Он отошел от нее, разрывая связь, разрушая электрическое напряжение.
Это было то, чего она хотела. Но Жозефина осознала, что ей ненавистно быть без этой связи.
— О чем ты спорил с королем? — спросила она, пытаясь выглядеть незаинтересованной… но провалилась в этом.
— Имеешь в виду, с твоим отцом?
Она подняла и опустила плечи самым обычным образом, на какой оказалась способна.
— Я представляю собой то, что он говорит.
Кейн протянул руку, словно хотел погладить щеку Жозефины, но так и не коснулся ее, а сжал руку в кулак и опустил.
— Мы выпили немного виски, выкурили по сигаре и обсудили подробности бала по поводу помолвки. Немного поиграли в шахматы. Я выиграл, а он обиделся.
Бал. Бал, на котором Жозефине придется присутствовать в качестве рабочего персонала. Ее вынудят нарядиться, а затем заставят разносить гостям напитки и закуски.
Женщины будут задирать носы, и игнорировать ее, а мужчины позабудут о своей неприязни, и будут шлепать ее по заднице и, возможно, даже попытаются затащить в укромный уголок.
Жозефине придется приклеить фальшивую улыбку и делать вид, что в ее очень темном мире все хорошо.
А в это время Кейн будет баловать уже избалованную принцессу Синду. Несправедливость клокотала в горле Жозефины, затрудняя дыхание.
— Тебе посчастливилось остаться в живых, — напряженно произнесла она. — Тиберий — величайший неудачник на все времена.
Он проигнорировал ее слова.
— Давай поговорим о твоей сестре.
Она уже завладела его умом. Жозефину охватила ревность. Ревность и такая сильная боль, что девушка понятия не имела, как до сих пор держится на ногах.
— Что ты хочешь знать?
— Она одержимая, да?
— Да. Ее муж был хранителем Безответственности, и после его смерти…
Кейн обнажил зубы и зашипел.
— Что случилось? — спросила Жозефина, которую захлестнул порыв беспокойства за него.
— Ты сказала, что ее муж был, одержим демоном… Безответственности?
— Да, верно. Несколько веков он был заключен в Тартаре. Он умер, пока… ты же знаешь Синду, и каким-то образом демон оказался в ней. Вот почему наша раса так тщательно и внимательно изучала тебя и твоих друзей. Ну, вообще-то, это послужило одной из причин.
Он запустил руку в волосы.
— Не могло быть ничего хуже. Уильям пытался предупредить меня, говорил, что я должен делать выбор, но я думал… надеялся… и она же блондинка, как девушка на картине, и… ну, это не имеет значения. Это произошло. Она та, кто есть. Я справлюсь. Я все выясню. Как-нибудь.
Она не могла разобрать его бормотание.
— О чем ты говоришь?
Он снова проигнорировал ее слова.
— Говоришь, вы изучали нас?
— Ну, да.
— Нас — это меня и моих друзей?
— А кого же еще?
— Как?
— Уверен, что хочешь правды?
— Да.
— Шпионы фей на протяжении веков следили за вами, ребята. Они докладывали обо всем увиденном, и публиковали книги, продавая по всему миру.
— Шпионы, — ровно произнес Кейн. — Книги.
— Картины. Дискуссионные кружки. Фанатские собрания.
Не отрывая взгляда от Жозефины, Кейн опустил голову, едва подбородком не достав груди.
— А ты член фанатского клуба?
— Естественно.
Кейн выгнул бровь — знак для того, чтобы Жозефина продолжала.
Так она и поступила. С радостью.
— Я член клуба "Коснись меня, Торин". — Она мечтательно вздохнула. — Он такой добрый и заботливый, всегда защищает окружающих.
Кейн схватил ее за предплечья и сильно дернул к своему телу. Осознав, что натворил, он тут же вернул ее на место, подальше от себя, и опустив руки, пробормотал:
— Прости.
А мне не жаль. Вся эта сила…
Перестань наслаждаться его прикосновением. Перестань его жаждать. Кейн не для тебя.
— Ты будешь держаться от Торина подальше, — сказал он.
— Но встреча с ним — единственная вещь, которую я хотела сделать, прежде чем умереть.
Кейн закрыл глаза, словно моля о спокойствии, и резко выдохнул.
