три раза по подоконнику.
Хотела предложить, чтобы он осенил себя божественным знаком, но где ведьмаки, а где божественное. Боюсь, если Варлок переметнется на светлую сторону, то в мире пошатнется равновесие добра и зла, а местечковое нашествие хаоса перерастет в глобальный конец света.
Темнота между тем быстро сменяла грязные сумерки, и огород уже не выглядел трагично разоренным. Местами даже казался приличным местом, где мирно сосуществовали аптекарские травы, красная бузина и верховный ведьмак. И только место, изуродованное вчерашним ритуалом, потемки не скрасили.
Даже на расстоянии я почувствовала, как Нильс вобрал в грудь побольше воздуха, готовый разразиться неудобными вопросами.
— Если хочешь что-то спросить, то лучше перехоти, — посоветовала я.
Нильс зачем-то посмотрел на Фентона. Видимо, надеялся, что тот переведет ему совет на мужской, то есть человеческий, язык.
— Лучше помалкивай и колдуй, студент, — хрипловато рекомендовал он.
— Учитель, клянусь, что унесу все тайны вашего огорода в могилу, — пообещал Нильс, и очень хотелось попросить его хорошенько постараться, чтобы сегодняшним поздним вечером вместе с тайнами он не унес в могилу нас всех. — Но все же… Это ритуальный круг, да? Я такие в учебнике видел.
— Нет, это сад камней, — спокойно возразила я и выразительно покосилась на Фентона. — Просто мне попался паршивый садовник.
Ведьмак сделал вид, будто проглотил выпад в его сторону, но, встав позади, так красноречиво сжал мои плечи, что пришлось отдавить ему каблуком ногу. Надеюсь, он понял, что плечи у меня не казенные и не стоит их сдавливать почем зря.
И пока мы безмолвно цапались, Нильс выискивал удобное положение и готовился: топтался на месте, зачем-то пинал камни мыском туфли, надеюсь, напрочь этот самый мысок оцарапав. Наконец он нервно размял шею и вскинул руки. Мы напряженно замерли в ожидании забористой грозы.
— А куда, кстати, молнии направлять? — вдруг повернул голову, словно не заметив, что между мной и темным расстояние, мягко говоря, не политесное.
— В нас, — спокойно распорядилась я.
— В вас? — поперхнулся на выдохе Нильс и уронил руки, чтобы прижать их к екнувшему сердцу.
— Мы специально скучковались.
— Она хотела сказать, в сад камней, — дипломатично поправил Фентон и указал пальцем для определенности: — Бей в ларь.
Судя по всему, неживая цель студента все-таки пугала меньше. Он нервно взъерошил и без того вздыбленный вихор.
— Ну я начинаю.
— Начинай, начинай, — легким взмахом руки благословила я, а потом вцепилась в запястье ведьмака. — Не тушуйся. У тебя все получится. Мы в тебя верим.
— За всех не говори, — едва слышно буркнул Фентон.
Наконец Нильс призвал магию. Между возведенных ладоней прочертился агрессивный разряд. Полупрозрачный магический свет озарил вихрастую макушку и могучие плечи.
Поднялся ветер. Не злой, как бывает при темном колдовстве, но тревожный: предвестник большой грозы. Небо над нами потемнело, мгновение ока собралась тяжелая мрачная туча. В ее глубине злобно сверкнуло, и по окрестностям прокатился грозный громовой перекат.
Мы с Фентоном тесно прижались, сцепили руки и за мгновение до ослепительной вспышки призвали магию. Молния ударила в ларь, земля содрогнулась от басовитого грома. Она не причинила вреда создателю, а нас окружил плотный магический кокон, отразивший волну обжигающего воздуха. Последовавшая за ударом тишина показалась оглушительной. Ларь красиво дымился, а по земле нарисовалась дорожка из трепетных язычков пламени.
Разомкнув объятия, мы с ведьмаком отошли друг от друга. И даже расцепившись, каждый остался при своей магии. С наслаждением я расставила светящиеся пальцы, и между ними прочертились хрупкие ершистые молнии.
Благословенный дар, переданный мне от предков, вернулся. А ведьмаку возвратилась эта его темная хтонь. Он сжимал и разжимал дымящийся кулак, кажется, не до конца осознавая, что сила вырвалась из плена светлой чародейки.
Ошеломленный Нильс изумленно разглядывал свои руки, словно первые их видел.
— У меня получилось, — пробормотал он. — Госпожа учитель, вы гений.
— У него получилось, — с высокомерием обратилась я к Фентону. — Признайся, темный, что идея оказалась недурна, и Нильс сумел тебя удивить…
Новая молния сверкнула неожиданно, когда ее никто не ждал и, прямо скажем, уже не хотел. Мы с Фентоном шарахнулись в сторону на долю секунды быстрее, чем под гневный громовой перекат в землю ударил огненный столб.
Я падала плохо: споткнулась о камень, запуталась в юбочном подоле и полетела лицом в речные камни, выставив руки. Но помощь пришла, откуда не звали, не ждали и, в общем-то, совсем не жаждали.
Ведьмак схватил меня в охапку и широкой ладонью прикрыл затылок. Упала я мягче, чем могла рассчитывать, надежно прижатая к крепкому мужскому телу. Понятия не имею, откуда в нем проснулась тяга к рыцарству — в ведьмаке, а не в его теле, — но никогда меня, профессионально мага, еще не спасали от падения.
И пока мы приходили в себя от резкой смены вертикального положения на горизонтальное, мир ослеп от очередной вспышки, и под басовитый грохот грома новая молния превратила истерзанный куст сирени в факел. Следующая ударила вглубь огорода, заставив землю гудеть от тока.
Ведьмак не просто возлежал рядышком, а ловко прикрыл меня сверху, не давая ни вздохнуть, ни пискнуть. Я барахталась, пытаясь освободиться. Кому-то следовало остановить грозовое недержание, пока молнии не перекинулись на фермерские поля. Но Фентон из нормального циничного ведьмака, накануне тащившего меня на плече, как мешок с соломой, вдруг заделался в одержимые телохранители и начал защищать.
Что у него щелкнуло в голове, только ему ведомо, но отбиваться пришлось энергично. Я умудрилась извернуться и пихнуть ведьмака коленом в поджарый живот:
— Да отпусти же ты.
Ведьмак крякнул и, откатившись, позволил мне сесть. Убрав с лица взлохмаченные волосы, я поднялась и с высоты не то чтобы значительного роста оглядела развороченный огород. Грядки дымились, полыхал куст сирени. Хрустели и плавились ветви. На землю стекали огненные кляксы. От рыжих отблесков вокруг танцевали уродливые инфернальные тени. Огонь грозился перекинуться на другие деревья.
В общем, все, что вчера не успел испоганить темный ведьмак, допоганил светлый чародей. Я начинаю подозревать, что дело не в цвете дара, а в принадлежности к мужской половине нашего славного общества.
— Твой школяр, фея, действительно умеет удивлять, — соскребшись с земли и выпрямившись, оценил ущерб Фентон.
— Он отцовский школяр.
Пришлось напомнить себе, что цель оправдывает средства: лучше лишиться огорода, чем светлой магии, и призвать чары. Пальцы знакомо вспыхнули голубоватым светом, и куст погас. Остался обгорелый остов, в воздухе заструился пахнущий гарью дымок.
— Нильс, ты где? — раздраженно вопросила я.
— Здесь, — откуда-то из кустов подал он голос. — Не беспокойтесь обо мне.
И не собиралась…
— Вылезай.
— Не могу, но пытаюсь, — провыл тот. — Рубашка зацепилась,
