— Не представляю даже, как ты справляешь с «двумя Локи», — качает головой отсмеявшийся Тор. — С ним и одним в детстве было тяжело совладать.
Локи вопросительно приподнимает бровь.
— Что? Напомнить тебе твои любимые игры с ножами?
— Напомнить тебе, как ты каждый раз бежал жаловаться матери? — саркастично смеется Локи.
Сигюн прерывает начиняющуюся баталию:
— Боюсь, Тор, сложнее всего приходится йотунам. Особенно старейшинам, которых дети избрали для всех своих шалостей. И у меня даже есть подозрения с чьей подачи, — она искоса бросает взгляд на мужа, предельно делающего вид, что он тут совсем не при чем.
— Эх, дети — это, конечно, прекрасно. Но ты придумал уже, как назовешь столицу? — спрашивает Тор, кивая на палку замороженного сока в руках. — Мне уже вечером торговый договор подписывать.
— Как раз вчера остановился на конечном варианте, — тянет Локи, отставляя чашку чая на столик.
— И?
— Утгард. Хорошо звучит и запоминается. К тому же, уже некоторое время ходит у йотунов на устах.
— Так слухи не просто так были, — хмыкает Тор.
— Слухи? — удивляется Локи.
— Некоторые торговцы величают тебе «Утгарда-Локи», не слышал?
— Какая вопиющая безвкусица, — хмурится он.
— А, по-моему, все вполне закономерно, — подает голос Сигюн. — Разве это не признак того, что тебя и твою модернизацию Йотунхейма поддерживают на междумировой арене?
— Ну, если смотреть с этой стороны, — Локи усмехается.
Действительно. Начавшаяся «оцивилизация» мира ледяных великанов путем многовековых трудов над культурой народа, сельским хозяйством, зодчеством, ремесленным делом и в итоге — междумировой торговлей перерастает в создание целого города, вобравшего в себя всех йотунов со всех крайних районов планеты. Утгард становится центром Йотунхейма с его Локихеймом на манер Асгарда с его Гладсхеймом. Процветающим городом, который по праву в некоторых мирах именуют «столицей». Локи проделывает огромную работу, и ему воздается сполна. Мертвый ранее мир встает на одну ступень с Альвхеймом, Ванахеймом и Асгардом. И у царской четы больше не находится другого выхода, не иначе как дать совету старейшин то, что они так требовательно от них добивались. На их же беду.
***
— Я даже рада, что мы наконец вернулись в наши вечные льды, — проговаривает Сигюн по возвращению в Йотунхейм, опираясь на ледяные перила ледяного дворца и взирая на ледяной, какой-то даже стеклянный город. Город и мир, ставшие совершенно родными. Уже неотделимыми от нее полностью.
Локи кривит губы в улыбке, подзывая жену к себе, и Сигюн проворно усаживается к нему на колени. Он с хитрецой тихо шепчет, целуя ее в губы:
— Это лучшее, что я мог услышать от ванийки.
— Отец! Мама!
Локи резко разрывает поцелуй с гневной гримасой, и близнецы, дружно вскрикнув, тут же резво дают деру из родительской спальни. Он рычит на уставшем выдохе, заставляя Сигюн рассмеяться. Она с поцелуем утыкается ему в щеку и задает вопрос:
— Как думаешь, сколько еще мы вот так сможем мирно сосуществовать без их каверзных проделок?
— Можем просто не обращать внимания на крики прислуги, — предлагает он.
— Но есть же период нарастания энергии… — шепчет Сигюн ему на ухо. — Точка невозврата…
— Точка невозврата есть всегда, милая, — сладко улыбается Локи. — Имя ей «Конец».
