«Анаис».
«Да, Виктор?»
«Вы уверены, что вам стоит идти?»
«Вы все еще сомневаетесь в моем благоразумии?»
«Есть немного, — со смешком согласился Виктор. — Вы настолько прониклись сочувствием к убитому мальчику, что желаете отомстить за его смерть? Или к его приятелю?»
«По-вашему, сочувствия недостаточно? Но даже если бы мной руководило только оно, я бы не отказалась от своих планов».
«И что же еще, кроме сочувствия?»
Анаис нахмурилась. Вторая цель казалась ей глупой и признаваться в ней было немного… стыдною
«Я хочу проверить одно предположение, — наконец созналась она. — Мне кажется, Диана могла спрятать свои записи там. В конце концов, бумаги лучше прятать среди бумаг, там, где они не привлекут внимания. И там, куда Диана смогла бы прийти, не опасаясь вызвать подозрения».
«Если следовать этой логике, то почему не библиотека?»
«Больше людей. Студенты ищут монографии для семинаров, библиотекари постоянно проводят ревизии… Но ее я тоже проверю. Просто возможность влезть в хранилище писем подвернулась первой».
«Убедительно, — после недолгого молчания признал Виктор. — Тогда вам следует поспешить, иначе опоздаете на встречу. До витража с синими птицами не близкий путь».
Охнув, Анаис подхватилась с места, вылетела из комнаты, чудом не забыв ее запереть.
***
Витраж с синими птицами находился на круглой площадке часовой башни, всего на пару этажей ниже колокола. Пожалуй, только после комендантского часа, пока колокол немел до утренней зари, здесь и можно было безбоязненно находиться. Иначе гулкий звон мог оглушить.
Отсюда же шла узкая лестница к механизму главных часов, огромных, безумно сложных, отсчитывающих не только часы и минуты, но и смену месяцев, и движение небесных тел. Пожалуй, часы сложнее можно было отыскать только в Ротреане — по слухам, они безошибочно указывали координаты небесного города дьяволов.
Впрочем, часы мало интересовали Анаис. Они были чудом инженерной мысли, торжеством простого ремесла над магией, а потому мало ее интересовали. Девушка вспоминала об их существовании только когда приходил большой заказ на алхимическую сталь для новых шестеренок — никакой другой металл не был достаточно прочен, чтобы его использовали в часовом механизме.
Ночью чудесный витраж выглядел скучно и блекло — стекло казалось одинаково черным, только в свете шаров-светильников слабо поблескивали свинцовые перемычки. Анаис замерла у балюстрады, отделяющей площадку от огромного витража, недоуменно огляделась.
Тихо и пусто.
Может, она что-то перепутала? Может, есть другой витраж с синими птицами?
Может, она неправильно поняла Робера и пришла не в то время?
А может, он просто подшутил над ней?
Анаис вспыхнула, закусила губы и отвернулась к окну. Нет, в одном она была точно уверена — юноша был предельно серьезен. Настолько, что даже ее слабой эмпатии хватило, чтобы это понять.
Может, с ним что-то случилось?
Или он просто не смог выбраться?
Анаис медленно прошлась по площадке, сначала в одну сторону, потом в другую. Она сомневалась, стоило ли ждать Робера или лучше было бы вернуться обратно, пока ее саму никто не заметил? Или, может, попробовать самой проникнуть в почтовое хранилище? Легко сказать! Найти-то его не проблема, но как пробраться внутрь?!
— Наставница?
От тихого неуверенного шепота за спиной Анаис едва не подскочила. Обернувшись, она облегченно перевела дыхания и улыбнулась — самой куда-то лезть все же не потребовалось.
Робер тоже сменил форменный сюртук и штаны на темную и практичную одежду. В глаза сразу бросились многочисленные потертости на ткани, торчащие нитки, проглядывающая сквозь истончившееся полотно кожа. Такая почти вызывающая бедность в Академии, где год обучения стоил больше, чем Анаис смогла бы заработать за всю жизнь, шокировал и вызывал оторопь. Анаис смущенно отвела глаза, надеясь, что поступила достаточно деликатно, чтоб не обидеть Робера. Похоже, его семья не могла обеспечить юноше достойный уровень жизни.
Или не хотела.
И не понятно, что хуже.
Сам Робер, похоже, не замечал бедственного состояния своей одежды, держался спокойно и уверенно. Даже если он и был беднее однокурсников, его не дразнили.
