Мои плечи напряжены, мысли несутся, борясь между неверием и разочарованием. Я никогда не сомневалась в преданности Эдварда. Но, опять же, он никогда не давал мне повода.
Я не хочу делать из него пример, но иногда такие вещи неизбежны.
Лестница скрипит, пока я спускаюсь по ней, и когда я оказываюсь внизу, я направляюсь прямо через комнату, пока не дохожу до Белинды, которая сидит на коленях у Эрла и проводит рукой по его растрепанной бороде, заливаясь смехом.
Они оба выпрямляются при моем появлении, и она вскакивает, падая на пол.
— Сир, — шепчет она.
— Там наверху женщина с Эдвардом. Проследите, чтобы они не ушли.
— Конечно, — она тянется ко мне, хватает мою руку и целует мои кольца, прилив удовлетворения растекается по моим венам от ее покорности.
Из всех моих последователей она, несомненно, самая преданная.
— Если они попытаются бежать, убей её. И приведи Эдварда ко мне, — она выпрямляется, её глаза маниакально сверкают.
Я прохожу на возвышение, где стоит единственное черное бархатное кресло с высокой спинкой; трон, с которого я могу наблюдать за своими людьми. Он и близко не похож на настоящий, на тот, которого я заслуживаю, но на данный момент пойдёт.
Мои сапоги стучат по дереву, когда я сажусь, широко расставив ноги и барабаня кончиками пальцев по ручке кресла, оглядывая комнату. Все заняты поглощением супа и хлеба, которые Пол прислал из замка, а на столах разложены пальто на меховой подкладке, чтобы подготовиться к зимним месяцам. Подарок за их преданность.
Проходит несколько минут, пока я не слышу тяжелые шаги. Мой взгляд устремляется в угол комнаты, за длинные столы, туда, где край барной стойки упирается в лестницу. Эдвард и его новая любовь спускаются вниз, их головы близко друг к другу, они направляются ко мне, Белинда толкает их в спину.
Я опираюсь подбородком на костяшки пальцев, наблюдая, как они пробираются через столы и скамейки, пока не достигают края платформы. Шум вокруг нас затихает, когда люди обращают внимание на происходящее, и меня радует, что не нужно привлекать их внимание.
— Преклони колени перед величием, девочка, — шипит Белинда, толкая девушку в плечи, пока она не опускается на колени.
Эдвард бросает на Белинду суровый взгляд и делает шаг вперед, становясь между ними.
Я ухмыляюсь его очевидной привязанности и жду, что он последует её примеру.
Он не делает этого, и моя ухмылка спадает, а внутри меня все кипит.
— Ты больше не преклоняешься передо мной, Эдвард?
Его глаза фиксируются на моих, когда он опускается на колени.
От его нерешительности по мне пробегает тревога.
— Друзья, — мои пальцы сжимают подлокотники трона, я наклоняюсь вперед и смотрю в толпу. — Похоже, среди нас появился новый товарищ. Так ещё и из замка.
По толпе пронесся ропот.
— Скажи мне, ты здесь, чтобы присоединиться к нашему делу? — мои пальцы царапают челюсть.
Шейна не отвечает, ее плечи дрожат в то время, как она смотрит на землю.
От ее непослушания у меня кровь стынет в жилах, хочется привязать ее и заставить кричать; использовать её как пример, чтобы показать, что бывает, если меня рассердить.
— А может, ты здесь только для того, чтобы тебя трахнул командир короля, — выплевываю я.
Она задыхается, её голова поворачивается к моей, её щеки становятся румяными.
Эдвард подается вперед.
— Остановитесь.
Это слово.
Это простое, глупое слово — нож, который разрывает мой контроль, и я вскакиваю со своего места, лечу вниз по платформе, пока не оказываюсь перед ним и тыльной стороной ладони наношу удар по его лицу. Его голова поворачивается в сторону, кровь брызгает на землю из тех мест, где мои кольца рассекли его плоть, и он спотыкается, поймав себя, прежде чем упасть.
Я жду, пока он выпрямится, чтобы схватить его руку и выкрутить до тех пор, пока связки не лопнут под моими пальцами. Он падает на колени, сквозь стиснутые зубы вырывается стон.
— Ты не смеешь говорить мне остановиться, — шиплю я.