Одна из драгоценностей, висящих на люстре, раскачалась и, плюхнувшись вниз, разбившись об голову Кейна. Он поежился и вытряс кусочки из волос.
— Да уж, такого никогда не случалось раньше. Ты в порядке?
— Да, — сквозь зубы процедил Кейн.
— Хочешь знать название своего фан-клуба? — искренне спросила Жозефина.
— Нет, если ты в нем не состоишь, — еле сдерживаясь, произнес он.
Нет, она не была официальным членом клуба.
— Что бы ты знал, хобби Синды включают в себя удары ножом в спину, вызывание неприятностей и разрушение жизней. Ты никогда не будешь с ней счастлив.
— Это она приговорила тебя к Бесконечному сну, да? — спросил он. — Ты, а не она хранитель Безответственности. — Кейн потер виски. — Именно поэтому ты оказалась в аду.
Казалось, что он больше говорил это себе, нежели ей.
— Да. В Бесконечном сне множество дверей, и одна из них ведет в Сидуар. Меня втолкнули внутрь, бросили в яму на тысячу лет, но здесь прошел всего лишь день. Днище находится в центре ада, и я наконец-то его достигла.
— Тысяча лет, — хрипло произнес Кейн. — Еще одна причина твоего желания умереть. Ты не хочешь снова испытать такое мучение.
Мучение. Такое безобидное слово для описания того, что произошло.
— Мы все слышали истории об этом месте, но, ни одна из них не верна. В той яме темно, никакого проблеска света. Там полнейшее безмолвие. Ты даже не можешь услышать собственный крик или мольбу о помощи. Там пусто. Ничто тебя не удерживает. — Жозефина покачала головой, чтобы изгнать воспоминания. — Нет, я не хочу снова это пережить.
Тело Кейна охватила странная вибрация, как будто он едва сдерживался, чтобы не поддаться акту насилия. Он побледнел.
— Кейн?
— Все в порядке, — отрывисто произнес он, а затем удивил Жозефину, взяв ее за руку, переплетясь с ней пальцами и держа ее так, словно девушка была спасательным тросом. Соприкосновение длилось всего лишь несколько секунд, но их оказалось достаточно, чтобы она почувствовала головокружение.
Чтобы скрыть свое замешательство… и внезапную неспособность дышать… Жозефина направила все свое внимание на тряпку, которой снова начала натирать перила.
— У меня уйма работы, Кейн. Прости, но я вынуждена попросить тебя уйти.
— Почему бы не покончить жизнь самоубийством? — продолжил он, игнорируя ее слова. — Не то чтобы я подобное поддерживаю. Я против, и если ты так сделаешь, я заставлю тебя об этом горько пожалеть. Мне просто любопытен твой ответ.
— Я не могу.
— Объясни.
Жозефина вздохнула.
— Что бы я с собой ни делала, это приносит лишь страдание, но не смерть.
Кейн нахмурил лоб.
— А что если тебе удастся обезглавить себя?
— Мое тело отрастит новую голову.
— Не может быть. Одного из моих друзей обезглавили, и мы ничего не смогли сделать, чтобы спасти его.
— Это не меняет тот факт, что я в такой ситуации восстановлюсь.
— Это невозможно.
Жозефина перегнулась через перила и снова вздохнула.
— Я тебе это докажу. — И в процессе сбежит от эмоций, которые в ней пробудил Кейн.
Стараясь скрыть страх, она взобралась на перила.
Позади Жозефина слышала топот охранников.
Кейн схватил ее за руки и вынудил спуститься. Он был даже теплее, чем прежде, а хватка его была осторожной, но твердой. Кожа Жозефины мгновенно стала чувствительной. Ее покалывало.
Ее уши покалывало от теплого дыхания Кейна.
Ее взгляд впитывал правильные черты его лица, ноздри втягивали декадентский аромат. У Жозефины слюнки потекли от желания попробовать вкус… вкус… Кейна.
— Не подходите, — крикнул Кейн. — Я ее держу.
Мужчины повиновались.
— Мне не нужна демонстрация, — сказал он ей напряженным голосом. — Я верю тебе, и не важно, звучит это слишком надуманно или нет. Хорошо?
Кристаллики на люстре начали сильно греметь… а секунду спустя вся люстра целиком рухнула вниз, скатываясь все ниже, ниже и ниже, пока не грохнулась на пол первого этажа.
