Городской жар не окрашивал горизонт. Только красные облака были там, где зашло солнце, и серебряные облака скрывали луну. В этом провинциальном городишке нечего делать, кроме как пойти на пляж, или же сидеть и заниматься онанизмом в своей комнате.
«Каждый находит под водой удивительные вещи» — не ходи туда, не ходи туда, не…
Он широко открыл рот. Он не мог вдохнуть воздух в легкие. Грудь была горячей и жесткой.
«Она кормит тебя, одевает тебя, защищает тебя как ребенка».
Но он не чувствовал себя ребенком. Он чувствовал… Давление в груди, давление в горле, как рыдание, как крик.
Он пошел быстрее, вдоль разбитой дороги, чтобы избежать этого.
Редкие огни пронзали сумрак и его одиночество, бледный отсвет телевизоров в окнах, желтый свет ламп. Реальные семьи в безопасности в своих домах, с матерями, которые не тащат тебя к черту на куличики в штат Мэн, и не говорят тебе найти работу, с отцами, которые не умирают, или не появляются как насмешка из ниоткуда.
Дверь скрипнула и захлопнулась. Что-то стукнуло и потащилось вниз, гремя по дороге. Он не хотел никого видеть. Он не мог ни с кем поговорить, не с грузом, давящим на его грудь, выкачивающим из него воздух. Он остановился в тени деревьев на расстоянии в несколько ярдов от кого-то, девушки, кто тащил два мусорных бака к дороге.
Это была она. Девушка, его ум искал ее имя, Стефани из магазина «Бакалея Вайли». Стефани Вайли. Ее темно-рыжие волосы были почти черными в сумерках, ее руки были гладкими и бледными. Он мог чувствовать ее запах, запах соли на ее коже, свежесть ее шампуня. Ее жвачку. В нем что-то вздрогнуло и двинулось как кошка, преследующая птицу на газоне.
Он не говорил, но возможно он издал какой-то звук, потому что девушка дернула головой. Она резко повернулась в сторону дороги, глаза были большими на фоне заката.
— Кто… О. — Ее плечи заметно расслабился. — Зак? Это ты, не так ли? Боже, ты напугал меня до смерти.
Он отклеил язык от неба и двинулся вперед, больше не преследователь в тени, не великолепный хищник в траве, а снова он сам, пятнадцатилетний и неловкий.
Ее серебряное кольцо в губе вспыхнуло, когда она улыбнулась, откидывая волосы назад за плечи.
— Что ты здесь делаешь?
— О, просто, ты знаешь. — Он слегка кивнул. — Вышел. Погулять.
— Ты мог бы пошуметь, — сказала она. — В следующий раз кашляни или поздоровайся, или что-то в этом роде.
В следующий раз. Его сердце забилось сильнее. Как будто она думала, что он снова придет, как будто она ожидала увидеть его.
«Конечно, она собиралась увидеть тебя, придурок. Она не могла избежать его, даже если бы попыталась. Все островное население, вероятно, было меньше, чем его старая средняя школа».
Он откашлялся.
— Привет.
Она повела бедром, наклоняя голову на бок.
— Так, куда ты шел?
— Никуда. — Он шел в никуда. Разными путями.
Загорелся свет на фасаде, открылась дверь, и появилась женщина.
— Стеф, милая? Все в порядке?
— Да, мам, — крикнула она, даже не оборачиваясь.
— Что ты там делаешь?
— Просто разговариваю с другом.
— Тогда не долго. — Дверь закрылась.
— Родители. — Стефани закатила глаза. — Они волнуются, знаешь?
Вина съедала его, когда он думал, что не ответил на звонок, о напряженном лице своей матери, когда она сидела у него на кровати. Он сглотнул комок в горле.
— Да, я думаю.
Блестяще. Девушки повсюду бросались к его ногам, благодарили его глубокое понимание и игривые разговоры.
— Прошлым летом было еще хуже, — доверилась она. — Какой-то псих бегал по острову, убивая людей.
— Да? — спросил он, растерянно. На нее было так интересно смотреть, на подвижное серебряное колечко в губе, ее маленькие крепкие груди.
— Ну, одного человека. Женщину из Далека убили на пляже. Потом на Регину Бэроун в ресторане напал какой-то бездомный парень. И после этого, кто-то ворвался в клинику и избил ее и доктора.
— Наверное, искали наркотики, — сказал Зак. Там. Практически полное предложение.
— Наверное. Во всяком случае, мои родители были очень напуганы. — Она засунула руки в карманы джинсов, изучая его в тусклом свете. — Так… Ты не хочешь посидеть?
Его язык чувствовался слишком большим для его рта.
— Посидеть? — повторил он глупо.
— На заднем дворе. — Ее улыбка мелькнула, как рыба под водой, яркая и быстрая. — У нас есть качели.
— Это было бы… — Он откашлялся. — Это было бы хорошо. Отлично.
* * *
Морган проскользнул вниз по лестнице и растаял в длинных сумерках северного лета.
Секс или море?
Мальчик будет искать либо одно, либо другое. Он молодой, мужчина, финфолк. На ужине он дрожал от слишком большой напряженности, слишком большого количества энергии, и все это было неудовлетворено. Он нуждался в помощи. Ему нужно было войти в водоем или в женщину, окунуться и раскачиваться до завершения, ослабеть от последующего облегчения.
Губы Моргана обнажили его зубы. Это был не просто мальчик, который расстроился сегодня вечером. У него были собственные потребности и нужды. Искаженный голос Элизабет вернулся к нему.
«Первый урок воспитания. То, чего хочешь ты, больше не на первом месте».
Он должен найти мальчика. Закари.
На развилке дорог Морган поднял голову, втягивая воздух. Он мог почувствовать запах тумана, поднимающегося от воды, тяжелую морскую воду и бриз, шелестящий в деревьях, несущий аромат ели и разлагающихся листьев.
Направо в город? Или налево на пляж?
Он вытащил наволочку из кармана.
«Пляж», — решил он. Мальчик был молод для секса и плохо знаком с островом. Ему, вероятно, хватало облегчения от собственной руки. Так что он стремился бы к морю. Еще одна причина, чтобы его найти, и найти его быстро.
Финфолков, которые восстанавливали Святилище, иногда приходилось насильно удерживать, чтобы они выполняли свою задачу и оставались на суше. Даже опытный элементаль мог надолго ускользнуть под волну, навсегда мог потерять желание и наконец способность принимать человеческую форму.
Закари не наблюдалось. Подросток с бушующими гормонами и отсутствующим контролем, без подготовки или понимание своей сущности или своей силы, это был двойной риск.
Морган сжал наволочку, ища запах или признака присутствия мальчика. Он нашел своего единственного сына не для того, чтобы снова потерять.
* * *
Зак тонул. Его подмышки были мокрыми от пота, он не мог дышать, и у него в голове ревело, он кувыркался в океане снова и снова, его качало и затягивало. Он задохнулся. Передвинулся.
