Любимица накрыла лапой мордочку и покачала головой. Только тогда я поняла: что-то здесь не так. И уже в следующий миг услышала низкий голос опекуна:
– Если речь обо мне, то я весь во внимании.
Кровь тотчас отлила от лица. Да что там от лица! Мне показалось, во всем теле не осталось ни кровинки. Она вся сбежала наряду с сердцем, которое замерло от испуга.
Я гулко сглотнула и, вжимая голову в плечи, повернулась лицом к герцогу. Он ютился на краю постели с фолиантом в руках, тем самым, над которым я просидела до глубокой ночи. Едва наши взгляды пересеклись, на мужских губах заиграла ироничная ухмылка.
– Ваша светлость? – прохрипела я и сильно зажмурилась.
В душе теплилась крохотная надежда, что стоит открыть глаза, видение исчезнет. Не тут-то было! Лорд Эткинсон никуда не исчез. Гладко выбритый, в белой рубашке и темно-коричневых штанах, он продолжал сидеть на краю кровати и широко улыбаться. Казалось, брюнету доставляло непомерное наслаждение следить за моей реакцией.
– И тебе доброе утро, Алексия! – бодро отозвался он, закрыл книгу и положил на тумбочку с комментарием: – Занятный экземпляр.
Я нахмурилась и посмотрела на дверь. Ее по-прежнему охватывало серебристое свечение. Значит, запирающее заклинание никто не снял.
– Но… Как?.. – изумленно протянула я и снова взглянула на опекуна.
Он сложил руки на груди, немного помедлил, словно раздумывая, открывать ли тайну своего загадочного проникновения, затем произнес:
– Должен признать, барьер оказался гораздо прочнее, чем я предполагал. Очевидно, это из-за твоей уникальной магии. Чтобы пробить брешь, нужно потратить немало сил, – в серебристом баритоне лорда Эткинсона слышались нотки восхищения, которые были приятной музыкой для моих ушей. – Я решил не выкладываться на полную, а поискать менее затратный способ добраться до тебя. Он нашелся довольно быстро. Прокрутив в памяти наш ночной разговор, я направился в гостиную, тщательно осмотрел зеркало, которое, согласно моим суждениям, и было потайной дверью. Пришлось повозиться с запирающим механизмом, но в итоге мне удалось разгадать его секрет.
– И ради чего столько стараний? – возмущенно фыркнула я, села у изголовья кровати и натянула едва ли не до шеи одеяло, которое на этот раз поддалось без усилий.
В следующий миг мне на плечи легла теплая шаль, что висела прежде на спинке кресла. Герцогу не пришлось подниматься, он лишь подался корпусом вперед и протянул за ней руку.
– Чтобы услышать ответ на свое предложение, – произнес брюнет тоном, каким терпеливые няни объясняют малолетним подопечным прописные истины. – Ты ведь до сих пор его не озвучила. А срок истек… – он устремил взгляд на западную стену и продолжил: – Девять часов назад.
В сердце заклокотала обжигающая злость. Не будь я в ночной рубашке, давно бы выскочила из комнаты и скрылась в одной из многочисленных гостевых комнат. В крайнем случае, в саду, где меня точно никто бы не нашел. Разве что Лапка, которая продолжала сидеть на шкафу и водить ушами с кисточками.
– Не могли дождаться вечера? Обязательно было заявляться с самого утра? – выпалила я, не пытаясь утаить негодования. – И что вы делаете в моей постели?! Другого места не нашлось во всей комнате для посиделок?
Несмотря на крайне очевидный намек, опекун даже на дюйм не подвинулся, чтобы увеличить между нами расстояние. Вот кого природа одарила поразительным хладнокровием! Хотя тут я слукавила. Его светлость был довольно эмоциональным человеком. И неудивительно, ведь он владел своенравной стихией, которую тяжело удержать, а еще сложнее подчинить.
– Кому утро, а кому и день. Я полагал, что ты давно на ногах, а ты оказалась еще той соней. Но ничего, два часа ожидания пролетели удивительно быстро. Я немного похозяйничал здесь без твоего ведома, – нежданный гость кивком указал на камин, в котором тихо трещали поленья. – Надеюсь, ты не в обиде.
Пусть комната не успела прогреться, и порой я зябко передергивала плечами, сам факт проявленной заботы вмиг унял мое негодование.
– Вы так и не объяснили, что делаете в моей постели, – более мягко вымолвила я, плотнее закутываясь в шаль.
