Розалин с самого начала не понравился этот сухопарый, уже немолодой мужчина с насмешливым взглядом, настолько пронзительным, что порой ей хотелось поёжиться и отвернуться. Его супруга Амалия, герцогиня Майрэсская, чопорная и с такой же насмешкой во взгляде, тоже не вызывала в Розалин симпатии. Казалось, эта чета презирала её больше остальных.
Со спокойствием, отточенным годами общения с представителями высшего общества, Андриан ответил:
— Конечно. Почему бы и нет?
И Розалин сжала зубы, едва сдерживая гнев. Он ведь обещал, что ей нужно лишь взглянуть на гостей. О том, чтобы остаться до конца обеда, речи не шло.
— Но Андриан… — шепнула она, не скрывая осуждения.
— Они всего лишь хотят познакомиться, — ответил он тоже шёпотом. — И для меня это хорошая возможность побеседовать с герцогами наедине. Наверняка в отсутствии супруг они расскажут мне больше.
— Андриан, но ты же обещал…
— Прости, — он взял её ладонь и зажал между своими, — я не думал, что тебе это будет так неприятно. Если не можешь потерпеть ещё чуть-чуть, я извинюсь перед гостями и отведу тебя в комнату.
Как давно его взгляд, слова, жесты и мимика начали так сильно на неё влиять, Розалин не знала. Но и на этот раз отказать ему не нашла в себе сил. Ей казалось, скажи она: «Нет, я не хочу тут оставаться», — и заметь хотя бы намёк на разочарование в глазах Андриана, её мир начал бы затягиваться мраком точно так же, как и Айрасская цитадель скверной. Ей не хотелось его подводить. И если она могла избежать этого, оставшись ещё ненадолго в зале, то что ж, это не такая уж и большая жертва.
— Ладно. Только недолго, — шепнула Розалин, прежде чем отправиться к герцогине Майрэсской. Та с неподдельной радостью подхватила её под руку и кивнула остальным дамам, мол, источник наших проблем схвачен и может быть предан народному суду. А именно осуждённой Розалин себя и чувствовала, когда вокруг неё начали собираться дамы.
Поначалу их расспросы были невинны, они хотели знать больше о Каринэе, какой там климат, сколько дней пути оттуда до Тэная. Потом они начали спрашивать о южных традициях, о моде, в которой Розалин не понимала ничего, и о семейных ценностях южан. Переход на эту тему был резким и неоправданным, и Розалин знала, к чему вели эти ядовитые змеи, скрывавшие свою чешую за пышными платьями, а клыки за вежливыми улыбками. Следующий вопрос будет о том, как Розалин решилась стать наложницей. Они презирали её и хотели унизить, и им даже в голову не приходило, что стоявшая перед ними южанка приехала в Тэнай в качестве пленницы и не собиралась рушить их семейные ценности.
— Кажется, мне нехорошо! — выпалила Розалин, обрывая герцогиню Майрэсскую на полуслове. — Прошу меня простить. — Инара подхватила подол своего неудобного платья, развернулась и без дальнейших объяснений направилась к Андриану, стоявшему с герцогами неподалёку.
— Ну, она хороша-а! — донеслись до неё слова одного из гостей. Даже здесь наложница герцога Тэнайского оказалась главной темой разговора. — И ничего, что характером строптива. Южанки все такие.
— Да. Мне её характер, наоборот, по вкусу, — отозвался Андриан, и Розалин замедлила шаг. Ей хотелось дослушать их разговор.
— Глядишь, с твоей лёгкой руки и другие герцоги начнут выводить своих наложниц в свет, — сказал герцог Майрэсский, насмешливо и незаметно покосившись на Розалин. Он увидел её, но предпочёл никому об этом не говорить. Да и что такого, обсуждать наложницу в её же присутствии? Было бы о чьих чувствах беспокоиться!
— Э-э, нет, — ответил стоявший рядом герцог Ильберийский. — Моя жена меня со свету сживёт. Мне и так несладко приходится.
— Зато какое удовольствие сегодня лицезреть эту красоту на нашем обеде. Если она в одежде такая соблазнительная, то что скрывается под ней…
Розалин передёрнуло от этих слов, и она, сжав кулаки и забыв обо всех правилах приличия, направилась к Андриану.
— Что под одеждой тебе, друг мой, не узнать, — ответил Андриан с неподдельной холодностью в голосе. — Предлагаю закрыть эту тему.
