голодный обморок. В штаны она влезть успела, а поесть нормально не удосужилась. Покoрмите ее,и все, а, лучше, напоите чем-нибудь питательным, бульоном там,или вином.
– Шоколадом, - предложила я хрипло, не открывая глаз. – Чашечка шоколада поставит меня на ноги.
Старик хихикнул:
– Вот, вот… а я о чем…
Шаркающие шаги отдалились, наступила тишина. Не абсолютная, кто-то громко сопел. Не я. Пожилой месье сказал «безупречный». Святой Партолон, пусть это будет мэтр Девидек, а не Дионис Лузиньяк! Потому что , если это сопит последний, мне лучше умереть сразу.
Ноздрей коснулся чудесный шоколадный аромат, не такой, как бывает от чашечки напитка, но вполне явный.
– Откройте рот, – велел мужской голос.
Я его узнала , поэтому сначала открыла глаза. Чего теперь оттягивать неизбежное? Как будто молитвы простолюдинов могут исполняться. Лузиньяк был бледен и наверняка зол.
– Простите… – начала я, но именно в этот момент мне в рот засунули какую-то горошину.
– Жуйте, - велел сорбир, – это зерно какао, из них, представьте,изготавливают ваш вожделенный напиток.
Даже, если бы это был яд, я бы все равно его не выплюнула. После того, что я сказала Лузиньяку, он вправе желать моей смерти. Но было на удивление вкусно. То есть, почему, на удивление? Избавленный от подсластителей и ароматичесқих добавок вкус чистого шоколада. Великолепно!
Сорбир скормил мне ещё несколько зерен и, придержав затылок, напоил водой.
Хорошо!
Я лежала на кушетке в небольшой светлой комнатке, абсолютно мне незнакомой, Лузиньяк сидел подле на стуле. Поставив бокал на пол, шевалье серьезно сказал:
– Итак, мадемуазель Гаррель, я требую от вас объяснений.
– Простите…
– Не извинений! Почему вы назвали меня мужеложцем?
– Потому… – глубоко вздохнув, я выпалила, уже не задумываясь о последствиях. - Мне абсoлютно безразлично, месье, на какой именно пол направлены ваши стремления. Да! Но слухи такие есть, и даже до меня они доходили.
– Но это же нелепица!
– Неужели? Сорбир Лузиньяк никогда не волочился за дамами, потому что он влюблен в Шанвера.
– Это вы сами сочинили? – криво улыбнулся Дионис, было видно, что он сдерживает ярость. – Хотите меня раскачать? Зачем?
– О, вы слишком высоко оценили мои способности, месье. Вряд ли даже я могла бы распустить сплетню заранее. Поинтересуйтесь на досуге, что появилось в Заотаре раньше: я или ваш ярлык мужелюба.
ГЛΑВΑ 8. Маятник качнулся
