пятнами.
– Я так и знал, что у тебя дома шаром покати и ни намёка на ужин, – заявило начальство, заботящееся о своих подчинённых, по крайней мере, некоторых. – А я не могу пить на пустой желудок, годы уже не те. Это в двадцать лет желудку всё равно, что в него льют, а после сорока всё меняется.
– Намёк на ужин у меня как раз есть, – начал Нейт, – но только, слушай…
Дин был не в состоянии слушать. Он подвинул друга плечом, вломился в его дом и направился на кухню – умеренно-твёрдым шагом бывалого пехотинца, которому парочка стаканов на марше не помеха. Нейт почесал в затылке и двинул за Квейном. Предупредить не получилось – так хотя бы поглядеть, как Дин воспримет новенького на кухне друга.
Эдвин как раз раскладывал намёк на две тарелки и встретил Дина удивлённым взглядом, хотя Нейт уже раза три сказал, что начальство пожалует распивать тисли. Не слишком чистое полотенце вместо фартука прямо поверх тонкой серой рубашки, сковорода в одной руке и лопаточка в другой. Вид, как у примерной жены, что было бы довольно забавно, если б не подозрения Нейтана.
– Тебе не говорили, что использовать новичков как рабочую силу по дому не очень этично? – спросил Дин, оглядев Эда с головы до ног. – Так, дьер, снимай это полотенце и садись за стол как нормальный человек. Ты этому господину не кухарка.
– Да я сам, – смутился Эдвин, – просто мак Хэрриган…
– Я его пожить пустил, – махнул рукой Нейтан. – У нас тут целая история.
– Да? Это не та история, в соответствии с которой вы послали патрульных задержать до выяснения целую пачку абавийцев? У нас уже двое таких, причём один притащил с собой ароматическую свечку. Она даже незажжённая там всё провоняла.
– Именно та, – сказал Эдвин. – Мы подумали, что пусть лучше посидят, чем ещё кого-то продадут на убой.
– А что, и покупатели есть? – удивился Дин, падая на ближайший стул.
Нейт придвинул к нему тарелку с крупными кусками поджаренного мяса. Эдвин тем временем бросил на освободившуюся сковороду ещё парочку сырых шматов говядины, которую ухитрился раздобыть в небольшом приморском ресторанчике с час назад. Нейт мог лишь поражаться талантам ученика и… опять и опять сравнивать его с Эдмундой.
Да, он был упрям. Разве это недостаток?
– Эд вот считает, что мы всю ночь должны провести в поисках этого покупателя, – продолжил прервавшийся разговор Нейтан.
На сковороде зашипело и заскворчало, но спина Эдвина оставалась невозмутимо-неподвижной.
– Так а кого искать-то?
– Того, кто придёт ночью к храму, – заявил новичок. – Священника-то ведь пока так и не взяли. Если я всё правильно думаю, то к нему придёт маг, которому нужна женщина.
– А если неправильно? – поинтересовался Дин с набитым ртом.
– Священник всё равно не сумел раздобыть женщину за сегодня, – уверенно ответил Нейтан.
– Надо посмотреть записи, сделанные Маготом, – пожав плечами, сказал Эдвин.
– У тебя там горелым пахнет, – встрял Дин.
Эд перевернул отбивные и прижал их лопаткой к сковороде.
– Ничего, всё под контролем, – сказал он.
– Хорошо мясо жаришь, – одобрил Дин.
– Можно поменьше прожаривать, – не согласился Нейтан.
Эдвин повернулся к ним от плиты.
– Вам что, ужин дороже людей? – спросил он с плохо сдерживаемой яростью.
Квейн пожал плечами.
– Ах, да, там ещё два салата и какие-то мясные рулеты, и пирожки, – вспомнил он. – Но вообще, Эдвертон, я тебе как начальник велю: расслабься хотя бы на часок. Без еды и отдыха человек быстро становится трупом. А мне как начальнику трупы интересны лишь в плане работы: открыть дело, раскрыть дело, положить дело на полку. Ты когда говоришь о людях, как-то упускаешь, что и ты человек, и Нейт человек, и даже я, ваш начальник – тоже, понимаешь, человек.
– И что? – насупился новенький.
Просто кошмар какой-то, то он как старик себя ведёт, а то как мальчишка неразумный. Ему начальство велит сесть и успокоиться. А он что? Стоит с лопаткой наперевес, будто прямо сейчас хочет сорваться с места и порешать всех негодяев. Да, этой лопаткой, оружие-то сдано в хранилище в участке.
– А то, что мы сейчас все сядем, поедим, выпьем по стакану доброго тисли, который этот вот специалист по магии пытается под шумок оставить себе весь… А потом пойдем помолимся. Хочешь принять абавийскую веру?
Эдвин повернулся обратно к плите. Лопатку он уронил, а поднимать не стал. Снял мясо прямо так, рукой. Дин, видимо, позабывший, что у парня протез, тихо зашипел сквозь зубы.
– Всё нормально, – сказал Нейт. – Просто это слегка железный парень.
***
Воспроизвести видеозапись параллельно со звуковой оказалось не так-то просто. Был бы рядом Крис Ричер, тогда да, но механик, поди, уже спал. А если и не спал – то сколько людей вообще можно безбоязненно привлечь к работе в одиннадцатом часу вечера? Вот и Нейт полагал, что не так уж много. Примерно даже никого.
– Если только Магота позвать, – с сомнением в голосе предложил Эд. – Только вот Рава…
– Ну, Рава пускай сидит в доме, а мы возле дома, – пожав плечами, сказал Дин, – какие возражения?
Возражений не было. И под тихий треск маленького кинопроектора на белёной стене хижины появился бохравийский храм. А Боб Магот своим сиплым подобием голоса начал воспроизводить записанное ранее. Сначала возле храма ничего не происходило – только ходили туда-сюда люди. Но вот появился какой-то человек, с ног до головы укрытый абавой – большим однотонным покрывалом. Потоптался у расписной двери храма, стукнул кулаком раз-другой, и отошёл. Из храма выглянул служка в простой длинной рубахе и туфлях без задников, снял тубетей с головы, поклонился и огляделся по сторонам. На гостя он при этом почему-то не смотрел, а просто поковырял в носу и ушёл, оставив дверь открытой. На этот раз на пороге появился сам священник Такхир, его можно было узнать по дорогому кафтану и дорогому турбану на обритой голове. Лица запись передавала плохо: головные уборы и яркое солнце делали такие глубокие тени, что только блестели глаза да торчали бороды. Вот у гостя даже и борода не торчала, а ещё Эд приметил, что у него на ногах были не абавийские туфли, а разношенные ботинки,
