– Нет! Ты сумасшедшая!
– Хочешь, чтобы он тебя нашел, желаешь быть такой же, как они?
– Что ты со мной сделала? – закричала, не замечая, как перешла на «ты», не в силах относиться уважительно.
– Глупая! Но раз так переживаешь – успокойся! Не стоит! Ничего не случилось! Когда сыворотка выйдет, кровь очистится, сможешь забеременеть. Только зачем? Зачем? Я не понимаю тебя! Ты должна понимать, что породишь монстра. Они не люди, а ничтожные существа!
– Это ненормально! Вы ненормальная, помешанная на своих обидах! Не пойму одного, зачем вы мне вбиваете свою жизненную позицию?! Зачем?!
– Я думала, ты тоже ненавидишь их!
– Я обхожу оборотней стороной, но ломать свою жизнь не намерена, – закричала ей, чувствуя, как голова раскалывается.
Она вздохнула, будто я ей надоела изрядно, и сказала:
– Этой сыворотки хватит на несколько недель. Когда прижмет, можно будет повторить, или переливание.
– Моя пара… – запнулась, осознавая в полной мере, как влипла, – самец не найдет меня?
– Нет, хотя его будет тянуть к тебе, но я думаю, что из-за твоей крови у тебя всегда повышенное внимание от этих существ.
– И в это время я не могу забеременеть?
– Это нереально… пока все не выйдет и не пройдет некоторое время. Только тогда, – с обидой сказала она, не поворачиваясь ко мне. – Тебе пора. Мне еще нужно очистить твои следы и запах. Он скоро будет здесь. Оборотни такие – если сильный, то не стоит надеяться, что долго пролежит.
Я кивнула и, поправив одежду, потелепалась к выходу, но остановилась. Мне было интересно узнать кое-что. Обернулась и спросила:
– А оборотень, который пометил вас, он еще ищет вас?
Она обернулась, выдала странный звук и с усмешкой произнесла:
– Нет… теперь его обязанность приносить информацию. Он на своем месте – объект в нашей лаборатории, пока в состоянии и нужен, а затем его ждет газовая камера.
Испугалась, чувствуя ее равнодушие и безжалостность. Неужели она говорит правду? Как она могла так поступить?
– Но разве не было другого выхода? Ведь есть суды, – вспомнив о том, что есть независимый суд, который решает спорные вопросы людей и оборотней, убедилась в своей правоте. И если женщина подает в суд, доказывая свою правоту, то судьи запрещали к ней подходить, вплоть до наказания, обеспечивая полную безопасность потерпевшей. Значит, и я так могу. Да. Несомненно. Посмотрела на нее и добавила: – Вы могли доказать, что вы чуть не умерли, и его бы наказали. Вам не нужно было прятаться. А он…
– Нет. Он не выйдет никогда из клетки. Никогда! Я сама контролирую, чтобы он получал ежедневно достойное наказание. А если ты расскажешь кому-нибудь, то ничего не сможешь доказать. Да и не советую.
– Какая жестокость…
– Мне хватило одной ошибки. Я больше не позволяю себе оступиться. А ты завелась из-за того, что я сказала, что сыворотка убивает любые сперматозоиды. Глупо! Ты молодая, сможешь потом забеременеть от того, кто заслуживает. Это все. Уходи.
– А вы…
Ее лицо помрачнело. Она скривилась и грубо сказала:
– Я не нуждаюсь в них. Уходи!
Некоторое время смотрела ей в лицо, удивляясь этой женщине, а затем медленно побрела из кабинета, держась за стенки. Чувствовала себя ужасно. Так, будто по мне поезд прошел. Хотела попросить охранника, чтобы он вызвал такси, но не стала. Кто его знает. Сама… как-нибудь.
Через десять минут я была в машине и ехала в общежитие. Голова трещала так, что не могла расслабиться. Мысли не давали покоя.
Что же… мне нужно все взвесить и хорошо подумать над тем, что произошло. И у меня есть несколько недель, чтобы понять, чего я хочу и как быть дальше…
Глава 11
Просыпалась с головной болью, не в силах открыть глаза и вспомнить, как оказалась в своей кровати в ночной пижаме. Лишь помню одно – было так плохо, что попросила таксиста остановиться. Он не хотел, а потом не только притормозил, но даже выпрыгнул из машины, чтобы мне дверь открыть. Переживал, что «уделаю» его салон. Думаю, если бы не мое обещание – доплатить за терпение, он так не старался. Не исключала вариант – что побоится и выкинет, поэтому промычала заветные слова, не рассчитывая на безвозмездную помощь. А потом был звонок другу и все – я потерялась. Что было, как добиралась – стерто из памяти.