— Наставница Нуаре, я не думал, что вы придете так рано, — он смущенно улыбнулся и вышел из темного коридора. — Я пришел сразу же, как нас оставил куратор.
— Все в порядке. Давай не будем терять времени?
Юноша кивнул и махнул рукой, приглашая следовать за собой.
Коридоры в хозяйственной части Академии освещались всю ночь — когда ученики и преподаватели завершали свой день и наслаждались отдыхом, слуги продолжали трудиться. С нижних этажей, где находилась огромная кухня, дышало жаром и аппетитно пахло горячей едой, оттуда все еще доносились приглушенные голоса, сливающиеся в размеренный гул.
— Осторожней, — шепнул Робер, — главное, не попасть на глаза слугам.
— А охрана? Мне казалось, ее должно быть больше. Разве Лабер не следит за соблюдением комендантского часа?
— Патрули ходят только в нашем и главном корпусе — если упустят какого-нибудь проныру у спален, то отловят у выхода, — усмехнулся Робер, — от одного патруля я уже ускользнул, а с остальными мы вряд ли встретимся, им в служебном крыле сторожить нечего.
Анаис кивнула, принимая слова мальчика к сведению. Они медленно скользили в тенях, стараясь ступать совершенно бесшумно, и каменные плиты холодили ноги сквозь тонкую мягкую подошву. Но лучше так, чем скрипучие деревянные половицы.
С лестницы в хозяйственном крыле до них донеслись обрывки фраз спорящих слуг. Анаис и Робер почти прошли уже мимо, когда девушка различила среди невнятного бормотания слово «смерть». Анаис замерла, прислушалась. Ничего не разобрав, она рискнула и на цыпочках прокралась на лестницу, замерла на площадке над спорщиками, жадно ловя каждый звук. Робер остался в коридоре, делал страшные глаза, не уходил без нее, но и к ней подойти не осмеливался.
Под высокими гулкими сводами звуки чужого разговора легко разлетались вверх и вниз по лестнице, словно спорщики совсем рядом стояли.
— …А я тебе говорю — и думать об этом забудь! Хочешь, чтобы тебя самого и обвинили?
— Да не в чем меня обвинять! Мальчишке там уже не помочь было…
— Вот и будешь безопасникам доказывать, что уже мертвого нашел, а не сам прирезал! Им же только того и надо — виноватого найти!
— Так я им убийцу опишу!
— Как и мне, со спины? То ли баба, то ли мужик, одно видел — башка светлая? Слушай, поверь мне, не лезь ты к господам. Им таких, как мы подставить — плевое дело, особенно если от одного из своих подозрения отвести надо! Нет уж, пусть сами ищут, не надо им такие подарочки делать да добровольно башку в петлю совать!
— Да не дело так все оставлять! Неужто тебе мальчишку не жалко совсем? А если убивец дальше разгуливать пойдет, на самых младших перекинется? Или дьяволы его надоумят, наших резать начнет? Этого хочешь? О твоем-то сыне даже не всплакнет никто, не то что ритуал провести!
— Да завяжись твой язык узлом, не смей так говорить о моем сыне!..
Дальше разговор, который и без того велся на повышенных тонах, скатился в базарную ругань. Анаис с тяжелым сердцем вернулась в коридор к Роберу, и когда они отошли от гулкой лестницы подальше, она сбивчивым шепотом пересказала юноше услышанное.
Он нахмурился досадливо, вздохнул:
— Эх, жаль не узнать, кто именно там спорил! Хотел бы я расспросить того, кто нашел Рикки!
Анаис кивнула, погрузившись в раздумья. Ей не давало покоя то, что в запале ссоры упомянул один из слуг — что у убийцы были светлые волосы. Много ли в Академии блондинов? Да еще среди учеников средних курсов, которые не успели сильно вытянуться и раздаться в плечах?
Анаис нервно заправила выбившуюся прядь за ухо. У нее как раз были пепельно-русые волосы, достаточно светлые, чтобы в темноте сойти за блондинку. А еще у нее не было алиби. Кто поверит, что она просто продремала всю ночь на кафедре после того, как ушел Антуан? Да и захочет ли сам Антуан подтвердить ее слова? На нее ведь вину свалить ничуть не сложнее, чем на слуг, такая же простолюдинка…
