Фогелем оне разминулись.«
собственно краткая выдержка из путанного рассказа слуг, которую мне удалось собрать, отсеяв разную неправдоподобную шелуху вроде подробностей свиданий Левицкой и Густа, явно придуманных уже потом, для пущей страсти.
Итак, тихоня Фогель похоже завел роман с моей двоюродной сестрой, и отбросив всякую мужскую честь и гордость побежал к ней снова, как преданный щенок, не подумав ни о своей юношеской репутации, ни о интересах семьи.
Понятно теперь отчего Брисса так взбеленилась!
Да и сестрица хороша! Хотя вообще-то на нее это совсем было не похоже…но рано строить выводы.
Спину захолодило неприятным чувством. Я не привыкла решать чьи то проблемы, обычно решали мои, и всё, что Брисса, что матушка, вечно меня ограждали от страхов мира вокруг.
Посему я была достаточно эгоистична, и не придала значения печали Густов. Мне не интересен был Фогель, и безразлично что с ним станет. Я побоялась другого — что наша дружба с Бриссой разладится, и этот дом, эта семья что так любила меня, ко мне охладеет.
В общем как всегда в своей юности, я думала лишь о себе. И о том, что глупый Фогель своим проступком разрушит тот игрушечный мирок вокруг меня, который я так долго и тщательно сооружала.
Я вздохнула, с трудом сдержав сухой кашель, что вдруг едко запершил в груди, и кивнула камердинес, которая стояла рядом и ждала, пока я закончу опрашивать слуг.
— Барыня видеть вас желает — Она с почтением поклонилась, форменная ливрея, с цветами Густов, зелеными и серым, сидела на ней как влитая, чистая и накрахмаленная. Баронесса очень тщательно следила за видом слуг, чистотой в доме и всяческим порядком.
А вот случившееся из порядка явно выбивалось, не удивительно, что она в гневе. Как и Брисса. Ведь если моя сестрица, поигравшись Фогелем, его бросит, то тень бесчестья ляжет не только на него, но и на остальных братьев. Как и на баронессу, что не дала им достойного воспитания.
— Здравствуй Олиса, а младший барин с ней или у себя? — уточнила я, надеясь перед разносом у баронессы, поговорить с Люкой. Он точно знал о сложившемся больше слуг, отношения между братьями были доверительны. А к главе рода Густов стоит идти хорошо подготовленной.
Мне хотелось сразу же выбелить свою особу перед ними. А с Ирмой разберется матушка, это ее дело.
— Госпожа баронесса в летней беседке, господа Инвар и Люка вместе с ней. — Ответила камердинес с выдержанным достоинством в строгом голосе. Веки ее были тяжелыми, отчего глаза казались совсем узкими, полузакрытыми. Камердинес сплетничать не любила, и дело это не терпела. Взгляд ее, на шушукающихся слуг был полон укоризны.
Я поняла, что встречи с «тяжелой артиллерией» больше не избежать, и последовала за ней обреченно, обдумывая по дороге линию грядущего разговора.
*Второе Амарийское пришествие — так прозвали в народе завершающее сражение между Империей Лерн и Республикой Асакин, в предыдущей войне.
Первое противостояние длилось десять лет, и существенно вымотало армии обеих сторон. Республика давила союзные королевства по всем фронтам.
Будущая Императрица Аравина, а тогда еще королева Лерна, смогла убедить другие королевства объединить территории и армии. И единым фронтом нанесла поражение Республике, что в тот момент уже почти захватила Амар — маленькое нейтральное государство на границах империй.
В финальном бою, великая княгиня Левицкая вместе со своей армией выбила асаков из Амара и освободила их королевскую семью. За что Ливандия и семья княгини получили от Императрицы множество послаблений и независимость, недоступную другим провинциям. Так же Амар возобновил дипломатические отношения с Лерном.
Амар сохранил за собой нейтральный статус. Но до сих пор он является ключевой точкой в политике и Империи и Асакина. Потому что именно на территории Амара сходятся их сухопутные границы.
Глава 9
Я шла по коридору вслед за камердинес, недовольно хмурясь, и стараясь ступать на полную ступню, уменьшая противный уху скрип.
Сапоги на мне поскрипывали, были тесны, чересчур плотно охватывая голенищами ноги. Хоть и мои, от охотничьего костюма. С прошлого лета сапоги остались тут, вместе с штанами, и кафтаном наверх. Хранилось все это добро у Бриссы в чулане.
Мы ездили на охоту в местный лесок глубокой осенью, зарядил ливень впополам с ураганом, на обратном пути угодили в болото, Брисса оставила там добытого кролика, он утонул наполовину. А я — охотничий ягдаш. Досадная потеря. С одежды моей можно было выжимать жидкую болотную грязь. Слуги конечно, как могли почистили одежу, но все ж.
Вот с того времени без ухода, кожа на обуви заскорузла и ссохлась, отчего сапоги чуть слышно, но все равно неприятно скрипели при ходьбе.
Так что я испытывала всеобщее стеснение, и физическое и духовное.
Наверх мне пришлось переодеться в жакетку Бриссы с золотыми завязками, и брюки, что были мне малость широки в талии и узки в бедрах, из-за разницы наших с ней конституций. Рубаха на мне осталась та же что с утра, а на плечи я накинула тот самый охотничий двубортный кафтан из зеленого сукна, что несмотря на старания служек его вычистить, все равно пах пылью и чердаком, а рыжий лисий мех на его вороте частично обглодала моль.
Смотрелась я отнюдь не по княжичьи. Благо вокруг все свои, почти домашние, не перед кем красоваться.
Как уже было сказано, Парнейский дракон, а точней матушка Бриссы, баронесса Густа поджидала меня в саду.
Но я встретила вначале не её, а барона, ее второго мужа, что стоял прямо у входа в сад и ровнял розовый куст, ловко орудуя садовым ножом. Мне по локоть размером. Отец Бриссы стоил отдельного разговора, такой это был выдающийся во всех отношениях