– Это кресло ужасно неудобное. Я просидел в нем всего полчаса, как спину пронзила боль. Пришлось сменить место дислокации. Матрас оказался мягким, дверь заблокирована. Можно было не переживать, что кто-то неожиданно ворвется сюда. Вдобавок у меня не имелось ни одной дурной мысли на твой счет. Так почему бы не провести время с комфортом?
С каждым новым словом лорда Эткинсона мое волнение росло. Желая унять его, я взяла с тумбочки стакан с мятно-лимонной водой, осушила в несколько глотков и только тогда произнесла:
– Софа в другой половине комнаты не менее удобная, чем кровать.
– И пропустить все удовольствие? – герцог неожиданно рассмеялся. – Видела бы ты свое лицо, едва поняла, кто перед тобой. Незабываемое выражение. К тому же сейчас, когда ты находишься в замешательстве, самое время поговорить.
– Дайте мне хотя бы одеться! – потребовала я.
– И позволить в очередной раз скрыться? – его темная бровь вопросительно изогнулась. – Судя по мешку сухарей и «бесчисленным» явкам в столовую, ты не собиралась давать мне ответ в ближайшее время, поэтому я сам пришел за ним.
– Вы давно его получили. Я никуда не поеду! – мой подбородок взлетел вверх.
Герцог вмиг переменился в лице. От былой веселости не осталось и следа. Затем он и вовсе сделал немыслимое: сел рядом со мной непозволительно близко, протянул руку и положил ее поверх моей.
– Алексия, ты должна принять мое предложение, – убедительно произнес брюнет, продолжая сокращать между нами расстояние.
Я почувствовала, как страх ледяными щупальцами сжимает сердце. В животе начал образовываться тугой узел, а в голове пульсировать тревожная мысль: «Что он задумал?»
– Пытаетесь меня запугать? – я нервно сглотнула и вжалась спиной в изголовье кровати.
– Ни в коем случае. Лишь прислушаться ко мне.
Всего мгновение назад его глаза напоминали расплавленное золото, теперь же они походили на осколки янтаря.
– Нет, – нашла я в себе силы вымолвить, и герцог подался еще немного вперед.
– Что ж, давай поднимем ставки: я узнаю, жив ли твой отец, взамен ты проводишь месяц в пансионате, но… – голос опекуна изменился, стал вкрадчивым, будто заговорил кто-то другой, – у тебя будет лучшая комната, более мягкий режим, чем у других воспитанниц. К тому же ты сможешь взять какие только пожелаешь книги и продолжить там свои исследования. Как тебе такое предложение?
Я не отвечала ни «да», ни «нет». Просто сидела и неотрывно смотрела на брюнета, наблюдая, как на черных волосах играют солнечные лучи, прислушиваясь к его дыханию, которое отчего-то с каждой секундой становилось все чаще. И даже если бы захотела что-либо сказать, не смогла бы. Я словно онемела, застыла подобно статуе.
Изучающий взгляд лорда Эткинсона неустанно скользил по моему лицу. Он будто впервые увидел меня. Складки на его высоком лбу то появлялись, то исчезали, глаза становились все темнее. Интуиция подсказывала, что нужно бежать, но я не могла пошевелиться.
Как долго мы просидели без движения, я понятия не имела, может, несколько минут. В душе поселилась убежденность, что все закончится как тогда на кухне, лишь «гляделками». Однако внезапно что-то пошло не так. Его светлость положил широкую ладонь мне на затылок и подался вперед. Я вздрогнула, когда наши губы соприкоснулись, но не отстранилась.
Мужчина прошелся по ним кончиком языка, как бы пробуя на вкус, а затем завладел моими губами. Брюнета следовало оттолкнуть, но мне настолько понравилось ощущение его поцелуя, что я просто затаила дыхание. А он все целовал меня и целовал, добиваясь ответа…
Меня бросало в дрожь от каждого движения его деспотичного рта. Голова кружилась, эмоции стремительно брали верх над разумом. Находясь в их власти, я сама не заметила, как приоткрыла губы навстречу мужским губам и обхватила лицо лорда Эткинсона двумя ладонями, касаясь мягких волос у виска. Он тихо застонал, и длинные пальцы, массировавшие мой затылок, едва ощутимо прошлись вдоль позвоночника, вынуждая меня выгнуться и прикоснуться грудью к его груди. Другой рукой брюнет обнял меня за талию и углубил поцелуй, не оставляя мне ни единого шанса разорвать его.
