— С ума сойти, — повторила я. И в сердцах воскликнула: — Какая подлость! Нужно что-то с этим делать!
— Мы пытались бороться, — вздохнула Фиби. — Это бесполезно. Гидакли кормит большую группу «диванных уничтожителей» в Сети. Они забрасывают страницу сайта «Оазиса» оскорбительными, язвительными и полными «благородного негодования» комментариями. Все хорошее, что там пишут — о прекрасной кухне Курта, замечательной атмосфере гастро-паба — просто тонет в лавине негативных сообщений. «Воины» Гидакли не касаются только одной темы — поркупинов. За это можно и схлопотать, мэр Масай-рок очень заинтересован в развитии туризма.
Я призадумалась и решила говорить без обиняков:
— Как ты думаешь, «Лилия» даст мне денег, если я предложу свое решение этой проблемы?
— Денег? Не знаю. У них там сейчас с ресурсами негусто — все пожирает Фонд. Курт — часть проекта Юри, один из нуждающихся в поддержке, но… в него уже много вложили. Что ты задумала? — у Фиби загорелись глаза.
— Мой отец, — начала я медленно, вспоминая события десятилетней давности, — однажды попал в похожую ситуацию, когда начинал свой бизнес на Лотусе. Продукция папиной фабрики медленно, но неуклонно завоевывала популярность. Никто не думал тогда, что захудалую планетку можно превратить в крупнейшего поставщика сладостей в Кластере. Но как только мы стали выходить на межматериковую торговлю, производители печенья «Кукиз» устроили настоящую информационную войну. О, это было тонко: там статья про то, что миндаль для марципана на соседней с Лотусом Арии выращивают с применением ГМО технологий, тут интервью с одной похудевшей дамой, полностью перешедшей с марципановых сладостей на низкокалорийное печенье. Они напирали на вредность нашей продукции, подсылали к нам «недовольных» покупателей, и все это освещалось в Сети.
— И что сделал твой отец? — Фиби слушала меня, затаив дыхание.
— Разозлился. Добавил несколько новых видов продукции. Обратился к истории Старой Земли с ее традицией праздновать Рождество с марципановыми фигурками — сам наряжался Святым Николаем и раздавал сладости. Вложил в рекламу все! Вся прибыль уходила в создание имиджа компании. Папа летал на различные мероприятия и кормил известных людей своими булочками с миндалем и розовой водой. Построил настоящий марципановый замок в большом торговом центре. Три года мы балансировали на грани разорения. И выжили! Потихоньку рассчитались с долгами, а «Особая Марципановая Радость Сладкоежки» стала символом Лотуса. На помощь пришла вся семья — ведь была задета наша честь! Если бы ты знала, что такое для Гольдбергов — давать деньги в долг беспроцентно! Многие родственники прилетали к нам и помогали в различных мероприятиях и рекламных акциях, — я засмеялась от нахлынувших воспоминаний — дядя Морис в ермолке и длинном черном сюртуке, горько причитая вполголоса, раздает бесплатные конфеты на главной улице столицы. — Мы не спорили, не пытались опровергнуть доводы конкурентов и ославить их в ответ. Мы просто работали. И знаешь, если бы не гнев папы, мы так бы и остались маленьким семейным предприятием.
— Ах! — глаза Фиби заблестели было… и потухли. — Если бы у Курта было много родственников! Или хотя бы достаточно денег!
— Если бы он не был гибридником, если бы не поркупины… Да, да, всегда есть какое-нибудь «если бы», — задумчиво проговорила я. — Известность. Нам нужны деньги и релама. И знания: кто такие Хранители, насколько привлекателен образ поркупинов вне Масай-рок — вот что нам нужно. Говоришь, туризм держится на аборигенах? А Хранители любят паб Курта? Подумай, что еще ты знаешь о Гидакли и его войске. Начну-ка я со сбора информации, а о деньгах… о них я подумаю завтра.
…Курт взял на себя заботу о моем размещении, выделив небольшую комнату-пещеру, простаивавшую после увольнения одной из официанток. Маленькое помещение вмещало все необходимое: гостиную с виртбордом, имитирующим окно, санузел и крошечную спальню. Кухни не было, но никто на Масай-рок, как я заметила, дома не готовил: уж очень много было здесь ресторанов, пабов, кафе и забегаловок на любой вкус.