Он вздрагивает.
— Я… я привел её сюда для Вас.
Мои брови вскидываются, удивление проникает в меня. Я не ожидал, что он это скажет.
— О? — спрашиваю я, глядя на неё и гадая, не пытается ли он просто спасти эту девушку от смерти. — Значит, ты и правда дар.
Я отпускаю Эдварда и двигаюсь к ней.
— Скажи всем своё имя, — приказываю я.
— Шейна, — шепчет она, слезы текут по ее лицу.
— Шейна, — я позволяю слогам сорваться с моего языка, раздумывая, стоит ли объявлять, что я знаю, кто она. Но в последний момент я решаю не делать этого. — А кто ты для короля?
— Никто.
Мои ноздри раздуваются, когда я пристально смотрю на нее.
— Говори громче, чтобы все слышали.
Она садится прямее, ее грудь вздымается от тяжелого дыхания.
— Я сказала… Я никто.
— А для его новой королевы? — я вздергиваю бровь.
Ее дыхание сбивается, и даже я чувствую взгляды людей, которые прожигают ее спину.
— На этот вопрос нет ответа, не так ли? — бормочу я, приседая и поднимая её подбородок. — А кто ты для меня?
Ее язык проводит по губам, и она сглатывает, глядя на Эдварда. Он кивает ей и ладонью растирает вверх и вниз свою руку.
Она оборачивается, ее тусклый взгляд останавливается на мне.
— Я та, кто Вам нужен.
Я выдыхаю небольшой вздох, сжимая её челюсть, прежде чем опустить руку и встать прямо. Она не верна делу, и даже если бы она и была, это не изменит того факта, что Эдвард привел чужака — опасного чужака — на нашу базу и в нашу операцию, не сказав мне. Но она — новый инструмент в моем арсенале, которому я могу найти применение.
Скрестив руки, я смотрю на нее сверху вниз.
— Можешь встать.
Она выставляет руки перед собой, отталкиваясь от грязного деревянного пола, и проводит пальцами по передней части платья. Подойдя вплотную, я глажу её по затылку, наклоняясь так, чтобы никто не слышал.
— Ты будешь верна мне, или я заставлю тебя смотреть, как я расчленяю всех, кого ты любишь.
Ее тело содрогается от моего прикосновения.
— А потом я посажу тебя на цепь, как маточную кобылу, и позволю гиенам совать свои члены куда им заблагорассудится, пока ты не будешь разорвана и сломана. Я сохраню твою жизнь исключительно для их диких удовольствий, — я отстраняюсь, чтобы посмотреть в её блестящие, испуганные глаза, и моя свободная рука касается её щеки. — Я буду продолжать, даже когда ты будешь умолять о смерти. Ты поняла меня?
Она кивает, а затем икает, её щеки мокрые от слез.
Я отступаю назад и улыбаюсь, обращаясь к остальной части комнаты с широко раскинутыми руками.
— Все поприветствуйте нашего нового воина. Она здесь, чтобы присоединиться к борьбе.
19. Сара Б.
— Я не идиотка, Марисоль, я знаю, как танцевать.
Она поджимает губы — её любимое занятие в эти дни — и кладёт руку на бедро.
— Это будет Ваш первый танец с Его Величеством.
Подойдя к краю бального зала, я беру стакан воды и отпиваю из него глоток, желая, чтобы этот ужасный "урок" поскорее закончился. Я беру уроки танцев с самого детства. Я знаю, что делать.
— Просто неловко, когда твой партнер — другая женщина, вот и все, — я поднимаю плечи.
Она хмыкает.
— Миледи, я просто не хочу, чтобы Вы опозорили и себя и короля.
Мои глаза сужаются, её тонко завуалированное оскорбление скользит по моей коже, как иголки.
— Нет, конечно, мы бы этого не хотели.
Она подходит к цилиндру фонографа, его большой колокол торчит, как у духового инструмента, и двигает узкий край вниз, пока не заиграет музыка. Вдохнув поглубже, я разминаю шею, как раз когда открывается дверь в бальный зал на дальней стороне восточной стены.
— Я пропустила что-нибудь интересное? — голос Шейны разносится по комнате, и я поворачиваюсь, улыбка расплывается по моему лицу.
