Ту лекцию помнила даже я. Вроде как эта дама знаменита тем, что выбила право для женщин становиться магинями и выявила каких-то магических животных, которых впоследствии стали называть фамильярами.
Ой…
— Дохлый волкодлак! — выдохнула Летта, круглыми глазами глядя на нашу находку.
Пушистый клубок подкатился поближе и заинтересованно заглянул в лежащую на полу книгу. Сходство было потрясающее, они с рисунком только цветом немного различались.
Магический зверь узнал себя, жутко смутился и попытался забиться под ванну.
— К сожалению, живой, — мрачно констатировала я. — И нам придется с ним что-то делать.
Остаток ночи думали над этим вопросом. Так называемый фамильяр вел себя прилично и никого больше не покусал, но моего отношения к нему это не изменило. Девчонки были настроены более мирно, Летта и вовсе предлагала оставить его себе и никому не говорить о находке. Услышав это, пушистый клубок радостно подпрыгнул и зашипел, но мы с Кирой авантюру не поддержали. В конце концов Летта сдалась, и мы все вместе договорились завтра же сдать это чудо ректору.
Чудо было против, но его никто не спросил.
— И не жалко? — страдала рыжая. — Дорогущий, наверное.
— Ну и что? — я подозрительно покосилась на нее.
— Ничего, — буркнула девушка.
— Жалко, но отдать надо, — Кира непривычно взяла на себя роль голоса разума. — Мы ведь не знаем, как за ним ухаживать, чем кормить…
Дальше пытались спать. Запертый в ванной фамильяр шипел и царапал дверь, так что получалось у нас плохо. В конце концов Летта не выдержала и выпустила его. После этого девчонки получили два часа нормального сна, а я поминутно спихивала наглеца со своей подушки.
Да что ж он ко мне привязался-то?!
Первая лекция началась почти привычно.
— Госпожа Эрина!
— Слушаю тебя, Бладерс.
— Можно мне к ректору? Срочно!
— Иди, только быстро.
Под еле слышные смешки я выскользнула за дверь. Сегодня дежурил Трин, так что по коридорам в любое время можно ходить спокойно.
И почему Тайс такая противная?
Память как раз пыталась подсунуть что-то об утраченной магии, но я уже дошла до кабинета местного руководства.
— Да? — реакция на стук была мгновенной.
— Можно? — спросила я, аккуратно заглянув в кабинет.
Эдитта как раз пила утренний чай и, судя по всему, пыталась проснуться.
— Мили? — симпатичное лицо тут же отразило искреннее беспокойство. — Входи, конечно. Что-то случилось? Может, ты насчет магии передумала?
Надежда — хорошее чувство, но такое обманчивое.
Получив разрешение, я прошмыгнула внутрь.
— Первый вариант, — поспешила разочаровать ректора.
— Рассказывай, — велела Эдитта и нехотя отставила чашку.
Приглашения сесть не было, но рассказ обещал быть долгим, бессонная ночь давала о себе знать, да и церемониться я не привыкла, так что со спокойной совестью заняла удобное кресло напротив ректорского стола. Хозяйка кабинета неодобрительно сверкнула глазами, но одергивать наглую студентку не стала. Я принялась за рассказ. Все выложила: и про шорохи, которые меня весь вечер преследовали, и про мочалку, и покусанную руку продемонстрировала, даже повязку ради такого дела сняла, и, как потом Кира нашла сходство с иллюстрацией из учебника, сообщила.
— Настоящий фамильяр?! — Эдитта была изумлена. — Быть такого не может.
Угу, у меня поначалу была точно такая же реакция.
И почему со мной вечно случается то, чего, по идее, вообще не может быть?!
— Вы же умеете чувствовать, когда кто-то врет?
— Безошибочно, — ректор все еще была растеряна, а потому не сразу поняла, куда я веду.
— И что, разве я пытаюсь вас обмануть?
Ее глаза впились в меня, как две иголки. Но уже через мгновение Эдитта покачала головой и слегка улыбнулась.
— Не обманываешь, но можешь сама ошибаться. Где животное?
— В комнате.
— Идем, покажешь.
Куда деваться, повела. Притом не одну ректоршу, по дороге к нам еще несколько преподавателей и Трин присоединились. А я, пока собирался магический консилиум, прогуляла аж две лекции. Видимо, переписывание чужих конспектов — моя судьба.
В комнате ступить было некуда, столько народу набилось.
Смущенный повышенным вниманием к своей пушистой персоне, зверь паниковал, норовил забиться под кровать, спрятаться за меня или запрыгнуть к Трину на руки. В итоге тот его и держал, пока магини присматривались. А все равно троих из них покусали, а на всех остальных гневно нашипели! Но фамильяра в фамильяре признали, все дружно изумились и на радостях конфисковали у меня уникальную зверюшку.
Зверюшка верещала на всю комнату, шипела и пыталась еще кого-нибудь покусать.
Я… ладно, признаюсь, немного расстроилась. Несправедливо! Как какая-нибудь гадость, так обязательно Мили, а как редкое и ценное — сразу забирают. Что за невезуха-то?!
— Задание для всей подгруппы, — вспомнила о моем существовании Эдитта. — На выходных пойдете в библиотеку, изучите материал и напишете мне доклад о фамильярах. В отдельной главе нужно будет описать конкретно этого. Повадки, способности, чем питается, какого ухода требует… Понятно?
— Угу, — мрачно буркнула я.
Одни проблемы от этих редких и ценных!
— А теперь идем со мной, надо с опекуном связаться.
Животное отобрали, но о происшествии Эдитта зачем-то посчитала нужным доложить Пресинвалю. Смысла в этом я не видела совершенно, но тем не менее покорно побрела за ректором.
Дальше было небольшое затемненное помещение и магическое зеркало. Эдитта долго его настраивала, прежде чем наше отражение поплыло и в серебристых глубинах возник через какое-то время уставший и осунувшийся отчим. Он слушал внимательно, не перебивал. Когда же Эдитта закончила, вопреки обыкновению орать не стал.
С мрачной решимостью заявил:
— Мили, еще во что-нибудь влезешь, Светом клянусь, я перееду в Академию и буду лично присматривать за тобой весь оставшийся год.
— Фс-с-с-с!
Я слабо пошевелилась. Это сон. Всего лишь дурной сон.
— Фс-с-с-с! — настойчивее.
Интересно, если залезть с головой под одеяло и никак не реагировать, оно отстанет?
Попробовала.
Не помогло.
— Фс-с-с-с! — шипело мое наказание, царапая подушку.
— Сгинь, нечисть!
Нечистью фамильяр, похоже, не являлся, потому даже не подумал, что я могу обращаться к нему.
— Три часа ночи, — простонала Летта и спрятала голову под подушку.
Хорошо ей, на ее кровати шипящее нечто не сидит! О Свет, что ж ему не спится-то?