Рука Розалин легла на его плечо.
— Я вернусь к себе в комнату, — сказала она, не обращая внимания на остальных герцогов. При этом ей едва удалось скрывать дрожь в своём голосе.
— Тебе снова нездоровится? — Они с Андрианом договорились заранее, что она покинет обед под предлогом плохого самочувствия.
— Да, — ответила она односложно. Ей стоило усилий, чтобы удержаться и не высказать этим напыщенным индюкам, так бесстыдно её обсуждавшим, что она на самом деле о них думает и почему именно не хочет находиться в их обществе.
— Я провожу тебя. — Андриан подался вперёд, чтобы взять её за руку, но Розалин отступила на два шага назад.
— Не стоит, Ваша Светлость. Не хочу отвлекать вас от столь интересной беседы.
Изобразив на лице вежливую улыбку, Розалин присела в подобии книксена и, бросив неискреннее: «Была раза знакомству, господа», — поспешила к себе, но до её слуха успело долететь брошенное вдогонку, язвительное: «И впрямь с характером».
Мерзко. Ей было мерзко и обидно, а ещё страшно. Потому что в последние дни они с Андрианом проводили много времени вместе, и она позволяла ему больше, чем стоило бы. Шаг за шагом он незаметно подкрадывался к ней, пока не оказался совсем рядом. Она стояла на краю пропасти и обязательно бы в неё упала, если бы не этот званый обед.
Розалин, задирая почти до колен подол неудобного платья, взлетела по ступенькам, промчалась по коридорам и, оказавшись в своей комнате, хлопнула дверью. Её грохот был созвучен клокотавшему духу Розалин.
— Какой фарс! — крикнула она в пустоту и, наконец отпустив подол, подошла к зеркалу.
Красивое платье, высокая причёска, званые обеды.
— Я позволила сделать из себя фаянсовую куклу. Ему осталось только поставить меня на полку и изредка смахивать пыль. Нет, на это я не соглашусь. Наложницей я не буду! И ведь каков хитрец, — эти слова жгли её губы ядом. — Но ничего у тебя, Андриан, не выйдет. — Она запустила пальцы в красивую причёску, над которой так долго трудилась Дори, и, нащупав державшую одну из прядей шпильку, выдернула её и бросила на стол. Та едва слышно звякнула, за ней прилетела ещё одна и ещё одна.
Розалин с таким остервенением выдёргивала шпильки из своей причёски, что не заметила, как в комнату вошла Дори.
— Ох, что же вы делаете, госпожа? Что-то не так с причёской?
— Всё не так! Не нужно было её делать. И платье это…
Она избавилась от последней шпильки, распушила завитые локоны и бросилась к ширме.
— Подай мне утреннее платье, — велела она служанке. — И развяжи этот дурацкий корсет.
Она ведь с самого начала понимала, что ей не место на том обеде, но всё равно согласилась на него пойти. Потому что он попросил. Розалин и сама не заметила, как здравый смысл начал её покидать. Она поддалась Андриану с такой лёгкостью, что теперь ей было за это стыдно.
— Ну, ничего… — твердила она, стаскивая с себя расшитое бисером роскошное платье. — Теперь уже у него не получится меня запутать.
— Вы снова поругались с Его Светлостью? — спросила Дори осторожно, при этом отводя взгляд. — Неужели вы решились опять убежать?
— Нет, Дори. Я не буду сбегать. — Розалин дала Андриану слово, что останется до весны, и на этот раз это слово сдержит. Но попадаться на хитрые уловки герцога она больше не собиралась и проводить с ним время тоже. Это странное чувство, которое она теперь испытывала от одного только взгляда на герцога Тэнайского, нужно было немедленно искоренить. Пусть его корни уже оплели её сердце, но Розалин верила, что ещё не слишком поздно спастись от постыдной участи, на которую собирался обречь её Андриан.
— Скажи мне, Дори, как на самом деле северяне относятся к наложницам? Ты говорила, что у вас это не принято. Но я думаю, что это очень даже принято. Просто об этом не говорят открыто, как на юге.
— Кхм… Госпожа, зачем вам эти треволнения? Ведь самое главное, это ваше с Его Светлостью счастье. Он ведь так о вас заботится… И платье это, и даже господам представил. — Служанка явно не хотела отвечать на вопрос.
