— О, я был мертв.
здесь без вопросов.
Ты не можешь выжить, когда тебя разрывает на части.
Улыбка Жюля уступила сожалению, когда он увидел как я побледнела.
— Дайте девушке передохнуть, — сказал Амброуз.
Мы вывалили на неё всё сразу.
Он посмотрел на меня.
Это такой особый.
как бы мне его назвать? Чтобы не звучало слишком похожим на Сумеречную зону, "закон мироздания", верно? Он говорит о том, что, если вы умрёте вместо кого-то, то при определённых обстоятельствах вы вернетесь к жизни.
Ты был мертвым в течение трёх дней.
А затем ты очнулся.
— Ожил, — поправил Гаспар.
— Очнулся, — настаивал Амброуз, — и, не считая того, что голоден, как черт, в остальной с тобой всё по прежнем как было.
— За исключением, того, что после всего этого ты не спишь, — добавил Чарльз.
— Ты когда-нибудь слышала о TMI, дружище? — спросил Амброуз, раздраженно сжимая руки.
— Кейт, — тихо сказала Шарлотта, — смерть и воскрешение очень тяжело отражается на человеческом теле.
Это своеобразное выпинование нас в другой жизненный цикл.
— Оживление, вообще-то, хороший способ определить это.
Нас так оживили, что когда мы очнулись, то мы действуем больше трех недель без остановки.
а после наше тело отключается и мы спим три дня как убитые.
Как спал Винсент.
— Ты хочешь сказать, что мы мертвы три дня, — начал поправлять её Чарльз.
Шарлотта прервала его.
Мы не мертвы.
Мы называем это — быть спящим.
Наше тело как бы находится в зимней спячке, но наш мозг всё еще активен.
А когда наше тело просыпается, мы возвращаемся к абсолютно нормальной жизни более, чем на три недели, за исключением того, что не спим..
Чарльз пробормотал, — ага, точно.
— Ну можно сказать, что мы дали представление о нашей истории, — вежлево сказал Гаспар.
— Ты был.
в спячке вчера? — спросила я Винсента.
Он кивнул
— Конец трёх дней, — сказал он.
— Теперь со мной будет всё в порядке почти месяц.
— Что до меня, так ты не выглядишь так, что с тобой всё в порядке, — ответила я, глядя на восковую бледность его кожи.
— Должно пройти несколько часов, чтобы оправится от спячки, — сказал Винсент, слабо улыбаясь.
— Для человека, это как операция на открытом сердце.
Тебе не можешь просто вскочить с кровати, когда проходит анестезия.
Это имело смысл.
Если продолжать следовать его аналогиям с человеком, то я смогу лучше переварить этот причудливый сценарий.
От того, как они спорили, становилось понятно, что им явно не привычно объяснять своё сложившиеся положение.
Это была для меня возможностью всё выяснить.
Я повернулась к Жюлю.
Тебе больше ста лет.
— Мне девятнадцать, — сказал он.
— Значит ты никогда не состаришься? — спросила я.
— О нет, мы стареем, с этим всё в порядке.
Взгляни на Жан-Батиста — он умер в тридцать-шесть, а сейчас ему шестьдесят! — сказал Чарльз.
— А сколько бы ему было на самом деле, если бы он.
ну, ты понял, — подоьрала я слова.
— Двести тридцать пять, — ответил Гаспар, без колебаний, и, глядя на остальных, продолжил, — Можно мне?
Чарльз кивнул, остальные молчали.
— Поле того, как мы оживаем, мы стареем с той же скоростью, что и все остальные.
Тем не менее, когда мы умираем, мы в последствии оживления, мы воскрешаем в том же возрасте, в котором умерли первый раз.
Жюль умер, когда ему было девятнадцать, поэтому каждый раз, он начинает с девятнадцати.
Винсенту было восемнадцать, когда он умер, но пока он еще не умирал, сколько прошло? Около года? — он адресовал свой вопрос Винсенту, но я оборвала его.
— Что значит, каждый раз, когда ты умираешь? — спросила я.
Меня вновь окатила волна ледяного ужаса.
Винсент крепче сжал мою руку.
— Скажем так, есть много людей, которых нужно спасти, — сказал Жюль подмигивая.
Я уставилась на него пытаясь понять о чём он говорил.
Затем мои глаза расширились.
— Человек в метро! — воскликнула я.
— Ты спас ему жизнь!
Он кивнул.
— Но как — я хочу сказать — вырвалось у меня, не в состоянии сформулировать мысль, потому что мой разум одновременно накрыло дюжиной.
Я вспомнила ныряние Винсента за девушкой и Шарлотту, которая меня спасла от смерти под камнями.
— Ты погиб кого-то спасая и вы продолжаете делать это и после смерти, — сказала я наконец.
Может я констатирую очевидное, о у меня в голове всё наконец встало на свои места.
— Это смысл нашего бытия, — сказал Винсент.
Мы обязаны нашим существованием, благодаря этой миссии.
Я уставилась на него.
даже не знала, как реагировать.
Я была опустошена.
— Я думаю пора заканчивать это собрание вопросов и ответов, — сказал Винсент другим.
— У Кейт, уже перегрузка от избытка информации.
И я слишком устал, чтобы продолжать.
— Ты не можешь рассказывать ей, — начал Гаспар.
— Гаспар! — крикнул Винсент, и от изнеможения закрыл глаза.
Я
.
.
клянусь, что больше ничего не скажу Кейт.
.
.
ничего важного.
.
.
без согласования с вами.
Вот вам крест.
Винсент начертил Х на груди и пристально посмотрел на парней.
— Ну, тогда, — сказал Амброуз, вставая.
— теперь когда мы закончили с запугиванием человека — я здесь говорю о Кати-Лу — он подошел и ласково потрепал меня по плечу — время пожрать, — и он вышел из комнаты.
Когда другие ушли, Шарлотта лягко дотронулась до моей руки.
— Пойдем, позавтракаешь с нами.
— Тебе вероятно в любом случае не разрешат сразу уйти, — она глянула на Винсента.