Открыла глаз, потом второй и, заметив улыбающееся лицо подруги, попыталась создать на моське подобие радостного приветствия. В эту секунду в голове что-то конкретно стукнуло, поэтому скривилась и забыла о благих мыслях.
Тяжелый вздох. Не мой. Снова открыла глаза, желая посмотреть, чего это там подруга там вздыхает. Это вроде мне плохо, как будто я всю ночь пила водку с литрового стакана, заедая редиской с солью, макая в сметану. Ужас-с-с.
Увидев керамическую кружку с изображением слоника, поедающего булки, запивающего это дело чаем и горько плача, прищурилась. Жидкость серого цвета и суровое выражение лица подруги – заставили меня напрячься. Понимала, что не просто так Вирина пихает мне эту кружечку, от которой несло ванилином и какой-то травой.
– Пей, – с восторгом сказала она, будто мне бокал шампанского за свое здоровье дала выпить в честь ее дня рождения.
– Отвратно воняет слащавой микстурой, – пробубнила, но, сделав глоток, выдала странный звук, похожий на мурлыканье, тут же отмечая, как у подруги поползла хищная улыбочка.
Хм…
Продолжила пить, чувствуя, ко мне возвращаются силы и отступает боль. Что за чудесное снадобье?! Выпила все и с огромным энтузиазмом выдала:
– Спасибо! Полегчало. Ты просто волшебница!
«Все, теперь можно в бой! Кто там и что хотел от меня? Обойдутся!»
Любимая подруга в ночном одеянии (шортиках и топике), что очень хорошо на ней смотрелось, как-то странно вытянула губы и сотворила извиняющиеся глазки.
Та-а-ак…
Она посмотрела на часы и слишком часто затормошила головой, задумчиво потянув:
– Да, но хорошо тебе будет после…
– После? – уточнила, поглядывая на пустую кружку, пытаясь понять, к чему Вера клонит.
– Угу… – это видно ответ на мой вопрос. Стоило озадачиться. – Кстати, не переживай, стакан с водой я уже приготовила.
– Стакан с водой? – переспросила, в следующую секунду ощущая, что вот что-то не так, будто в мой организм влили гадость, и она ищет выхода. В животе появилась тяжесть… и захотелось принять горизонтальное положение.
Нехорошо как-то стало.
– Ты чего мне дала? – с возмущением проговорила и быстро закрыла рот ладонью, спрыгивая с кровати, мчась до туалета, мечтая о том, как бы успеть добежать.
Пока я там кряхтела-пыхтела, обнимая унитаз и признаваясь ему в искренней любви, в моем сознании молотком отдавался громкий голос подруги:
– В общем, у меня есть хорошая знакомая, – конечно, это самая интересная информация, о которой я бы сейчас хотела услышать, – и она посоветовала тебе выпить эту настойку, чтобы моментально прийти в чувство после сыворотки или отравы. Это замечательное средство для всех оборотней, когда сильно болеют.
Чуть не захлебнулась водой, ведь как раз полоскала рот. Моментально выплюнула жидкость и выдохнула:
– Чего?
– Ну… когда я вчера тащила тебя из машины… Кстати, ты совсем даже не доходяга! Я чуть не родила…
– А есть что рожать?! – на всякий случай спросила, а то вдруг, а я и не в курсе. Задумалась. Нет, Вирина бы мне сказала, так что она просто хотела намекнуть, что у меня кости тяжелые.
– Есть что носить в три часа ночи! – возмущенно рявкнула она, показывая мимикой свое недовольство. – Замечу, я обиделась на тебя. Ты не сказала о том, что ходишь к больной психопатке на эксперименты. Хорошо хоть не весточку послала из клетки, – Вера тяжело вздохнула и, с грустью посмотрев на меня, добавила: – Ты мне помогаешь, а я…
– Подожди немного, – сказала и закрыла дверь, со стоном вновь обнимая унитаз, – не прерывай мысль…
Через десять минут мне было хорошо. Я счастливая прижималась лицом к кафелю и довольно улыбалась. Боль прошла – волшебно. Замечательно еще то, что война в моем желудке закончена. А еще через пятнадцать минут я уже сидела на кухне за столом, после того как примчалась из ледяного душа, и помешивала ложкой сахар в своей кружке, недовольно посматривая на блины, которые подруга пока не разрешала есть.