Странно, но я впервые за долгое время почувствовала себя дома. Ни в нашем поместье, ни в Лондонских апартаментах у меня не возникало ощущение такого… соответствия. Я разобрала вещи и почувствовала, что мне не хватает каких-нибудь своих вещей — милых деталей, которые создают атмосферу: статуэток на полках, плоской вазы для фруктов на журнальном столике.
Фиби начала помогать Курту в перерывах между экскурсиями. Однако обязанности ее в пабе сводились к тому, чтобы сидеть за столиком администратора и горестно вздыхать, ожидая редких посетителей. Я не пыталась расспрашивать ее о бабушке и таинственном человеке на космостанции (одетом на русский манер, в шапку-ушанку и шерстяные сапоги), видя, что мои вопросы вызывают болезненные воспоминания и напряжение. Лишь одно Фиби упомянула вскользь: Учитель живет под крошечным индивидуальным куполом довольно далеко от Энгимы и путешествует между куполами, не боясь агрессии поркупинов.
Все это, конечно, интересовало меня, но не так, как бизнес Курта, клеветническая деятельность Гидакли (которая набирала обороты) и приезд некого инструктора по обучению уловкам аффэ.
В ожидании этого загадочного господина я изучала положение дел на Масай-рок. Мэр небольшого объединения поселков, Северного Рудника, действительно ратовал за процветание поркупинов — туризм составлял большую часть доходов местного населения. И бордель. Бордель на Скале тоже процветал и приносил доход своей… легкой необычностью. Располагался он довольно далеко от официального космопорта, в специальной Рекреационной зоне, как деликатно именовала ее местная пресса. Разумеется, поселок красных фонарей в основном обслуживал Летную Академию, но и местным жителям перепадало. Туда ходил «тихоход» — местный аналог наземного торсионного челнока. Обычно его сопровождали несколько масаев.
— Там очень большой… выбор, — объяснила мне Фиби, краснея. — Людей почти нет, но много киборгов… специальной модификации… разных модификаций.
— Откуда ты знаешь? — удивилась я. — Ты там была?
Я с трудом могла представить Фиби, посещающую бордель в… хм… плотских целях.
— Мы несколько раз ездили туда с Профессором. Он иногда проводит безобидные тесты и неплохо платит киборгам за возможность изучать их реакции. Там есть бионики, гибридники, аниманы-гибридники, аниманы-бионики… — начала деловито перечислять девушка.
— …бионики-гибридники. Ясно. А как у них с питанием? — спросила я.
Фиби запнулась и уставилась на меня, хлопая глазами. Я невольно ею залюбовалась. Это был тот случай, когда модификации только подчеркивают природную красоту, не превращая ее в выхолощенный стандарт и не уничтожая милые «изюминки». Фиби подстриглась «под пажа». Золотые волосы шапочкой обрамляли треугольное личико. Глаза казались огромными. Их цвет, без специальных капель, вернулся к природному, карему, и теперь невероятно подчеркивал сияние кожи.
— Я прочитала в Сети: клиенты борделя жалуются на то, что рядом нет ни одного заведения, где можно поесть, а у многих после… сеанса — аппетит.
— Я понимаю, о чем ты, — медленно сказала Фиби. — Нужно поговорить с Куртом.
…— Нет, — жестко проговорил Курт.
— Но послушайте, — зачастила я. — Я понимаю, что это не совсем то, к чему мы первоначально стремились. Вместо того, чтобы исправлять текущее положение дел, мы еще больше можем испортить репутацию «Оазиса»…
— При чем тут репутация моего гастро-паба? — гибридник удивленно поднял брови.
— Ну как же… — растерялась я, — в том заведении работают бывшие киборги, и вряд ли вы захотите окончательно восстановить против себя Меда Гидакли…
— Да плевал я на Гидакли, — Курт по-детски жалобно вздохнул. — Я месяц назад обращался к мэру Ле Корби с предложением открыть в Зоне Х ресторан быстрого питания. Убеждал его, что это улучшит настроение… персонала и клиентов. Там ведь никто работать не соглашается… а мне все равно уже. Мэр не разрешил. Это ж не поркупины. Ле Корби боится Гидакли, ему на него не плевать, в отличие от меня.
